Королева френдзоны (СИ) - Варвара Корсарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты что, был на рыбалке? Это живая рыба?!
— Нет, конечно! Это игрушка с механизмом внутри, — Федор нажал скрытую кнопочку, карась затих. — Все для твоей кошки. Чтобы ей было чем заняться, пока ты на работе… или когда у тебя гости.
Тина покачала головой и засмеялась.
— Умеешь ты удивить девушку! Двух девушек. Фира будет в восторге.
— Стараюсь. Надеюсь, ты со мной не соскучишься, — без ложной скромности сказал Федор, взял ее руку и поцеловал. — Мне нравится тебя удивлять. Я хочу знать, что тебе интересно больше всего, о чем ты мечтала в детстве. Чтобы выполнить твои мечты. Не обещаю яхту, личный вертолет и бриллианты… но я уверен, что ты мечтала о других, более ценных вещах. Может, ты хотела завести дома тигра, покататься верхом на слоне или слететь на параплане с вершины вулкана? Все сделаем. Пусть твои мечты станут и моими. Пусть я буду человеком, с которым ты захочешь поделиться восторгом, когда они исполнятся. С чего начнем? С самой большой мечты или с самой маленькой?
Выбитая из колеи Тина жарко покраснела, осторожно отняла руку и облизала пересохшие губы.
Дольше тянуть нельзя.
— Федор, я должна кое-что сказать тебе. У меня неожиданная новость.
Она хотела произнести эти слова небрежно, но запнулась и горько вздохнула. Федор мгновенно насторожился и подобрался. Он легко чувствовал ее настроение и даже угадывал мысли.
«Не то, что Глеб…»
— Что за новость?
Тина поняла, что не сможет смотреть ему в глаза, когда скажет те самые слова. Поэтому она уставилась на графин с водой, в котором вспыхивало крохотное отражение лампочки.
— Представляешь, я выхожу замуж за Глеба.
Она метнула на него робкий взгляд и успела увидеть, как его глаза на секунду расширились и дернулся мускул на щеке. Но его лицо тут же стало непроницаемым.
В этот миг к столу подскочила официантка, изумленно покосилась на разложенные игрушки и сказала с жизнерадостностью попугайчика:
— Добрый вечер! Готовы сделать заказ?
Не глядя на нее, Федор едва заметно покачал головой, и было не понять, отсылает ли он эти жестом официантку или отказывается поверить в то, что только что услышал.
Не поняла и официантка. Она неуверенно повторила:
— Что будете заказывать?
— Попозже.
Федор кривовато улыбнулся девушке, та понятливо кивнула и отошла.
А Федор взял в руки меню, покрутил, положил на место. Облокотился на стол, сцепил пальцы и сказал спокойно:
— Да, и правда неожиданная новость. Как понимаю, свежая? Когда ты решила?
— Вчера, — выдохнула Тина, радуясь, что диалог завязался. — Глеб пришел ко мне вечером, мы поговорили и… вот. В пятницу пойдем подавать заявление.
Она жалко улыбнулась.
— Ты была влюблена в него все эти годы, — сказал Федор, и это был не вопрос, а утверждение. — Да… было видно. Но я вдруг подумал…
Он не договорил, крякнул и издал невеселый смешок. Тине захотелось провалиться сквозь землю.
— Значит, парень определился, — продолжил Федор негромко, как будто разговаривая с самим собой. — Надо полагать, сначала он поговорил с Улей. Вот почему она вчера пришла домой сама не своя. Дулась, капризничала, потом закрылась у себя в комнате.
У Тины мучительно сжалось сердце.
— Мне очень жаль. Наверное, он сделал ей больно. Но… так бывает.
— Не переживай, — заявил Федор с неожиданным сочувствием. — Так действительно бывает. Уле обидно, само собой. Но это пустяки. Пройдет.
— Она с тобой поделилась?
— Нет, не поделилась. Но если бы у нее было разбито сердце, она бы не слопала в один присест полпиццы и пару роллов. Именно эти закончился наш вечер. Ульяна посидела в комнате с часок, потом проголодалась, поужинала с аппетитом. Поболтала с матерью по скайпу, заказала подарки — Нина с мужем завтра приезжают. Потом Уля чирикала по телефону с каким-то Васей. Я не так уж много знаю о том, что творится в душе юных девиц, но уверен, боолезнь «разбитое сердце» у них имеет другие симптомы.
Тина улыбнулась. Ей стало легче не только от того, что Ульяна не прорыдала весь вечер в подушку, но и потому, что Федор пошутил. Наконец-то непростой разговор пошел по нужному сценарию, стал непринужденным и небрежным.
И, кажется, Федор тоже не расстроен новостью, которую ему преподнесли. А вот эта догадка отозвалась тяжелым холодком в груди…
***
Но тут Федор посмотрел на нее в упор, и стало ясно, что она в очередной раз ошиблась. Ей стало не по себе от его мрачного взгляда. И от жестких складок, что появились в уголках его губ.
— Полагаю, я должен тебя поздравить. Пожелать счастья и все такое. Ты заслуживаешь счастья. Твоя давняя мечта сбылась. Мне нужно за тебя радоваться. Но я вовсе не самоотверженный рыцарь. Поэтому поздравлений не будет.
— Федор, мне правда очень жаль… — залепетала обескураженная Тина.
— А уж мне-то как жаль. Если честно, мне сейчас просто хреново, — Федор выговорил последнее слово со злостью, и Тина не на шутку испугалась.
Сейчас в нем нет ни капли дружелюбия. Его глаза потемнели, челюсть напряжена. Он положил ладони плашмя на стол, несколько раз сжал и разжал пальцы. Тина как зачарованная смотрела, как надуваются вены на его запястьях.
— Ты пожалела Улю. А меня? Меня ты не пожалела?
— Но…
— Прости, — он дернул уголком губ в попытке улыбнуться. — Разнылся, как мальчишка. Я не имею права тебя упрекать. Но я ведь только вчера позвал тебя замуж. Ждал ответа сутки. Не такого ответа.
— Федор, но ведь ты вчера говорил несерьезно! Это же была шутка… да? Я так подумала…
— Это была не шутка. Для меня все серьезно, — сказал он с нажимом, и Тина с трудом проглотила ком, вдруг вставший в ее горле.
Федор казался неистовым, отчаявшимся и несчастным. Она поежилась под его давящим взглядом.
Господи, ему и правда плохо! Хреново, вот как! Она уничтожила его своими словами. Какие уж тут шутки!
— Но мы знакомы совсем недолго… — неуверенно начала Тина.
— Разве это важно? Разве важно, сколько мы знакомы — сутки, неделю, двадцать лет? Когда встречаешь своего человека, ты понимаешь это сразу. Потому что ты ждешь его всю жизнь, и когда он появляется, все меняется.
Федор говорил медленно и делал долгие паузы между предложениями, как будто подыскивал нужные слова. И вот слова кончились; он помолчал несколько секунд, хрустнул пальцами и продолжил, уже более решительно.
— Я чувствовал, что между нами что-то происходит. Мы хорошо понимаем друг друга. Смеемся над одними и теми
