День, когда мы встретились - Барбара Бреттон

Мэгги испуганно посмотрела на него.

— Ничего срочного, — поспешил заверить ее священник. — Позвонишь ей, когда сможешь.

Но не успел он договорить, как рука Мэгги уже набирала номер.

— Ты звонила? — тревожно спросила она, как только мать подошла к телефону.

— Тайгер сбежал! Не бойся, он уже нашелся. Джоанн — ну, знаешь, та самая, что живет в конце улицы, — обнаружила его на своем крыльце.

Мэгги усмехнулась.

— Все остальное в порядке? — спросила она.

— Чарли пришел из школы, сейчас наверху, переодевается. Николь еще нет.

Мэгги кинула взгляд на часы.

— Ничего страшного. Она, должно быть, у Мисси.

— Я видела твоего друга по телевидению, — сказала Рита. Мэгги покоробил тон, которым было произнесено слово «друг», но она постаралась не обращать на это внимания.

— Он уже дал показания? — спросила она.

— Они сообщили… Подожди, у меня записано… Куда я дела очки? А, вот они! — Мэгги услышала в трубке шуршание бумаги. — Они сообщили — цитирую дословно: «Детектив Конор Райли не смог с уверенностью сказать, нажимал ли обвиняемый на курок».

Мэгги ничего не ответила. Конор говорил ей о провале в памяти, но она думала, что это просто способ отогнать неприятное воспоминание.

— Алло! Мэгги! — забеспокоилась Рита. — Ты где, в машине?

— Нет, я на работе. Извини, меня что-то отвлекло. Что они еще сказали?

— По сути, больше ничего. Они показали твоего друга, когда он выходил из зала суда. Вид у него был неважный.

— Еще бы, с чего ему быть веселым? Ему, должно быть, тяжело все это вспоминать. Бобби был его лучшим другом…

— Я не понимаю, — рассуждала Рита, — почему он тогда не бросился на этого Уокера. Он такой большой, а Уокер маленький.

— У этого типа был пистолет! — попыталась протестовать Мэгги. — Ты бы пошла против человека с заряженным пистолетом?

— Ради того, кто мне дорог, пошла бы. Ради вас, девочки, я жизнь отдам. Меня не только пистолет — пулемет не остановит.

— Как ты можешь быть уверена, мама? Никто не знает, как повел бы себя в подобной ситуации.

— В подобных ситуациях как раз и проявляется истинная сущность человека.

— Слушай, мама, — взорвалась Мэгги, — если хочешь что-то сказать о Коноре, то говори прямо, а не ходи вокруг да около!

— Что я могу о нем сказать? Я его почти не знаю…

— Ты хочешь сказать, что он тогда струсил? Что позволил другу погибнуть? Ты это хочешь сказать?

— Я этого не говорила.

— Но имела в виду. Ты всегда ходишь вокруг да около.

— Чем вызван этот тон, Мэгги? — Голос Риты звучал обиженно.

— Мне надоело, что все вокруг читают мне мораль.

— Кто читает тебе мораль, дорогая?

— Вы все. Вы все попрекаете меня Конором по всякому поводу и без повода. Я устала.

— Мне жаль, что ты так думаешь, — вздохнула Рита.

— Ты сама знаешь, что это правда. Я и так сейчас переживаю сложное время — нет, надо мне еще попортить нервы!

Мэгги со слезами бросила трубку.

Она почувствовала на себе чей-то взгляд и подняла глаза. В дверях стоял отец Кевин, молодой помощник отца Роурка.

— Простите. Я не хотел подслушивать, — смутился он. Мэгги смахнула слезы.

— Извините. — Она попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло. — Моя мать… В общем, это долгая история.

— История, старая, как мир, — заключил отец Кевин. — Вы говорили о человеке, с которым встречаетесь.

Мэгги улыбнулась:

— Или я не умею хранить тайны, или вы лучший шпион в мире.

— Немного и того, и другого. Насколько я понимаю, вашей матери он не нравится.

— Всей моей семье он не нравится. А я не нравлюсь всей его семье.

Отец Кевин присел на краешек стола.

— А вы что думаете по этому поводу?

— Что, черт возьми, я могу думать? — выпалила она и осеклась. — Простите, отец Кевин. У меня сегодня трудный день…

— Все в порядке, Мэгги. Но я по-прежнему хотел бы получить ответ на свой вопрос.

Мэгги подумала о том, как хорошо, как спокойно она чувствует себя в объятиях Конора, и почувствовала, как краска приливает к ее лицу.

— Я знаю лишь одно, — призналась она, — когда я с ним, я очень счастлива. — Она покачала головой: — Но с первым моим мужем все было так просто! Я точно знала, чего хочу, и не оглядывалась.

— Вы тогда были моложе. У вас не было двоих детей, о которых надо было бы думать.

— С Николь очень сложно. Я приписываю это тому, что ей пятнадцать лет, но Клер считает, что она скучает по отцу.

— Так почему бы ей не жить с отцом?

«Слушай, — подумала Мэгги, — занимайся-ка психологией где-нибудь в другом месте!»

— Видите ли, — сказала она, — дело в том, что Чарлз военный. Сами знаете, что это за жизнь — сегодня здесь, а завтра там. — Она бросила взгляд на молодого священника: — Я говорила вам, что у него новая жена?

Тот помолчал с минуту.

— Вы знаете, Мэгги, как относится католическая церковь к разводам. Но жизнь есть жизнь. Никто не должен чувствовать себя несчастным и одиноким.

— Ему легко, — поморщилась Мэгги. — Ему не нужно ни перед кем отчитываться.

— А вам приходится?

— Иногда да.

«Не иногда, а постоянно. Если не перед детьми, то перед матерью или сестрами, а теперь вот перед священником, который так молод, что лишь недавно начал бриться…»

— Как я понял, вашим детям ваш друг тоже не нравится?

— Нет, Чарли от него без ума. Недавно вот они ходили на рыбалку, так Чарли был в полном восторге. А вот Николь…

— Вы сказали, Николь пятнадцать лет. В этом возрасте с ними всегда сложно.

— Вы еще не знаете всего, святой отец, — грустно улыбнулась она.

Споры по поводу синих волос или опозданий в школу были ничто по сравнению с той историей с фотографиями.

— Я не знаю, что делать, — нахмурилась Мэгги, — но я вижу, что она несчастна.

— Может быть, лучший способ сделать детей счастливыми — это быть счастливой самой? Когда рядом счастливая мать, заботливый отец…

— Простите, отец Кевин, но вам легко говорить. Вы никогда не были женаты, у вас нет детей. Вы не знаете, каково это — привести любимого человека в дом, чтобы твои близкие раскритиковали его в пух и прах.

— Но их отношение не изменило ваше мнение о нем?

— Разумеется, нет.

— Тогда почему их мнение так важно для вас?

— Подумайте, какое ожидает нас будущее, когда и мои, и его родные против!

— Каждый сам кузнец своего счастья, Мэгги. Вам уже не восемнадцать. Вашим родным придется смириться с вашим выбором.

Она бросила на него взгляд:

— Может быть, не мне судить о таких вещах, но, будь моя воля, я бы разрешила священникам жениться. Будь у вас личный опыт, вы бы так не говорили.