Подонки истории. Самая зловещая тайна XX века - Юрий Мухин

В мае 1943 г., в преддверии Вашингтонской конференции, на которой Ф. Рузвельт и У. Черчилль должны были решать вопрос об открытии второго фронта, И.В. Сталин, стремясь сгладить негативную реакцию на разрыв отношений с польским правительством, пошел на беспрецедентный шаг – роспуск Коминтерна.[289]

Над этим текстом трудились: Н.С. Лебедева, Н.А. Петросова, Б. Вощинский, В. Матерский, Э. Росовска, под управлением редакционной коллегии: с российской стороны – В.П. Козлов (председатель), В.К. Волков, В.А. Золотарев, Н.С. Лебедева (ответственный составитель), Я.Ф. Погоний, А.О. Чубарьян; с польской стороны – Д. Наленч (председатель), Б. Вощинский, Б. Лоек, Ч. Мадайчик, В. Матерский, А. Пшевожник, С. Снежко, М. Тарчинский, Е. Тухольский.

Смертельнее любого оружия

Как видите, прокурорская часть бригады Геббельса вообще делает вид, что ничего особенного весной 1943 г. не случилось, а академическая часть, вынужденная выкладывать вопиющие документы, все же признает, что да, и беспринципный Черчилль, и беспринципный Рузвельт пытались заткнуть рот честным польским шляхтичам, но им это не удалось – правда победила! И правительство Польши в эмиграции через подчиненную себе Армию Крайову методично и успешно вдалбливало в головы поляков, что пленных польских офицеров убили советские жиды. Вопрос – а почему действительно союзники так обеспокоились, почему Черчилль даже на завтрак пригласил этих польских подонков, чтобы уговорить их замолчать?

Тут надо понять, что без участия поляков эффект от этого геббельсовского удара не стоил бы ни гроша. У Геббельса, кстати, были еще заготовки – могилы с расстрелянными румынскими гражданами под Одессой, украинскими в Виннице и т. д. Но он не пустил их в дело, поскольку вне гитлеровского блока вопли по этому поводу никто не поддержал бы. Ведь всем понятно, что идет война и пропаганда воюет, всем понятно, что немцам на своей территории ничто не мешало создать какие угодно могилы, а подчиненные немцам эксперты подпишут какие угодно акты. Без участия польского правительства в эмиграции этот геббельсовский блеф никто бы не заметил и никто бы в него не поверил.

Бригада Геббельса уверяет нас, что СССР порвал с этими подлецами отношения из-за того, что они в один день с немцами обратились в МККК. Да при чем тут это? Вы прочтите, что именно польское правительство сообщило миру накануне (16 марта 1943 г.) в своем коммюнике:

«17 сентября 1940 г. официальный орган Красной Армии, «Красная звезда», заявил, что во время боев, имевших место после 17 сентября 1939 г., советской стороной была захвачена 181 тысяча польских военнопленных. Из них 10 тысяч были офицерами регулярной армии и запаса.

Согласно информации, которой обладает польское правительство, в СССР в ноябре 1939 г. были сформированы три лагеря польских военнопленных: 1) в Козельске, восточнее Смоленска, 2) в Старобельске, около Харькова, и 3) в Осташкове, около Калинина, где концентрировались части военной полиции.

В начале 1940 г. администрация всех трех лагерей информировала заключенных, что лагеря собираются расформировать, что военнопленным позволят вернуться к семьям и что якобы с этой целью были составлены списки мест, куда отдельные военнопленные могли вернуться после освобождения.

В это время в лагерях содержались: 1) в Козельске – около 5000, из которых 4500 были офицерами; 2) в Старобельске – около 3970, в числе которых было 100 гражданских лиц, остальные были офицерами, причем некоторые военно-медицинской службы; 3) в Осташкове – около 6570, из которых 380 человек были офицерами.

5 апреля 1940 г. было начато расформирование лагерей, и группы людей от 60 до 300 человек каждые несколько дней перемещались из них до середины мая. Из Козельска их отсылали в направлении Смоленска. И только 400 человек из всех трех лагерей были переведены в июне 1940 г. в Грязовец, в Вологодскую область.

Когда после заключения польско-советского договора 30 июля 1941 г. и подписания военного соглашения 14 августа того же года польское правительство приступило к формированию в СССР польской армии, то ожидалось, что военнопленные из упомянутых выше лагерей сформируют младшие и старшие офицерские кадры в формирующейся армии. В конце августа 1941 г. группа польских офицеров из Грязовца прибыла в Бузулук, чтобы присоединиться к польским частям; однако не появился ни один офицер из депортированных в других направлениях из Козельска, Старобельска и Осташкова. В целом, следовательно, пропало около 8000 офицеров, не считая других 7000 полицейских, солдат и гражданских лиц, находившихся в этих лагерях, когда их расформировывали.

Посол Кот и генерал Андерс, обеспокоенные таким положением дел, обратились к компетентным советским органам с просьбой выяснить и сообщить о судьбе польских офицеров из вышеупомянутых лагерей.

В беседе с господином Вышинским, народным комиссаром иностранных дел, посол Кот 6 октября 1941 г. спросил, что случилось с пропавшими офицерами. Господин Вышинский ответил, что все военнопленные были освобождены из лагерей и, следовательно, в настоящее время свободны.

В октябре и ноябре в беседах с премьером Сталиным, господами Молотовым и Вышинским посол время от времени возвращался к вопросу о военнопленных и настаивал на предоставлении ему списков [военнопленных], которые велись советским правительством тщательно и детально.

3 декабря 1941 г., во время своего визита в Москву, премьер-министр Сикорский в беседе с премьером Сталиным также сделал акцент на необходимости освобождения всех польских военнопленных и, не получив списки с ними от советских властей, вручил по этому поводу премьеру Сталину предварительный список из 3845 офицеров, который успели составить содержавшиеся вместе с ними военнопленные. Премьер Сталин заверил генерала Сикорского, что указ об амнистии носил всеобъемлющий характер, что он распространялся как на военных, так и на гражданских лиц, и что советское правительство освободило всех польских офицеров. 18 марта 1942 г. генерал Андерс вручил премьеру Сталину дополнительный список из 800 офицеров. Тем не менее ни один из упомянутых офицеров не вернулся в польскую армию.

Кроме посреднических переговоров в Москве и Куйбышеве, судьба польских военнопленных была предметом нескольких дискуссий между министром Рачинским и послом Богомоловым. 28 января 1942 г. министр Рачинский от имени польского правительства вручил ноту советскому послу Богомолову, привлекая его внимание к тому болезненному факту, что тысячи польских офицеров еще не найдены.

Посол Богомолов проинформировал министра Рачинского 13 марта 1943[1942] г., что в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1941 г. и в соответствии с официальными заявлениями от 8 и 19 ноября 1941 г. амнистия была полностью воплощена в жизнь и что она распространилась как на гражданских, так и на военных лиц.

19 мая 1942 г. посол Кот направил в НКИД меморандум, в котором выразил свое сожаление относительно отказа представить ему списки военнопленных, а также обеспокоенность их судьбой, подчеркивая огромную ценность, которую эти офицеры имели бы в военных операциях против Германии.

Ни польское правительство, ни польское консульство в Куйбышеве никогда не получали ответа о приблизительном местонахождении пропавших офицеров и других заключенных, которых депортировали из трех упомянутых выше лагерей.

Мы привыкли ко лжи германской пропаганды и понимаем цель ее последних разоблачений. Однако, ввиду обильной и детальной германской информации касательно обнаружения тел многих тысяч польских офицеров под Смоленском и категоричного утверждения, что они были убиты советскими властями весной 1940 г., возникла необходимость расследования обнаруженных массовых захоронений компетентным международным органом, таким, как Международный Красный Крест. Таким образом, польское правительство обратилось к Красному Кресту, чтобы он направил делегацию туда, где, как считается, были казнены польские военнопленные».[290]

Как вы видите, поляки с ходу и полностью подтвердили версию немцев о том, что пленных расстреляли Советы. Даже не попытавшись запросить своего союзника Советский Союз, даже не попытавшись дождаться хотя бы каких-то сообщений из Катыни, они немедленно примкнули к пропагандистской акции Германии.

Что еще изумляет своей беспрецедентной подлостью? Это то, что поляки без согласия советской стороны сообщили о сути конфиденциальных разговоров в Кремле и именно этим сообщением они подтвердили версию Геббельса.

Еще пример исключительной подлости. Поляки пишут, что, «ввиду обширной и детальной германской информации», «польское правительство обратилось к Красному Кресту». А почему не к Советскому правительству? Ведь оно могло бы, «припертое к стенке немецкими доказательствами», сообщить полякам, что это оно расстреляло трусливых подонков, сдавшихся в плен вместо того, чтобы защищать Родину. Зачем тогда надо было бы обращаться к Красному Кресту? Не за тем ли, что Геббельс для поддержания постоянного интереса к этому делу требовал: «Вообще отовсюду должны быть посланы полуофициальные личности или комиссии, лучше всего, конечно, Красный Крест или какие-нибудь благотворительные организации»[291]. И польское правительство в эмиграции послушно обращается в Красный Крест и согласовывает своим сторонникам в Варшаве посылку в Катынь на немецкое шоу верениц «полуофициальных личностей».