Тавриз туманный - Мамед Ордубади

Эти искренние слова Саттар-хана произвели глубокое впечатление. За недостатком времени, я не мог ответить сардару пространной речью и ограничился несколькими словами.

- Мы покидаем Тавриз с неизгладимыми воспоминаниями в душе, - сказал я. - Мы даем слово поделиться этими воспоминаниями и особенно впечатлениями от героических действий Сардара с кавказскими рабочими. Рабочие Кавказа, особенно рабочие города Баку, питают чувство бесконечной симпатии и глубокого сочувствия к иранской революции и ее вождю Саттар-хану. Братские чувства, связывающие нас, кавказских рабочих, с иранским крестьянством и беднотой, будут вечны и неизменны. Пока существует в мире идея революции, друг угнетенных Ирана Сатар-хан будет жить в сердцах и памяти человечества.

После моих слов сардар еще раз оглядел присутствующих.

- Друзья, собравшиеся сегодня, - испытанные борцы революции, - сказал он. - Обманщики не явились. Льстецы и подхалимы, еще вчера считавшие за честь лизать порог жилища Саттар-хана, сегодня стучатся в иные двери.

Ужин закончился в час ночи. Мы простились, расцеловались и дали друг другу необходимые поручения. Все нужные для дороги приготовления были сделаны заранее. Явились и четверо товарищей, назначенных сопровождать нас до города Хоя.

Из дома Саттар-хана мы захватили с собой маленькие наганы русского образца и ручные гранаты.

Саттар-хан проводил нас до самых ворот.

- Я расстаюсь с истинными героями революции! - сказал он нам на прощание.

Выйдя от сардара, я направился к себе. Меня ожидали Тахмина-ханум и ее сын Гасан-ага. Узнав каким-то образом, что я собираюсь выехать из Тавриза, они пришли попрощаться со мной. Я подарил им все бывшие в моей комнате вещи и попросил Тахмину-ханум переселиться к Нине. Мать и сын были очень огорчены участью девушки.

Я поручил Гасан-аге регулярно заниматься с членами кружка, стараться расширить их число и не разглашать их тайны.

- Не бойтесь! - добавил я. - Вы снова победите. Ваши идеи - идеи пролетариата всего мира. Наступит день, когда ваши имена, имена участников первых политических кружков, будут занесены на страницы истории. Ты и Тутунчи-оглы - первые иранцы, бомбившие контрреволюцию. Не расставайтесь друг с другом.

Нине я оставил коротенькую записку:

"Дорогой друг! Сейчас я уезжаю. На мою просьбу перебраться к тебе, Тахмина-ханум ответила согласием. Ты не должна покидать Тавриз. Мы спишемся. Возможно, положение изменится. На это много надежд. Тогда мы снова увидимся в Тавризе. Целую твоего маленького Меджида и утешаю себя надеждой, что мое имя не будет им забыто. Я уезжаю без тебя, но с тобой. Будьте счастливы! До свидания!".

Наш путь лежал через город Хой, а дальше - через реку Аракс и селение Шахтахты мы должны были проследовать в Тифлис и Баку.

Неразлучные товарищи, подобно неразрывным звеньям одной цепи, мы шли один за другим по безлюдным улицам Тавриза.

Мы шли...

Мы шли, молчаливо прощаясь с безвестными могилами многих товарищей кавказцев.

Несколько месяцев тому назад нас было много. Немало мы сделали и многих потеряли. Мы шли, не досчитывая в своих рядах многих бойцов, неутомимых, храбрых, беззаветно преданных революции.

На окраине города мы остановились. Обнажили головы. И еще раз простившись с погребенными в тавризских окопах друзьями, двинулись дальше...

"Тавриз!? думал каждый из нас, охваченный скорбью. - Знай, что при первом же зове покоящихся в твоих объятиях героев мы вновь придем к тебе на помощь. Грохот бомб, брошенных ими в горы Эйнали и Зейнали, будет раздаваться в ушах иранской контрреволюции до того дня, когда она будет раздавлена и развеяна по ветру. Хорошенько же охраняй их! Это первые жертвы молодой революции Тавриза!".

Тавриз спит... Спит погруженная во временное молчание грозная революция. Но есть и бодрствующие, лишенные сна. И Саттар-хан, потрясший Иран до самого основания, и Нина, скрывающаяся от царских наемников и шпионов, лежат с сомкнутыми глазами, но без сна...

Обернувшись, я в последний раз взглянул на Тавриз. Города не было видно. Подобно мрачной грезе, он вновь покоился в объятиях непроницаемо таинственных туманов.

- Ура!.. Ура!.. - донеслось до нашего слуха...

Это кричали входившие в сад Шахзаде части русской царской армии.

ПИСЬМО К НИНЕ

"Дорогой друг Нина!

Сегодня мы достигли города Хоя. По узким улицам города нас сопровождал оркестр. Губернатор вместе с иранскими социал-демократами проводил нас до здания ратуши.

Улицы были полны народу. До нас долетали трогательные слова женщин, закутанных в чадры или вышедших с открытыми лицами.

- Это кавказские добровольцы...

- Среди них есть и мусульмане...

- Это друзья Саттар-хана...

- Ведь и у них есть семьи, и у них есть матери, сестры, невесты...

- Стреляй хоть в упор, они не струсят!..

- Они приехали из тех мест, откуда прибыл и Гейдар-Ами-оглы...

- Интересно, зачем они приехали?..

- Они приехали познакомиться со здешними добровольцами...

Моя дорогая Нина! В этом городе, где мы сейчас находимся, авторитет царя пока не утвержден. Здесь еще не подозревают о занятии Тавриза царскими казаками. После банкета мы отправились осматривать город.

Прежде всего нам показали крепость. Крепость довольно прочная, хотя ее стены возведены из глины. Город со всех сторон омывается каналами. На крепостных бойницах установлены старинные иранские орудия. Мы отправились в арсенал. В арсенале много старинных иранских пушек и ружей, русского, английского, немецкого и французского образцов.

Мы инструктировали местных социал-демократов в отношении хранения оружия.

Город довольно красив и живописен. Благодаря проведенным от Готурчая канавам, по всем улицам протекают ручейки.

И все же, несмотря на обилие воды и зелени, город грязен; поверхность воды ничем не ограждена, и весь выносимый из домов мусор сметается прямо в канавы.

Дорога из крепости в Урмию представляет собой длинную, широкую аллею, но из-за полного отсутствия надзора деревья вырубают.

Часть города, называемая Шивен, расположена в стороне от крепости. Несмотря на здоровый климат здешних мест, зловоние, идущее от расположенных тут кожевенных предприятий, лишает возможности не только жить, но и проходить по этой местности.

Здесь, как и в Тавризе, есть "бест", в котором скрываются преступники, обанкротившиеся купцы или люди, бежавшие от тирании и преследуемые законом. Мы осмотрели "бест". Моллы, в ведении которых он находится, любезно приняли нас.

Закончив это письмо, я тронусь дальше. Предстоящий путь небезопасен. Мы должны из Маку тайно перейти Аракс и направиться в расположенное на русской границе селение Шахтахты, а оттуда по железной дороге проехать в Тифлис и Баку.

Нина, я поручил Мешади-Кязим-аге помогать тебе. В случае нужды, обратись к нему.

Старайся избегать подлецов из консульства. Слушайся Тахмины-ханум. Если Гасан-Ага и Тутунчи-оглы будут нуждаться в деньгах, поддержи их.

Не следуй по стопам твоей сестры Ираиды и не слушайся ее советов, старайся, сколько можешь, влиять на нее. Консульство хочет использовать ее в своих целях, но на этом пути ее ждут позор и гибель. Если тебе не удастся избавить ее, береги себя от несчастья. Царский консул старается завербовать ее, как свою помощницу в грязных делах. Привет всем. Целую маленького Меджида".

АРАБЛЯРСКИЙ ХАН

К западу от Нахичевани на иранском берегу Аракса расположено селение Арабляр.

В сумерках мы дошли до этого села, где обнаружили обилие чайханэ.

Остановившись тут, мы, при содействии контрабандистов из Шахтахты, Норашена, Ховека и Гывраха, должны были перебраться в Шахтахты.

Шли проливные дожди. Аракс, выйдя из берегов, затопил окрестные поля. Контрабандисты посоветовали нам переждать сутки в селении Арабляр, и мы разошлись по разным чайханам, чтобы, в случае чего, не попасться всем сразу.

Я остановился у старика по имени Гулам-Али. Его чайханэ представляла собой донельзя тесную, грязную и закопченную хату с глиняными нарами у стен, покрытыми рогожей.

Рядом со мной устроился молодой контрабандист по имени Муслим.

- Вы тоже контрабандист? - обратился он ко мне.

- Нет! - ответил я.

- Да не бойтесь, здесь у всех одно ремесло.

- Возможно, но я не контрабандист.

- Ты на меня не обижайся, я сказал это потому, что встречаю тебя впервые и хотел предупредить тебя.

- О чем?

- Тут каждый контрабандист обязан прежде всего явиться к здешнему хану за разрешением, иначе не разрешают переправляться через реку и перевозить свои товары.

- Кто же хан? - спросил я.

- Хан селения Арабляр - Шукюр-паша, двоюродный брат макинского хана Муртуза-Кули-хана Икбалуссалтанэ.

- А он богат?

- Очень. Кроме селения Арабляр, у него немало и других сел. Только он не в ладах с Муртуза-Кули-ханом. Они на ножах. Люди макинского хана не смеют показываться в здешних краях.