Второй шанс - Антон Демченко

Эм-м… я не ослышался? Ветров – шут?! С каких пор, а?

Мы с Хельгой переглянулись в молчаливом изумлении и одновременно пожали плечами.

— Бонифатий Христофорыч, чем хочешь клянусь. Нет здесь моей вины… — даже странно видеть вечно подтянутого и высокомерно-отстранённого на людях Ветрова… таким.

— М-да… ну, ты и соврёшь, недорого возьмёшь, — уже более спокойным, но от этого не менее внушительным голосом прогудел капитан порта, перевёл взгляд на Хельгу и только тут спохватился. — Прошу прощения, барышня, за этот цирк. Со Святославом иначе не бывает. И раз уж он опять забыл обо всём на свете, позвольте представиться самому. Бонифацио Руджиери, бывший кондотьер, бывший капитан первого ранга на русской службе, бывший капер и нынешний капитан порта третьего сектора Высокой Фиоренцы.

— Хельга Завидич, младший штурман «кита» Вольного Новгородского Флота. Очень приятно, господин капитан порта, — моментально включившись, ответила та, и изобразила что-то среднее между поклоном и книксеном. Выпрямившись, Хельга повела рукой в мою сторону и договорила. — А это мой… братец Кирилл. Юнец…

— Замечательно, замечательно, — усмехнулся капитан порта, и обратился к Хельге. — Прошу, синьорита, для вас я просто Бонифацио… Бони. Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет, не правда ли? Сейчас распоряжусь подать чаю… Знаете, пристрастился на русской службе, до сих пор не могу отказаться.

— Кхм, — чрезвычайно выразительно хмыкнул Ветров и у господина Руджиери, кажется, даже усы обвисли. Впрочем, гигант тут же встряхнулся и, ничуть не смущаясь, переключился на прежний панибратский тон, ткнув пальцем в Святослава Георгиевича.

— Да! Ну что, летун, рассказывай, где тебя носило! Мало того, что исчез на пять лет, так объявившись, снова умудряешься заставить себя ждать!

— Не моя вина, Бонифатий Христофорович…

— Где-то я это уже слышал, — нарочито обращаясь лишь к дочери Завидича, с деланной задумчивостью проговорил капитан порта…

Сидя в удобном кресле в богато обставленном, обитом панелями из благородного дуба, кабинете капитана порта, потягивая чай из чашки тончайшего китайского фарфора, Хельга думала только об одном: поскорее бы этот сумасшедший день закончился.

Если бы не правила приличия, она бы уже закрыла веки и спокойно уснула под треск поленьев в маленьком декоративном камине, но увы… Приходится терпеть громогласное многословие хозяина кабинета, вежливо кивать и улыбаться. Вот опять… О чём они?

— Вручную провести корабль через «игольное ушко», это традиция. Хочешь получить право вождения приписных судов, будь добр, докажи умением, — прогудел Руджиери и, выудив из внутреннего кармана кителя маленький серебряный значок-заколку, бросил его Кириллу. — Доказал. Владей. Вздумаешь приписать свою лайбу к любому парящему городу, когда она будет, разумеется, отказа не встретишь. Это тоже традиция. Незыблемая. Цени, юнец!

Вручную? Значит, можно было попасть в Высокую Фиоренцу без всего этого кошмара?!

ГЛАВА 6

В этот торжественный день

Хельга, начавшая зевать ещё в кабинете капитана порта… о, конечно, приличные девушки не зевают в обществе, как я мог забыть! Она просто чуть не заснула в кресле у камина, так что, едва мы поднялись на борт шлюпа, дочь дядьки Мирона тут же пожелала нам спокойной ночи и скрылась в своей каюте. А мы со Святославом Георгиевичем решили перекусить, и устроились в салоне, где я, колдуя над плитой, решил расспросить наставника кое о каких деталях недавней встречи с Руджиери.

В принципе, я должен был сразу догадаться, что Ветров просто решил устроить мне очередной экзамен. Ну не может быть швартовка настолько неудобной и опасной, пусть даже и в парящем городе!

— Сейчас не может, — покладисто согласился Святослав Георгиевич, когда мы вернулись на борт «Резвого». — А ещё лет двадцать назад швартовка шлюпов и яхт именно так и выглядела. Причём не только в Высокой Фиоренце, но и в других парящих городах. Это сейчас, для подъёма малых дирижаблей используют воздушный колокол, а тогда… Экипажи без нацепленных парашютов из спаснабора на посадку не заходили, уж очень велик был риск разрушения купола. Так-то. Зато, можешь гордиться, с этой заколкой в платке, зеленью каботажной тебя ни один «китовод» не обзовёт. А если попробует, свои же и угомонят.

Я улыбнулся, а Ветров, заметив это, тут же плеснул ложку дёгтя… Ну, не может он иначе.

— Но на твоём месте, я бы этот значок перед теми же «китоводами» не… как ты там говорил? А, точно: не светил бы. И засунул в самый глубокий карман, до получения лётного патента, а ещё лучше лет до семнадцати-восемнадцати, — медленно проговорил мой собеседник.

— Почему? — протянул я, чувствуя подвох, но… действительно, обидно! Машину-то я действительно поднял! Как по ниточке провёл, спасибо чутью на Воздух.

— Потому, — усмехнулся Ветров. — Накостыляют за чужие заслуги. Кто ж поверит, что сопливый малолетка получил значок по праву? А проверять по спискам… слишком много возни. Так что, отрихтуют физиономию и значок отберут. Выкинуть, не выкинут, конечно, сдадут в ближайшую портовую управу, и когда тамошние листошкрябы выяснят имя владельца, торопыги, может быть, даже перед тобой извинятся. Но без синяков, жить как-то проще, не находишь?

Я кивнул, признавая правоту Ветрова. Действительно, матросы – ребята резкие, можно и на драку нарваться. Эх, а жаль… Я почему-то представил, как вхожу в наш дом в Меллинге и хвастаюсь отцу с мамой…

— Эй, Кирилл! — тяжёлая рука дёрнула меня за плечо, и я, опомнившись, тряхнул головой. Смахнул соринку и улыбнулся.

— Всё в порядке, Святослав Георгиевич. В глаз что-то попало, — за спиной раздалось подозрительное шипение и я, резко развернувшись, ринулся разбираться с так вовремя затеявшим побег кипящим рисом.

Уменьшив температуру, я накрыл кастрюлю крышкой и, включив нагрев второй «конфорки», больше похожей на привычную по тем воспоминаниям варочную панель, взгромоздил на неё толстостенную чугунную сковородку. Ребристую и квадратную. В самый раз для жарки стейков в… хм… спартанских условиях.

— Любишь готовить? — поинтересовался Ветров, прерывая наше молчание.

— Привык на свалке, — коротко ответил я. Ну не рассказывать же ему, что в прошлой жизни мне слишком часто приходилось игнорировать домашние обеды, в которых благодаря своему чутью, я неоднократно обнаруживал кое-какие далеко не безвредные добавки от «любящих» родственников. А есть хотелось. Вот и приноровился пользоваться кухней в неурочное время…

— Ясно, — коротко кивнул мой собеседник.

— Святослав Георгиевич, а что за воздушный колокол такой?

— Посадочное кольцо помнишь? — чуть помолчав, заговорил он. Я кивнул. — Это не только ограждение. Кольцо образует своеобразный вертикальный тоннель высотой около двух миль, для идущего на швартовку дирижабля. Ветра в таком тоннеле нет, а его «стенки», если можно так назвать границы тоннеля, по сути, просто воздух под повышенным давлением. Они мягко отталкивают яхту или шлюп, так что тот постоянно находится в створе. Экипажу достаточно просто держать двигатели во взлётном режиме. Кроме того, кольцо формирует поток энергии, питающий купол идущего на швартовку дирижабля, так что экипаж может не бояться, что судно рассыплется в воздухе от недостатка энергии. Кстати, помнишь окончание нашего подъёма? Ты ещё занервничал, не услышав свиста ветра? Это оператор посадочной площадки включил кольцо, страхуя нас на финише.

— А как же традиции? — удивился я.

— Традиция, дело хорошее, но не тогда, когда заходит речь о безопасности парящего города, точнее о расходах на ремонт его выносных конструкций в случае аварии, — усмехнулся Ветров.

— Святослав Георгиевич, а для чего вообще нужны парящие города? Какой в них смысл?

— И это мне говорит человек, которого Водопьянов всерьёз считает гением… — со вздохом покачал головой мой собеседник, и повёл носом, уловив запах зашипевших на сковороде стейков.

— Не понял, — нахмурился я.

— Кирилл, ты же знаешь, что большинство энергоёмких производств размещаются в отдалении от населённых мест? Как думаешь, почему? — Ветров явно решил начать издалека.

— Нет расходов на «соседей», соответственно, можно устанавливать более мощные агрегаты на самом производстве, — пожав плечами, ответил я.

— Именно. Но ведь хочется ещё больше, не так ли? Мощности много не бывает.

— Согласен, — кивнул я. — Но пока не понимаю, при чём здесь парящие города.

— При том. Именно они добывают это самое «больше». В парящих городах располагаются перерабатывающие заводы, куда свозят блоки накопителей со всего мира… точнее, с пустых территорий подконтрольных государству владеющему городом. И акваторий. Благо океанов на Земле предостаточно. Кроме того, города собирают никому не нужную мировую энергию на больших высотах. После переработки, «фонящие» энергией контейнеры отправляются вниз, в города и на производства. Одного такого блока весом в сотню тонн хватит, чтобы на год обеспечить энергией «китовую» верфь. Для города, вроде Новгорода со всеми его пригородами, требуется десяток блоков. Так-то, Кирилл.