Невозможно удержаться (СИ) - Орлан Нари

А Слава неторопливо аристократичными движениями откупорил бутылку и разлил вино по бокалам. С его губ так и не сошла улыбка. Интересно, он сам догадается объяснить причину своего отсутствия или мне придется-таки искупать его в своей злости?

Выровнявшись передо мной, он засунул руки в карманы. Не помню за ним привычки стоять с руками в карманах…

Сверху послышался сдержанный смех. Я мигом подняла голову — вдоль всего второго этажа, опершись на перила, стояли десятки людей, наблюдая за нами.

— А чего это они…

— Тома, не обращай на них внимания. Посмотри на меня.

О, высунул руки из карманов. Одну слегка спрятал за себя.

Что-то подозрительно это все… Весьма подозрительно!

Широко распахнув глаза, я уставилась на него, встретившись с ним взглядом.

— Ты была права, я не люблю ни от чего зависеть. Я могу бросить что-угодно и не жалеть об этом. Могу расстаться с кем-то и больше не вспоминать об этом человеке. И это стало как жизненное правило. Но для поддержания правила должно быть исключение. И для меня это исключение — ты.

Зря я не присела на стул, не оперлась о стол — земля уходит из под ног.

— Ты спрашивала, откуда я могу знать что-то о любви… Действительно, неоткуда. В моей жизни не было места этому чувству. Я думал, что оно мне незачем. Смотря на других, у меня не возникало желания найти кого-то и узнавать, что же это за чувство. Но внезапно… Да, говорят же, часто внезапно это происходит… Внезапно я понял, что мне не нужно никого искать и узнавать. Я понял, что уже знаю. Тома… Я люблю тебя.

Сердце билось быстро-быстро, бабочки с арфами под его стук плясали, будто пьяные, весело цепляя лапками струны. Губы подрагивали, медленно растягиваясь в улыбке, а глаза переполнились сладкими слезами. Почва и вовсе улетела из-под ног — теперь на ее месте облако седьмого неба.

— Пока можешь ничего не говорить, только ответь на один вопрос, — Слава достал руку из-за спины с бархатной коробочкой, открыл ее и в свете разноцветных огней вспыхнул бриллиант на кольце.

Втянув в себя поток воздуха через открытый рот, я прикрыла его рукой. Обалдеть!

— Ты выйдешь за меня?

Ущипните меня! Скорее! Мой взгляд намертво приковался к сверкающему камню, к коробочке, обшитой бархатом, к руке Славы, под большим пальцем на которой виднелось крылышко.

Господи, надо отвечать. Но этот момент настолько волнующий, что хочется его растянуть. Вот только медлить не нужно, не хочу, чтобы Слава подумал, будто я сомневаюсь.

В горле пересохло, а грудь сжимали переполняющие эмоции. Я приоткрыла рот, решилась поднять на него глаза и ответила:

— Да.

Лицо Славы озарила довольная улыбка. Он вынул кольцо из коробочки и, взяв мою руку, надел его на безымянный палец.

— Ну что, — взял он два бокала, вручая один из них мне, — за нас! На брудершафт.

Сплетя наши руки, мы выпили вино до последней капли. Слава притянул меня к себе и, под загорающиеся лампы, аплодисменты, взрывы конфетти, подарил нежный и глубокий поцелуй.

Еще не знакомые мне люди, спустившись вниз, стали нас поздравлять. Их радостные лица сплывались передо мной, я могла бы запомнить кого-то из них, но меня слишком захлестнули эмоции, счастье переливалось через край, наверняка отражаясь на моем лице. Слава тоже светился от счастья.

Прорвавшись через толпу, Лиля буквально запрыгнула на меня с радостным писком, чуть не задушила в объятьях. Рядом Костя пожал руку Славе, больше не смотря на него, как на врага народа.

Руслан к нам присоединился, когда мы уже сели за стол.

— Меня только отпустили, — мотнул он головой наверх. Облокотившись о перила, со второго этажа на нас смотрел только один человек, остальные усаживались за столы. Камиль, поймав мой взгляд, скупо улыбнулся и ушел.

— Остаешься жить с нами? — спросил Слава друга.

— Я не планировал переезд, но обустраиваться на новом месте мне не привыкать.

Официанты приносили блюда, шампанское, забирали пустые тарелки, меняли выпитые бутылки на полные, пока мы впятером планировали свое будущее здесь, в Квадрате 317. Мы еще не знали, что на самом деле сбудется из того, что обговаривали, но праздничная атмосфера вдохновляла на мысли о радостном будущем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А мы со Славой, переглядываясь многозначительными взглядами, без слов договаривались о ближайшей ночи.

Со временем искры шампанского так вспыхивали в голове, что хотелось сбежать поскорее с праздника и обменяться удовольствием друг с другом. Наслаждаясь обществом наших друзей и вкусными блюдами, мы так же с нетерпением ждали момента оказаться наедине.

Этот момент пришел, когда Лео, поднявшись из-за своего стола, постучал рукояткой ножа по бокалу. Все притихли.

— Ребята! — выкрикнул он нам, поднимая бокал. — Спасибо вам, за радость и любовь, что принесли с собой в наш лагерь! И за повод пропустить один второй бокальчик шампусика, — хихикнул он и получил от кого-то пинок в бок. Дав сдачи, он залпом осушил бокал и продолжил: — Пора бы нам отпустить виновников торжества… — подвигал Лео бровями, ухмыляясь, — отдохнуть после тяжелого дня.

С него взгляды присутствующих переметнулись на нас — мы скромно улыбнулись в ответ. И при первой возможности смылись из-за стола, как только внимание людей переключилось на своих соседей за столом.

В нашу квартиру мы ввалились охмелевшие и довольные. Разуваясь, Слава обвел взглядом маленькую прихожую.

— Да, квартира маленькая, — произнесла я.

— Зато наша, — улыбнулся он, подходя ближе ко мне. — Я боялся, ты не согласишься, ведь все слишком быстро. Но из-за того, что мы мало живем, ценим каждую минуту, — он нежно провел рукой по моим волосам вниз и перебросил их назад. — Мне хотелось, чтобы мы как можно дольше были вместе. Чтобы ты как можно дольше была счастлива.

— Не говори так… — опустила я голову. — Твои слова с одной стороны согревают сердце, а с другой — режут его.

— Прости. Я привык к своей судьбе, но забыл, что ты — нет.

— Я привыкну, — грустно улыбнулась я, подняв на него глаза. — Потому что тоже люблю тебя.

Слава набросился на меня, пригвоздил к ближайшей стене и впился в губы властным поцелуем. Я стала отвечать ему со всей страстью, забираться руками под его пиджак, сжимать ткань рубашки… Как вдруг вспомнила важную вещь!

У меня не сразу получилось выкрутиться и дать ему понять, чтобы он остановился. Отстранившись и смотря на меня безумными глазами от желания, в которых искрились огоньки, он прошептал хриплым голосом:

— Хочешь поиграть?

— Какая у тебя фамилия?

Его глаза вмиг округлились. Лицо приняло озадаченный вид.

— Калинин.

— Фух…

— Тамара Комарова, испугалась, что будешь Тамарой Кудахкиной? — ухмыльнулся он.

— Лучше было узнать сейчас, а не потом в паспортном столе. Погоди, откуда мою знаешь?

— Тшш… — приложил он палец к моим губам. — Все вопросы после того, как я тебя накажу.

— Записывайся в очередь, — укусила я его за палец. — Я первая. Помнишь в машине?

— Ты меня уже наказываешь. Я еле сдерживаю себя…

Снова прижав меня к стене, он прошептал, обжигая горячим дыханием мое ухо:

— Будешь продолжать дальше — я за себя не ручаюсь. Тебя здесь никто не спасет. Говорят, эти стены не тонкие — никто нас не услышит.

От уха, согретого его дыханием, вниз по телу пронеслись пузырьки шампанского, или мурашки, или дрожь… От его голоса я хмелела еще сильнее, чем от любимого карменера. Но несмотря на это у меня в голове созрела коварная идея, точнее вдруг возникла. Не думаю, что в пьяной голове может что-то зреть. Только внезапно выплескиваться на поверхность из потока мыслей, затянутого вязким туманом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А давай, — прошептала я, — накажем друг друга. Одновременно.

— И как же? — говорил он, пока его рука скользила по внешней стороне бедра под юбку. Пока я собирала буквы в слова, он зарылся носом в мои волосы и с наслаждением вдохнул мой запах, без скромности стискивая рукой мою ягодицу, прижимая к себе. Я сглотнула, облизала пересохшие губы от частого дыхания ртом, и с перерывами произнесла: