Супервольф - Михаил Ишков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Индуктор вернулся к столу, еще раз перечитал сообщение.
«31 июля 1941 высшее военное руководство Германии было ознакомлено с решением фюрера напасть на Советский Союз. Доклад делал Гальдер, возражений не было».
[64]
Что это, преступная (слепота), сознательная попытка ввести (руководство) (страны) в заблуждение? С атташе (разберемся), кто он, на чью (сторону) работает. Но даже если недалеко от (правды), Иосиф, кто из нас сумасшедший? Скоро осень, шторма, (преимущество) британского флота (подавляющее). Не безумец же (он)? Вай-вай-вай, (а если) безумец?
Индуктор просмотрел еще одну бумажку. Поднес к глазам, я увидел.
«Потери немецкой авиации в небе над Англией превзошли все разумные пределы. На 15 июля сбито бомбардировщиков… истребителей…»
«А повернуть на восток, не расправившись с Англией, — это (не безумие)? Это взве-шен-ное решение??»
С высоты четырнадцатого этажа утверждаю, менее всего Мессинга занимали военно-политические аспекты этой проблемы. Меня мало интересовало, куда Гитлер нацелит свой следующий удар, кто и как скоро станет следующей жертвой — Англия или Россия? Трудно было поверить, чтобы мой берлинский знакомый, загодя объявивший себя «властелином территории тайны», настолько легкомысленно готов поддаться голосу сладкоголосого «изма»? Неужели с перерывом всего в несколько месяцев, «зовущий» заставит его рискнуть схватиться с кремлевским балабосом? Ведь они, хотя бы на время, подружились. Хотелось, чтобы их дружба продлилась как можно дольше.
Другое вгоняло в холодный пот — оторопелое, разъедавшее душу бессилие, испытываемое таинственным индуктором. Это в тот момент, когда личный «изм» уверил его, — ты, Иосиф, способен видеть всех и вся насквозь.
Ты разгромил оппозицию — (раз).
Ты построил (основы) социализма — (два).
Ты построил больше (всех) танков и самолетов — (три).
Ты превратил страну в единый военный лагерь — (четыре).
Ты принял закон о восьмичасовом (рабочем) дне — (пять).
Ты выпестовал смену продажным троцкистским (военспецам) — (шесть).
Нет такой (силы) способной обвести тебя (вокруг) пальца — (семь).
Готов дать голову на отсечение — это вовсе не было внутренним восхвалением! Это было последовательное, без тени улыбки, перечисление доводов, которые должны были открыть глаза любому обнаглевшему агрессору, который осмеливается тешить себя мыслью о возможности победы над Советским Союзом. Кто сможет совладать с таким набором достоинств?!
Следом донеслось разочарованное — как бы не так!
Бедный Иосиф выругался — цис рисхва (черт побери! груз.)?!
Я не мог отделаться от ощущения, что мой неведомый индуктор никак не мог содрать с себя какую-то чудовищно липкую паутину. Он не мог понять, с помощью какого невероятного трюка его заставили сойти с проторенной дороги «марксизма-ленинизма» и заманить в темный лес гаданий на кофейной гуще, в дебри самой дикой поповщины, бабкиных сказок, умозрительных, пропитанных реакционным мракобесием символов, самых невероятных контрреволюционных предположений.
Как им (удалось) обвести (его) вокруг пальца? Чем в таком положении может помочь «классовый анализ»?
Это было невыносимое для Иосифа состояние.
Должен признаться, облачко гнева, раздражения, матерных слов и каких-то непонятных восточных проклятий, связанных с каким-то «могетханом», недолго висело в кабинете. Хозяин как человек практический сумел справиться с обидой и разочарованием и, овладев собой, задался вопросом — если классовому врагу удалось увлечь его «за горизонт», на неизученное поле битвы, значит, надо найти специалистов, знакомых с «территорией тайны». Следовательно, ему нужен проводник, который помог бы ему разобраться в этой мешанине тайных знаков, предзнаменований, религиозных предрассудков, с которыми он расправился еще в самом юном возрасте, когда его с позором выперли из Тифлисской семинарии.
«За прелюбодеяние (Тхвери додэ…)».
Клянусь — это не мои слова! Этот грешок я выудил в облачке ароматного дымка.
Вот когда я струхнул окончательно. Даже рысцой отбежал на середину комнаты. Стоит только Лаврентию Павловичу, опытному заплечных дел мастеру, узнать, что по ночам я торчу у окна и что-то вынюхиваю, моя песенка будет спета. Причем, уверен, я исполнил бы ее на повышенных, вопящих от боли тонах. Будущее, всегда снисходительное ко мне, неожиданно ощерилось и убедительно продемонстрировало чудовищные клыки. Мол, знай наших…
До утра я не мог заснуть — курил в глубине комнаты.
Прозрение будущего является дорогой в ад, это вам ясно?
Это, надеюсь, всем ясно?!
С той ночи Мессинг, подключенный к табачному дыму, забыл о том, что такое сон. Затаив дыхание, я напряженно прислушивался к перебору подходящих кандидатур.
Местные гипнотизеры по определению не могли помочь Иосифу, потому что все они находились под колпаком у Лаврентия и, следовательно, были несвободны в своих выводах. Священнослужители, вплоть до самых истовых, соблюдавших все посты монахов, запуганы, масонов не осталось, последних розенкрейцеров расстреляли еще в тридцать четвертом году, психиатры из Академии медицинских наук замордуют вопрос до неузнаваемости. Он знал своих психиатров.
До моей кандидатуры Иосиф добрался в ночь с воскресенья на понедельник, когда ознакомился с представленной Лаврентием очередной сводкой. Хитрый и дальновидный наркомвнудел (а может, мстительный и зловредный?) вставил в документ о внутреннем положении в стране сообщение о том, что небезызвестный медиум закончил описание своих похождений (см. в приложении).
Индуктор задумался, глубоко затянулся, выпустил дымок, и спустя несколько мгновение я отчетливо учуял — «почему нет?» Этого хватило, чтобы я окончательно проклял тот день, когда появился на свет, когда сбежал из йешивы, когда красноармеец вытащил меня, мокрого и жалкого, на твердь земную, когда вступил в профсоюз работников искусств и продемонстрировал агитаторам из Минска свои сверхъестественные способности.
Включившись в работу, мысль кремлевского индуктора задалась вполне практическим вопросом, что достоверно известно об этом приблудном ясновидце?
Он заглянул в приложение.
«(Болван) Пономаренко прямо утверждает, что в этом провидце что-то есть. Берия валит (на других) — наркомвнудел только обращает внимание, что (невероятные) данные, поступившие на этого умельца из немецкой секции Коминтерна, имеют место быть.
А сам он проверял?
Оказывается, проверял. Вот оно, (пункт) пятый. Лаврентий сам участвовал «в мероприятиях по проверке, в результате которых выяснилось», что я не такая простая штучка, какой прикидываюсь.
Иосиф удивился, неужели этот заезжий магик сумел околдовать даже такого хитрожопого человека как Лаврентий?
Вот хотя бы это место: «…вызывающие доверие информаторы сообщают, что вышеназванный телепат лично встречался с Гитлером и имел с ним беседу на темы, связанные с поиском и овладением «суммой древних знаний», таинственным «первоначальным гнозисом». Речь идет о «наследии арийских предков». Также они обсуждали «реальность положительного результата поисков Святого Грааля, в котором Мессингу было предложено принять участие». Как Лаврентий смог пропустить такое! Оказывается, (с помощью) Святого Грааля можно проникнуть за «горизонт тайны» и овладеть «суммой древних знаний», доказывающих, что арийцы, то есть германцы, произошли из Атлантиды.
Если нацисты хотят (считать) Атлантиду своей прародиной, пусть считают, но причем здесь (вопросы) войны и мира? Того же «блицкрига», (например)! Разве можно всерьез (относится) к подобным байкам? Все эти данные вполне тянут на смертный (приговор) для всех участников этой провокации и, прежде всего, для (заезжего) псевдопровидца…»
Индуктор глубоко затянулся, выпустил легкое облачко ароматного дыма, затем прикинул — а нужен ли стране победившего социализма шарлатан, утверждающий, что знаком с тайнами непознанного? Псевдопровидец, собиравшийся отыскать Святой Грааль? Вопрос был политический, уводивший к более широкому обобщению — нужна ли вообще советскому человеку эта чертовщина?
«Нет, не нужна. Ее невозможно впрячь в самое светлое в мире учение, научно утверждающее, что материя первична, а дух вторичен. Значит, не нужен и мистик».
Вообразите, что творилось с моими мыслями, когда я, против своей воли пристегнутый к поиску мистического чуда, вынужден был выслушать собственный, еще не оглашенный в суде приговор. Я схватил пачку папирос. Жадно затянулся, со всей силой легких выдохнул струю в окно — пусть долетит до Кремля, пусть подскажет — шарлатан тоже человек. Ему хочется жить, трудиться, строить коммунизм.
