Будь проклята Атлантида! - Сергей Житомирский

— Всего-то! — огорчился Сцлунг.

— Это год работы! — сказал старик. — Это значит, в конце второго лета Канал может быть завершен.

После утренней трапезы он созвал всех и вместо привычных упреков в медлительности и бестолковости произнес хвалу:

— Вы совершили подвиг! — сказал он. — Подвиг терпения, преданности и силы духа. Я горд, что у меня такие ученики. У Сцлунга есть дерзость, у Тхана — упорство, у Ора — тонкий нюх. Опытный волк, Палант не дает стае сбиться на ложный след. Я думаю, настало время для этих троих, — он непривычно ласково взглянул на учеников, — пора сменить черную одежду на синюю.

Ферус поделил между учениками темы их листов Испытаний. Усидчивому Тхану досталось описать грозное наступление сил холода, увлекающемуся Сцлунгу — восхвалить будущую победу тепла. Ору Ферус поручил заняться способом поднятия тяжестей водой.

Он показал гию бурдючок с отверстием, в котором закреплялась камышинка. В нее вставлялась вторая, третья, так что получалась высокая трубка. Когда в трубку заливали воду, бурдюк раздувался и поднимал груз из камней. Чем выше делали трубку, тем сильнее становились духи воды. Ферус велел Ору найти правило определения силы бурдюка.

Ор сшил бурдючки разных размеров и занялся измерением их силы в зависимости от уровня воды в камышинках. Для отдыха он уходил в горы: карабкался по скалам, наблюдая за козами, которые тут вовсе не боялись человека. Однажды он сделал странную находку — в изломе белой скалы торчала крупная раковина. Поковыряв мягкий камень, он добыл еще ракушек и окаменевшую клешню краба. Год назад Ор не придал бы значения находке, но сейчас, полный рассуждениями знатоков, он задумался.

Находя во льдах кости южных зверей, мы заключаем, что когда-то там было жарко. А эти ракушки? Выходит, что здесь было море? Ор попытался представить себе, что все вокруг залито водой, и только вершины скалистыми островками торчат над океаном. От этого мир сделался зыбким и ненадежным.

Он принес ракушки Учителю и заикнулся насчет своего предположения. Ферус пристально посмотрел на Ора.

— Я согласен, что когда-то эта скала была под водой. Но не обязательно думать, что море стояло так высоко. Ведь земля дышит. Возьми Джиер — он весь состоит из застывшей лавы, которая течет и течет из-под земли. А бывает, во время землетрясений целые острова исчезают в море. Не думай об этом. Лучше скажи, как дела с духами воды.

Оp рассказал о своих опытах, и Ферус наводящими вопросами осторожно подвел его к составлению правил.

— Пора готовиться к Испытанию, — заключил Ферус. — Мы устроим его снаружи. Выбери под склоном валун потяжелее и подними его водой на глазах у знающих. Сошьешь два бурдюка из мамонтовой кожи тройным швом на клею. Трубки закажем медные. Здесь, Ор, нужно не только решить задачу, но и устроить зрелище. Как тогда, с пьющей змеей, — улыбнулся он.

Зима выдалась сухая, снег едва забелил землю.

По мощенной плитами дороге быстро катилась крытая повозка, запряженная двумя лошадьми. Возница съежился на передке, пряча лицо в бараний мех. Сзади ехало трое всадников с низко надвинутыми капюшонами. Внутри повозки было теплее, но две женщины, прижавшиеся друг к другу, постукивали зубами — от холода или от волнения.

Одна из женщин перемолвилась с возницей.

— Миновали Ронад, — сказала она, опуская войлок. — Не верится?

— Теперь почти верю! — шепотом ответила Илла, крепче прижимаясь к Тейе. — От этого еще страшнее. Сколько раз мне снилось, что я бегу к Ору — ближе, ближе, и вдруг сон прерывается. Неужели и сейчас…

— А не было, чтобы во сне тебя кто-то щипал? — таинственно прошептала Тейя.

— Не-ет. А разве… Ай!

— Ну, теперь ты убедилась, что это не сон?

Обе рассмеялись.

— А хорошо я изображала важную царедворицу! — Тейя сморщила нос, брюзгливо опустила губу: — Ка-ак вы можете жить в этих низких хижинах! — протянула она гнусаво. Илла закатилась смехом.

— Я тогда подумала: что надо от меня этой столичной обезьяне? Небось ищет наложниц ленивому мужу, чтобы дом был пышнее.

— А как завидовали все девчонки вашей деревни!

— Мне жаль только отца. Он все время ворчит, но я знаю, он любит меня. И еще я боюсь за тебя. Ведь если найдут…

— Пусть ищут! — улыбнулась Тейя. — Смотри!

Откинув занавес, чтобы было светлее, она захватила пальцами густые, почти сросшиеся на переносице брови, и сдернула их с лица, потом, сунув пальцы в рот, что-то отклеила с зубов, сковырнула ногтем родинку со щеки.

На изумленную Иллу смотрела женщина вовсе не похожая на чванливую особу, приехавшую по совету целителей в горную общину лечиться от какой-то высокорожденной хвори.

— Что таращишь глаза, девушка? Певицы должны уметь изменять внешность. Есть песни с грустным лицом, со злым и даже с уродливым.

К вечеру повозка догнала громоздкую колымагу и стала осторожно объезжать ее. Любопытная певица выглянула и, увидев на шесте над колымагой полосатый лоскут — знак бродячего торговца, решила отпраздновать удачу. Она крикнула вознице, чтобы тот остановил торговца. Обе повозки съехали на обочину. Тейя выбралась наружу и, подпрыгивая, разминала ноги. Илла лишь робко выглядывала из повозки. Ей казалось, что любой, увидев ее, сразу все поймет.

Конные спутники Тейи ничуть не удивились переменам в облике хозяйки. Ежась от ветра, все столпились у колымаги.

— Доброй дороги, меняющий! — весело крикнула Тейя высунувшемуся торговцу. — У тебя есть пенистый сок и сладости?

— Конечно, высокорожденная! Сок из лучших яблок и свежие душистые хлебцы и орехи в меду. Сколько ты хочешь?

— Мы замерзли. Пусти нас в повозку и налей каждому по чаше.

Атлант как будто смутился, но тут же гостеприимно распахнул полость и потянулся зажигать масляный светильник. Тейя, Илла и четверо мужчин расположились на покрытых войлоком скамьях в задней части повозки, которая служила и лавкой и харчевней.

Светильник медленно разгорался. Атлант в передке звякал чашами. Его раб, либиец, развязывал шнурок на бурдюке. В колымаге был еще один человек. Возле мешков с товарами скрючилась женская фигура в рабской серой накидке. Лицо было повернуто к стене, но желтоватая кожа рук выдавала либийку.

Из спутников Тейи один был атлант, а возница и два всадника — рабы. Налив три чаши, торговец подал их женщинам и атланту.

— Что же ты? Наливай еще! — сказала Тейя.

— Рабам тоже?

— Разве они замерзли меньше нашего?

— Ты права, — атлант чуть улыбнулся, — стужа не разбирает между хозяином и рабом.

— Выпей и ты с нами и налей своим людям. У меня сегодня большая удача! — Тейя подмигнула Илле.