В глубинах Балтики - Алексей Матиясевич

Наверное, не часто стены зала Финского национального театра сотрясала такая буря аплодисментов, какая выпала на долю хора Красной Армии. При несмолкаемых аплодисментах всего зала на сцену поднялась представительница работников искусств Финляндии. Обращаясь к дирижеру и композитору А.В. Александрову, она произнесла по-русски: «Голубщик, вы вашим песням покорил Финлянд», обняла его, расцеловала и преподнесла букет роз и красивую шкатулку из карельской березы. На следующий день финские газеты много места отвели описанию незабываемого концерта...

Между тем, пока мы стояли в ремонте, одни лодки возвращались с победами, а другие уходили на позицию в холодное штормовое зимнее море. Рейд Хельсинки и фарватеры у Свеаборга были крепко забиты льдом, поэтому базирование лодок переместили на запад, в Турку, где льда не было.

15 февраля из 37-суточного похода возвратилась в Турку подводная лодка С-13 под командованием капитана 3 ранга А.И. Маринеско. Ей устроили торжественную встречу, так же как и другим, возвращавшимся с победой.

О ее длительном походе в то время много говорили и писали. Главным образом, в связи с потоплением обнаруженного на выходе из Данцигской бухты огромного судна. Им оказался фашистский лайнер «Вильгельм Густов», на котором бежали тысячи фашистов разных мастей и около 1300 подводников из школ подводного плавания, находившихся в районе Данцигской бухты. Потеря такого большого количества подводников была для фашисткой Германии, но решающего значения для подводного флота в то время она уже не имела в связи с тем, что запланированного вступления в строй новых подводных лодок XXI и XXIII серий, для которых готовились эти кадры, не произошло. Боевые действия наших подводных лодок на Балтийском море привели к тому, что Швеция в 1944 году прекратила поставлять Германии железную руду. Стремительное продвижение Красной Армии [257] на запад вынудило гитлеровцев посылать на фронт даже судо-строительных рабочих. Усилились воздушные налеты нашей и союзной авиации на германские судостроительные заводы. В результате из 40 больших подводных лодок (1621 тонна водоизмещения), запланированных к вступлению в строй в феврале 1945 года, была введена только одна лодка U-2511, которая вышла в первый боевой поход в апреле из Бергена[13]. Из десятков подводных лодок XXIII серии (232 тонны водоизмещения), предназначенных для действий в прибрежных мелководных районах, в феврале 1945 года вступила в строй только одна лодка[14]. Следовательно, погибшие на лайнере подводники практически могли быть использованы для обороны «великого рейха» преимущественно на суше.

10 февраля, спустя десять дней после потопления лайнера, С-13 встретила еще одно крупное судно — военный транспорт «Генерал фон Штойбен». Он шел из Пиллау на запад с тремя тысячами гитлеровцев на борту. Это судно удалось утопить двухторпедным залпом из кормовых торпедных аппаратов. Атака была выполнена так же, как и в первом случае, — в надводном положении лодки.

Естественно, что названия судов и какой груз на них А.И. Маринеско во время атаки не знал. Это выяснилось позже. Но цели были крупные, и он настойчиво добивался победы.

Потопление «Вильгельма Густлова» и «Генерала фон Штойбена» с большим количеством гитлеровцев на борту в то время уже не могло сказаться и не сказалось на ходе военных действий ни на суше, ни на море, а явилось актом возмездия за многие злодеяния гитлеровцев.

За этот поход А.И. Маринеско наградили вторым орденом Красного Знамени. Орденами и медалями был награжден весь экипаж лодки. Указом Президиума [258] Верховного Совета СССР от 20 апреля 1945 года подводная лодка С-13 была награждена орденом Красного Знамени.

На «Лембите» и других лодках, стоявших на заводе, ремонт продолжался. С любым механизмом, с любой деталью на «Лембите» приходилось долго возиться, потому что это была не стандартная лодка. Например, износилась маленькая деталь — золотник автоматической машинки гидравлического аккумулятора, а запасные давно были израсходованы — пришлось вытачивать новый. Для этой детали требовалась специальная сталь и исключительная точность токарной обработки. Пока добились необходимой точности, испортили больше десяти болванок.

Все работы, которые мог выполнить личный состав, закончили к середине февраля.

Оправданный риск

13 марта нам доставили приказ наркома ВМФ, в котором объявлялось, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 марта 1945 года за выдающиеся успехи в борьбе против немецко-фашистских захватчиков подводная лодка «Лембит» Краснознаменного Балтийского флота награждена орденом Красного Знамени. Эта высокая оценка нашего ратного труда воодушевляла на новые боевые дела. Нам хотелось выйти в море как можно скорее, не дожидаясь, пока в шхерах взломается лед. Командир бригады контр-адмирал С.Б. Верховский рассказал нам о военном положении в прибрежных районах южной Балтики и о задачах подводников в период окончательного разгрома войск фашистской Германии. Комбриг обещал обеспечить вывод лодки в море мощным финским ледоколом. Из дока лодку вывели самостоятельно, а к причалу удалось подойти только с помощью ледокольного буксира. Как только ошвартовались, сразу же начали принимать боезапас, топливо, продукты. Неожиданно наш фельдшер Д.Г. Куличкин, [259] который обычно ведал приемкой продуктов, вынужден был лечь на операцию аппендицита. Выходить в море без медицинского работника не полагалось, но я заявил командованию, что обойдемся и без медика, экипаж здоров и чувствует себя отлично. Однако флагврач Т.А. Кузьмин вызвал из Кронштадта врача береговой базы лодок И.А. Оглы, который еще ни разу не выходил на подводной лодке в боевой поход. «Пусть оморячится и вам поможет», — сказал Кузьмин. Оглы оказался молодым, очень живым человеком, он энергично принялся за дело. Быстро проверив наличие медицинского снабжения, включился в приемку продуктов.

Погрузка шла через люк первого отсека. Вдруг заметили, что на лодку по короткому трапу с пирса шмыгнула большущая крыса и быстро скрылась за ящиками, сложенными на палубе. Кто-то сказал:

— Это к счастью. А если крысы бегут с корабля — быть беде. Есть такая примета. Удивительно, среди бела дня, не боясь шума и людей, прибежала как к себе домой.

Ящики и мешки с продуктами поштучно передавали в люк, и старшина 2-й статьи Федор Поспелов укладывал их в провизионнике. Но крысы больше не видели. Решили, что она вернулась на берег. Все были поглощены подготовкой к выходу в море и о крысе забыли. Закончили принимать продукты одновременно с приемкой боезапаса, точно в срок.

23 марта отошли от причала порта Хельсинки. На рейде лед был взломан, в шхерах толщина гладкого льда была 55 сантиметров, а в местах наторошений достигала полутора-двух метров. Ледокол «Сису» взял лодку на короткий буксир так, что форштевень лодки уперся в кранец кормовой выемки ледокола. Временами подрабатывая своими дизелями, мы безостановочно продвигались по фарватерам. Иногда приходилось отдавать буксир, лодка оставалась на месте, а ледокол с ходу форсировал тяжелые ледовые перемычки. Потом возвращался, подавал буксир, и мы двигались дальше.[260]

Надо отдать должное финским ледокольщикам: работали они умело, уверенно и вместе с тем осторожно, чтобы не повредить проводимый корабль.

По мере нашего продвижения на запад лед становился тоньше, слабее. Почти до Ханко продолжалась буксировка, а дальше пошли своим ходом. На рейде Утэ встали на якорь. Проводка лодки в тяжелом льду дала о себе знать. На легком корпусе появилось много вмятин, тросовое ограждение кормовых горизонтальных рулей было начисто срезано. Вся краска в районе ватерлинии полосой до полутора метров была содрана, и корпус блестел, как серебряный. Через правую дейдвудную трубу в трюм пятого отсека снова стала поступать вода. Лодка пришла в такое состояние, что по правилам технической эксплуатации выходить в море было нельзя. Посоветовавшись с инженером-механиком С. А. Моисеевым и секретарем парторганизации П.Н. Ченским, я пригласил офицерский состав и старшин групп.

— Считаю, что выход в море без тросового ограждения горизонтальных рулей является риском, но в данное время риск возможен, так как не придется форсировать минные поля Финского залива. В море встреча с минными заграждениями противника маловероятна, о своих же мы знаем. Серебряный блеск бортов через два-три дня побуреет и не будет так заметен. Главная неприятность — поступление воды в трюм пятого отсека. Придется поддифферентовывать лодку и периодически откачивать воду за борт. Военная обстановка на сухопутном фронте такова, что гитлеровцы спешно эвакуируют морем военную технику, оборудование заводов, личный состав и вывозят награбленное добро из Кенигсберга, Пиллау из портов Данцигской бухты. Перед подводниками КБФ поставлена задача: открыть фашистским судам только один путь — на дно моря! Главной задачей нашей лодки является минирование прибрежного фарватера на выходе из Данцигской бухты в районе маяка Риксхефт. Думаю, вы согласитесь, что эта задача и при сегодняшнем состоянии лодки выполнима. [261]