Проклятье старинного кольца (СИ) - Тишанская Марина Антоновна

Кольцо работает

В эту ночь Лиля спала плохо. Ей снились дом, мама и Генка. В свои шестнадцать лет она совершенно не собиралась замуж, но если бы пришлось, Генка подошел бы лучше всего…

Красавцем его не назовешь, но почему-то соломенные вихры, торчащие во все стороны, неопределенного серо-коричневого цвета глаза и даже нос картошкой казались ей привлекательнее любой самой изысканной внешности. Уж он-то женился бы на ней не ради денег и содержания поместья!

Загадочным способом она начала получать от Генки записки. Первая появилась тогда, когда сэр Джордж приставал к ней в гостиной. Правда с тех пор, как ей сообщили об удочерении, он рук не распускал. Лишь иногда потреплет пухлой рукой по щеке. Зато теперь, на правах папаши, он требовал, чтобы Лиля целовала его в щеку утром и прощаясь перед сном. При этом он закрывал глаза и млел, так что девушке становилось смешно.

Вторая записка появилась недавно, за ней последовала третья для Гутса. В том, что записки именно от Генки, она не сомневалась. Столько раз он занимался с ней математикой, писал задачки и пояснения, что его почерк она помнила с закрытыми глазами.

Он надеялся вытащить ее домой. Интересно, как он собирается это делать? Это было невероятно, но Лиле казалось, что уж Генка-то точно что-нибудь придумает.

Веру в его способности ей внушил случай с котенком. Она тогда пошла к Анечке Морозовой заниматься франглийским, а по дороге увидела, как мальчишки мучают котенка, пушистого такого, рыженького. Они кидали в него камни. К счастью, в котенка не попали, но он испугался и залез на высоченный тополь.

Мальчишки были мелкие, значительно младше Лили. Поэтому, когда она закричала на них и пригрозила вызвать полицию, они разбежались. А котенок так и остался на дереве.

Пришлось Лиле лезть вверх его спасать. Очень кстати оказалось, что она надела джинсы и смогла спокойно задирать ноги, чтобы забраться наверх. Залезла она туда быстро, а вот обратно, да еще с котенком в руке, слезть не смогла. Не сидеть же так до вечера, пока родители придут! А папа и вообще в командировке был. Днем во всем доме только бабушки-пенсионерки, да молодые мамаши с маленькими детьми, даже покричать некому.

Пришлось посадить котенка за пазуху и позвонить Генке. Он был не дома, подрабатывал где-то, но примчался тотчас. Лиля просидела на дереве всего пятнадцать минут. Генка притащил из дома стремянку и помог ей слезть.

С тех пор она считала, что Генка найдет выход из любой ситуации. Будет ругаться, конечно. Но она что угодно сейчас отдала бы, чтобы он сидел рядом, ругался и объяснял, как попасть домой!

Если он не поторопится, ей придется выйти замуж за Карла. Она станет хозяйкой в его доме и уедет из Олдоакса. Неизвестно, когда ей представится случай снова оказаться в замке. И захочет ли тогда Генка ее вытаскивать или уже забудет о ней, а себе найдет другую девушку?

От этих мыслей по щекам сами собой побежали слезы. Лиля уткнулась носом в подушку и дала волю чувствам. Завтра у нее будут красные глаза и распухший нос, но это даже хорошо. Вдруг Карл раздумает на ней жениться?

Ночные переживания утром не ушли, но немного отступили. После первой встречи со слугой Карла Лиля постоянно думала, как бы поговорить с ним снова. Став приемной дочерью Мортимеров, она не только многое приобрела, но и потеряла. Теперь нечего было и думать свободно выйти одной за пределы поместья, поболтать с Жаннет, увидеться с человеком, которого так важно было увидеть!

Зато в парке можно было гулять сколько угодно. Лиле полюбился парк Олдоакса. Бродить здесь одной считалось приличным, и даже без сопровождающих. В парке — значит дома. Вот только как увидеть слугу Карла? Спрашивать о нем нельзя, в помещение для слуг ей теперь тоже дороги нет.

После завтрака Лиля вышла из дома, решила пройтись по знакомым дорожкам. Больше всего ей нравились старинные солнечные часы недалеко от ворот и прилегающий к ним розарий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вряд ли ей удалось бы так просто встретиться с Леоном, если бы и он сам не искал этой встречи. Его мучило любопытство с того момента, как девушка сказала, что прочла рукопись. Откуда дворянка в восемнадцатом веке во Франглии могла знать русский язык? Да еще язык двадцатого века? Лиля о его сомнениях, конечно, ничего не знала.

Часы, к которым подошла девушка, представляли собой круглую площадку, разделенную на части. В каждом секторе росли невысокие цветы разных окрасок, а в середине из камней была выложена цифра. В центре площадки возвышалась скульптура, изображавшая какую-то античную богиню — стройную красивую девушку с поднятой к небу правой рукой. В другой она держала цветок, отдаленно напоминающий розу. Ночная часть часов, засаженная темно-синими цветами, нравилась Лиле больше всего.

Розарий, окруженный невысокой живой изгородью, все еще радовал глаз белыми, розовыми и даже полосатыми цветами. Чтобы занять себя, Лиля решила срезать несколько цветков для своей комнаты. Полосатые девушка трогать не решалась, они были предметом особой гордости Билла, леди Эстер демонстрировала их самым важным гостям. А белые и розовые можно было брать, не стесняясь.

Девушка не заметила, как в розарии появился слуга ее жениха. Он подошел сзади и остановился в двух шагах.

Что сделать? Окликнуть Лили по-русски? Или разговаривать с ней почтительно, как с невестой хозяина? И правда ли она читала рукопись?

Пока Леон размышлял, Лиля повернулась и вскрикнула от неожиданности.

— Извините, — машинально произнес Леон.

Девушка уронила срезанные цветы и уставилась на него в изумлении. Леон тотчас принялся собирать цветы, чтобы оттянуть время и понять, как себя вести.

— Вы… Вы говорите по-русски? — спросила наконец Лиля.

— Да, но я не ожидал этого от вас. Хотя, по правде говоря, меня очень заинтересовала ваша оговорка о дневнике Винского. Откуда вы знаете язык? — осторожно ответил Леон.

— Я оказалась здесь случайно, не знаю, как. А русский — мой родной, — Лиля опустила голову, чтобы справиться с неожиданно подступившими слезами.

— Продолжайте срезать цветы. Давайте, я достану вам вон ту крупную розу, чтобы вы могли объяснить, о чем говорили со мной, — предложил Леон.

— Срежьте, пожалуйста. Этот Леон Винский — ваш предок? — спросила Лиля.

— Нет. Это я сам. Вы, вероятно, уже знакомы с легендой рода Бэклоу. Так вот, это правда. Я попал во Франглию семнадцатого века из-за этого самого кольца. Впрочем, об этом вы уже знаете, если читали дневник.

— Читала. Нет-нет, эту розу не трогайте! Полосатые срезать нельзя. Но тогда как вы оказались здесь? — Лиля верила и не верила своим ушам. Возможно, это шанс вернуться домой?

— Я пытался вернуться в Заливной Осетр, зарядив камень. Но энергии хватило только на сто лет, — ответил Винс.

— В Заливной Осетр? — воскликнула девушка. — И я из Заливного Осетра, а сюда, я думаю, меня тоже занес камень. Может быть, вы знаете, как вернуться?

— Я долго думал об этом и пришел к выводу, что камень накапливает энергию, а когда ее становится достаточно, способен перенести человека, попавшего под излучение, туда, где тоже есть заряженный камень. Для того, чтобы вы попали домой, нужно зарядить камень здесь и там. Но как этого достичь, я не знаю. Я даже не знаю, что сталось с камнем после моего исчезновения.

— Когда я была в музее, перстень лежал в витрине под стеклом. Но главное, вы не поверите, у меня есть способ общаться с нашим временем. Вернее, они могут передавать мне записки, — горячо заговорила Лиля.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Они? Кто это «они»? — заинтересовался Винс.

— Это мой приятель и еще какой-то взрослый мужчина. Они пишут мне записки и оставляют так, чтобы я нашла. Но ответить им я не могу, — грустно сказала девушка.

— Если они оставляют записки и могут положить их, куда хотят, значит, они вас видят. Попробуйте написать им ответ хоть здесь, на песке дорожки. Если они видят вас, то прочтут.