Дерзкая леди - Рэйчел Морган

– Я не дам вам этого сделать со мной, Онести!.. Не дам!..

– Чего?

– Заставить меня потерять над собой всякий контроль!

– Какое это имеет значение? Ведь мы намерены расстаться и больше никогда друг друга не видеть! Так почему бы нам и не запомнить эту ночь на всю оставшуюся жизнь? Если вас беспокоит, что возможны трудности с расторжением брака, то будьте уверены: я никогда и никому не расскажу о том, что между нами произошло.

Джесс вновь прильнул к ее губам.

Онести же была готова вот-вот разрыдаться. Она так давно мечтала о человеке, которому ей суждено принадлежать душой и телом! А теперь – принадлежать мужчине по имени Джесс! Сейчас ей казалось, что она ждала всю жизнь именно его. И вот он был в ее объятиях! Онести не могла сдержать радости, рвавшейся наружу.

Ей захотелось почувствовать кожу Джесса. Она расстегнула пуговицы на его рубашке. В ту же секунду ладонь Джесса опустилась по ее ребрам до талии, а затем, вновь поднявшись, сжала полушарие груди. Он наклонился и прильнул губами к ее соскам. Она выгнулась ему навстречу. Согнув левую ногу, Онести обхватила ею талию Джесса. Он воспринял этот жест как приглашение. Его пальцы тут же оказались на мягких и курчавых волосиках, покрывавших лобок Онести. В следующую секунду они стали осторожно опускаться все ниже и ниже. Дыхание Онести сделалось шумным, частым, почти лихорадочным. Рассудок затуманился. Еще никогда она не думала, что наслаждение может быть таким захватывающим, полным, беспредельным...

Рука Джесса опускалась все ниже. Онести громко застонала:

– Боже, я не могу!..

Она не знала, что именно хотела сказать. Может быть, то, что не может больше выдерживать такого наслаждения. Или же пыталась протестовать против столь бесцеремонного вторжения его рук в самые интимные уголки ее тела... Ей казалось, что она цепляется за что-то невидимое, поднимаясь куда-то все выше и выше...

Неожиданно Джесс отдернул руку и отстранился. Онести вновь застонала и попыталась прижаться к нему.

– Нет, нет! – зашептала она. – Не уходите, не покидайте меня!

– Дорогая! – улыбнулся он. – О чем вы говорите? Я же только начинаю!

И в ту же секунду его напряженная плоть проникла в нее. Горячая, большая, сильная... Она проникала так глубоко, словно хотела разорвать ее тело...

Теперь застонал Джесс. Он выгнулся ей навстречу и вдруг отстранился. Потом вновь вошел в нее. Снова отстранился. И вновь... И вновь...

Боли Онести не почувствовала. Или же не запомнила. Она прижалась к Джессу бедрами, желая снова принять его в себя без остатка. Чувствовала соль на его коже, запах его волос... Ощущала силу его большого мужского тела...

Их движения становились все более частыми. Дыхание Джесса сделалось горячим и прерывистым. Глаза стали темными, как полуночный лес. Он проникал в женскую плоть Онести все более напористо и резко...

– Дж... Джесс! – негромко воскликнула Онести, чувствуя от столь яростного мужского напора головокружение.

– Отдайте мне все... – шептал он задыхаясь.

– Джесс... Я... я... О Боже мой!..

И ее ногти впились в его плечи...

Онести не помнила, долго ли это продолжалось. Но, наверное, не один час.

– Если бы все было так же прекрасно тогда, в первый раз, то я бы умер от наслаждения! – пробормотал Джесс, уткнувшись носом в грудь Онести.

– Что ж, давайте представим себе, что это и была наша первая ночь, – нежно прошептала она в ответ.

Джесс на мгновение поднял голову и хитро подмигнул:

– А ведь теперь уже вы должны мне три доллара!

Она взяла его руку и поднесла ладонь к своим губам...

Джесс проснулся в самом лучшем настроении. Крепко обняв Онести, он привлек ее к себе. Это ненасытное желание удивило Джесса: ведь ночью они уже столько раз принадлежали друг другу! И все же он хотел ее снова и снова. Был готов провести с ней весь день в постели. Но...

Им обоим предстояли очень важные дела...

– Давай-ка вставай, лентяйка! – с нарочитой грубостью приказал Джесс, впервые обращаясь к Онести на ты.

– Ты считаешь, что непременно нужно встать? – промурлыкала она, томно потягиваясь, но не открывая глаз.

– Нужно! Если мы все же хотим увидеть диких лошадей.

Онести сразу же открыла глаза:

– Боже, я совсем забыла про них!

– Зато я помню. Ибо обещал тебе. Я всегда был человеком слова!

Джесс вскочил с кровати, схватил Онести за руку и стащил на пол. Правда, тут же помог подняться на ноги...

И тут ясное тихое утро взорвалось ружейным выстрелом. Стреляли по их окну. Джесс повалил Онести на пол и прикрыл собой от осколков оконного стекла, вдребезги разбитого пулей. В следующую секунду один за другим раздались еще три выстрела. Однако громкие крики, донесшиеся с улицы, подсказали Джессу, что больше стрельбы не будет. Во всяком случае, в ближайшие минуты. Он встал и помог Онести чуть приподняться и сесть на пол.

– Тебя не задело?

– Нет. А тебя?

– Даже не поцарапало.

– Думаешь, это стреляли по нам?

– Вряд ли... Судя по последним трем выстрелам, стреляли с большого расстояния. Оттуда различить, что это мы, было бы просто невозможно.

Тем не менее выстрелы послужили для Джесса напоминанием о тех опасностях, которые буквально преследовали его в последние годы.

– Давай быстро соберем вещи и подобру-поздорову уберемся отсюда! – решительно сказал он.

– Лучше, если ты пойдешь седлать лошадей, а я пока соберу вещи. Так будет быстрее!

– Ты уверена?

– Уверена. Встретимся в вестибюле.

Джесс быстро оделся и вышел. Как только дверь за ним закрылась, Онести почувствовала, что у нее подгибаются колени. Она медленно опустилась на край кровати. Вновь и вновь Онести переживала только что случившееся. Выстрел... Звон разбивающегося стекла... Джесс, закрывший ее своим телом... О Боже! Он мог погибнуть! И только она одна стала бы тому виной! Пусть эти пули не попали в цель. Но следующие могли бы стать для него роковыми!

Неземное блаженство, которое Онести едва успела испытать, поблекло подобно осеннему листку. Нет, она не может дальше вести себя подобным образом! Не может и не смеет! Она должна, даже обязана рассказать Джессу о своем родстве с Дьюсом Магуайром, о его гибели и той опасности, которая грозит самому Джессу. Она все еще ничего не знает о том, чего Джесс хотел от ее отца, и не представляет себе, как он может отнестись к ее признанию. Но все равно он имеет право знать о грозящей ему опасности и должен быть готовым ко всему, даже самому худшему. Конечно, он очень разозлится на нее за столь долгое молчание. И возможно, никогда не простит. Но все же это будет лучше, чем видеть его мертвым...

Онести вытерла глаза, встала с кровати и принялась собирать вещи.