Сердце Зоны - Андрей Левицкий

Хрипя и развевая рот, мутант полоснул Никиту скальпелем по щеке. Боль продрала скулу; Пригоршня с воплем качнулся вперед, сильнее сдавливая шею, – пробив остатки стекла, они вывалились в оконный проем.

Здесь не было железного порога с ограждением: через это окно оператор крана следил за грузовыми работами. Ноги лаборанта задергались над далеким полом. Мгновение Никита, удерживая противника на весу, балансировал в проеме, мучительно изгибаясь назад, пытаясь перебороть силу земного притяжения, упасть обратно на пульт или пол кабины, – но не сумел и опрокинулся наружу.

Увидев, что происходит внизу, он в последний миг постарался оттолкнуться, вытянул перед собой руки – вместе с лаборантом, которого продолжал душить.

Они рухнули на крюк. Ржавый металл вошел в поясницу мутанта, поднялся выше, разрывая мышцы и кожу, дробя позвоночный столб. Крюк дошел до лопаток и застрял. Дернувшись, лаборант повис, будто дохлая рыба на крючке.

Колесо неторопливо катилось по рельсе, приближаясь к пирамиде. Внизу царил хаос: выли, задрав головы, морлоки, между ними сновали лаборанты, Никита разглядел даже трех выдр с обрезанными плавниками, цепями прикованных к шпалам.

Он подергал рукой, на которой болтался обрез, высвободил ее, второй перехватив концы ремня. Выдры шипели, бились на цепях, морлоки угрожающе бормотали, а один из лаборантов начал подпрыгивать, раз за разом пытаясь дотянуться до человека, полосуя воздух скальпелем. Пригоршня медленно плыл в нескольких метрах над ними, покачиваясь. Когда существо в халате подскочило опять, выстрелил ему в голову – лаборант упал и больше уже не вставал. Кабина с лесенкой остались далеко, колесо приближалось к концу рельса. Поглядев вперед, Никита наконец смог разобрать, из чего состоит озаренная огнями пирамида.

И понял, что видит перед собой.

Отвернувшись от гостя, Картограф быстро вышел из комнаты, Химик даже головы не успел повернуть. Снаружи звякнул жбан, скрипнули доски, и наступила тишина. Сталкер поднял с пола несколько листов бумаги и ватмана, разложив их на столе, стал рассматривать. Там были привычные названия – Свалка, Кордон, Янтарь – и множество незнакомых. Какое-то Предграничье, еще – Крюк, Жажда, Заповедник, Небосвод… Кривые линии, пунктиры, полоски рек, нарисованные синим фломастером… Вот река Артерия, а тут – озеро Гниль. Кружќи разных диаметров, от них и к ним ведут короткие стрелки. Это что, Картограф так пузыри обозначает и места в обычном пространстве, через которые в них можно попасть?

Выйдя из комнаты, он увидел, что хозяин стоит перед окном, выводящим на заброшенную военную базу. Картограф раскрыл перочинный ножик, не снимая его с косы, чистил ногти. Подойдя ближе, Андрей произнес:

– Ты так ничего и не рассказал. Чистое Небо – что это? Какая-то группировка? Ученые? Их уничтожили? Не всех? Те, кто остались, что-то исследуют возле ЧАЭС – что именно? Почему Осознание не хочет…

– Ты еще здесь? – Картограф повернулся, выпустив ножик, и тот упал на плечо. – Как сюда попал? Это мое место, здесь никто не бывает, кроме меня. Как нашел путь?

– Я не искал, – возразил Андрей. – Когда начался сверхвыброс, я как раз проник в пузырь. Потом захотел выйти – попал в другой, оттуда в третий… И потом сюда, к тебе.

– Они срослись в гроздь. Закоулки перепутались. – Картограф вновь уставился в окно, на воду, заполняющую бетонную воронку.

– Закоулки? А, ну да, закоулки пространства. А эта церковь… она ведь на самом деле не стоит на острове посреди озера? Когда пересекаешь тамбур – происходит переход… то есть ты на самом деле выходишь не в дверь, а в другой пузырь. Так? Но где тогда эта церковь? Где она находится? Картограф, слышишь?

– Вне времени и пространства, – сказал тот.

– Чего? Что это значит?

Хозяин молчал.

– А Черный Пузырь? Ты упоминал его, когда мы встречались в прошлый раз. Кто-то из Черного Пузыря наблюдал за нами с напарником, когда мы были в Долине. Что такое Черный Пузырь?

– Странный, очень странный. И очень мягкий. Из него можно выйти в любой его точке, и даже пробойник не нужен, только усилие, усилие воли. Я никогда не исследовал его, лишь заглядывал пару раз. Смотрители не пускают меня туда.

– Какие Смотрители, кто это?

Картограф энергично качнул головой, и косички закачались, зашуршали, зазвенели колечками и цепочками.

– Те, кто живет в Черном Пузыре. Наблюдатели, Смотрители… называй как хочешь. Он не стационарный, динамичный. То есть мобильный, плавает между другими пузырями, зацепляется за них, отлетает… Смотрители живут в нем. Мне кажется, они – разведчики, посланцы тех, из Базового Пространства. Пузырей много, за всеми не уследишь. Но когда тут произошла катастрофа, когда возникла Зона, они заметили нас, обратили внимание. Заинтересовались. Вдруг мы нарушим Структуру, повредим? Послали Черный Пузырь, чтобы наблюдать, контролировать ситуацию. Или чтобы напасть? Может, они и отравили ноосферу? Меня к себе не пускают, я же всего лишь человек…

– Подожди, – перебил Андрей. – Базовое Пространство? То есть наша Земля, что ли? Планета ведь не пузырь. Зона – как основа для всех этих аномалий, пузырей, то есть фундамент, база…

Впервые с начала разговора Картограф прямо взглянул на собеседника – в глазах его было подобие удивления.

– Почему решил, что Земля не пузырь?

Как и в прошлый раз, он вдруг развернулся, ни слова больше не говоря, стремительно зашагал прочь.

– Подожди! – прокричал Химик вслед, злясь все сильнее. – Мы что, тоже в пузыре?! Эй! Ты… ты специально уходишь от ответа! Ничего не говоришь про Осознание, про это Чистое Небо и чертов ящик, который мы везем…

Хлопнула дверь, потом, уже тише, – вторая. Андрей плюнул, стукнул кулаком по подоконнику. Прошел к столу, уселся и стал есть, повернувшись спиной к тамбуру и дверям, отгородившись от этого странного застывшего мирка с монотонно квакающей лягушкой, ивами в тумане и заболоченным берегом, от беспорядочных, бессмысленных речей Картографа. После общения с ним начала болеть голова – слишком необычный человек, слишком странная у него аура. Как и тогда, в яме посреди Свалки, находясь рядом с ним, сталкер ощущал: от Картографа сквозит. Сильный ментальный ветер непрерывно дул вокруг – не такой темный и глухой, как от Макса Болотника, более… свежий, что ли? Прохладный, полный необычных запахов – ветер свободы, бесконечных незнакомых пространств, ветер гор, лесов и полей, по которым можно бродить всю жизнь. Но для обычного человека, сталкера по прозвищу Химик, подобный ветер был опасен: можно простудиться.

Поев, он вышел из церкви, в поисках Картографа обогнул здание, опять вернулся к ручью. Хозяина нигде не было. Куда это он подевался… Неужели покинул пузырь, вновь отправился в свои путешествия, забыв про гостя? Не может быть, он, конечно, скрывает что-то, недоговаривает и болтает чепуху, да и вообще странный – но не настолько же не от мира сего. Раз уж в этом спрятанном от всех, зависшем «вне времени и пространства» пузыре объявился незваный гость – зачем оставлять его одного?

– Эй! – позвал Андрей, переходя мостик. – Картограф!

Тишина в ответ – только привычный дуэт лягушки и кузнечика.

Он пересек половину островка, встал, оглядываясь… И вдруг понял. Выругавшись, побежал к броневику.

«Малыш» стоял на прежнем месте, у берега напротив входа в церковь. Водительская дверь была открыта – а ведь Андрей включил режим «свой-чужой» и никто, кроме них с Пригоршней, не мог попасть внутрь. Чертыхаясь, он отрубил защиту, залез в кабину, распахнув дверцу, шагнул в салон. И увидел спину Картографа, сидящего на корточках возле Черного Ящика.

Тихий щелчок – упала ручка, за которую он держался, стукнула по металлу. Картограф выпрямился, не глядя на сталкера, пошел к холодильнику.

– Ты что, открыл его?! – закричал Андрей.

Тот достал банку пива и стал пить.

– Я говорю, ты сумел его открыть? Что внутри? Я и сам теперь догадываюсь, но…

Картограф пил, громко глотая, не слушая, вообще не обращая на него внимания. Окончательно выйдя из себя, Химик бросился к нему, схватил за шиворот и занес руку, собираясь отвесить оплеуху…

Порыв ветра – мощный, валящий с ног… нет, не воздуха, это был ментальный ураган. Картограф будто выдохнул ему в лицо – и Андрея отбросило назад. Зацепив Черный Ящик, он свалился посреди салона. Вскочил, рыча, схватил табуретку, занес над головой, чтобы ударить… и опустил. Поставил, сел на нее. Руки дрожали, сердце колотилось в груди. Картограф, сделав еще несколько глотков, бросил банку на пол.

– Чистым Небом себя называла одна группа, – произнес он, глядя мимо Андрея. – Я не знаю их историю, но они были очень хорошо осведомлены о ситуации в Зоне, знали много такого, что от других скрыто. Не простые люди, очень не простые. У них с Осознанием конфликт был, а почему – тоже неизвестно. Как-то Осознание и Чистое Небо были связаны, что-то общее у них… но вот что? В общем, группа договорилась с одним человеком, наемником… Там долгая история. Наемник преследовал Стрелка, а тот пытался прорваться к ЧАЭС, уже во второй раз. Помню, тогда произошел мощный выброс, открылись новые закоулки… Неизвестно, чем все кончилось, я не следил за этим, у меня свои дела. Наемник куда-то подевался, Стрелка закодировали на убийство самого себя, Чистое Небо исчезло… Уничтожили их, что ли? Наверное. Почти всех, только трое остались. А Стрелок уже потом, в третий свой поход, убил большинство членов Осознания. И вот теперь остатки Чистого Неба вынырнули откуда-то, опять что-то затеяли.