Лурдас и тайны волшебства (СИ) - Людмила Николаевна Черныш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отбросила эти мысли и настраивала себя на лучшее. Так или иначе, а я не останусь в проигрыше. Вернусь домой если что, сниму квартиру, которую хотела, только одна. Найду работу и буду строить жизнь дальше. Может быть вообще писателем стану, опишу свою жизнь в любовном фэнтези и буду вспоминать это приключение иногда.
— Так что вы решили? — вырвала меня из раздумий Алия.
— Мы? — переспросила, подумав, что пропустила что-то перед этим.
— Ну, ты и Эйдан. Ты сказала, что потом расскажешь, или передумала? Он хоть рассказал кто эта непонятно откуда взявшаяся девица и невеста ли ему вообще? — кажется, ей она тоже не нравилась.
— Поговорили, рассказал, много чего кстати рассказал. Вот только что делать дальше я не знаю. Да и стоит ли вообще что-то пытаться изменить?
— Почему? — она остановила меня и молча потребовала все рассказать.
Ну а я и рассказала, хотелось хоть с кем-то поделиться этой тяжестью и болью. Может быть из-за того, что я заинтересованная сторона, то и найти правильный выход не могу? Буду вот так бросить по лабиринтам собственных сомнений и мыслей, еще больше путаясь.
В столовую мы продолжили путь молча, каждый думая о своем. А мне вдруг стало так обидно и больно, что даже глаза начало щипать от подступающих слез. Но я не должна плакать и вешать нос. Я должна оставаться уверенной в себе и… и верить в чудо?
Расположившись за столом, сразу же увидела, как в столовую вошел Эйдан, а его за руку держала Соня. Он попыталась высвободиться, но девушка не позволила, и они расположились там, где парень обычно и трапезничал.
Мне бы отвернуться, не смотреть в их сторону и просто обо всем забыть. Но я не могу, я хочу быть с этим парнем. Хочу, чтобы все вернулось так, как было до появления этой девицы. Хочу, чтобы он обнимал, целовал и ласкал только меня…
— Ты чего? — оборвала мои грустные мысли подруга, а я осознала, что по щекам скатываются слезы.
Хорошо, что здесь пока что было очень мало народу и моего состояния никто не заметил, кроме Алии. Я смахнула слезы и начала завтракать. Сутки провела без еды, и сейчас была голодной, как дикий дракон. Кто знает, как обернется ситуация уже через минуту. Нужно набираться сил.
— Знаешь, мне сейчас хочется вернуться домой, как никогда ранее. Даже несмотря на то, что своего собственного дома и семьи нет. Но, это, кажется, куда лучше, чем быть здесь, во все это втянутой, — мы как раз поднялись и направлялись к выходу из столовой.
И именно в этот момент Соня Эспиноза взяла лицо Эйдана в руки и повернула к себе. Дальше я не видела, что они делают, просто развернулась и ушла. А внутри вдруг так что-то больно кольнуло, что даже на мгновение перед глазами потемнело.
— Лурдас, с тобой все хорошо? — подхватила меня подруга, отводя к ближайшей лавочке.
— Да, все нормально. Скорее всего сказывается усталость вчерашнего дня. Можешь мне принести что-то из больничного крыла? — я на нее подняла щенячье глаза.
— Хорошо, сейчас сбегаю, — и исчезла за первым поворотом коридора.
На самом деле я просто хотела остаться одна, потому что слезы не получалось удержать внутри. Они скатывались прозрачными слезинками по щекам, срываясь с подбородка и капая на пол. А я поднялась и просто пошла куда-то вперед.
Опять хотелось забиться в какой-то угол, как можно дальше от окружающего мира. Чтобы меня никто не видел, никто не приставал и просто не трогал. Но в груди жгло, а еще нервничала и напрягалась магия. Нашла, когда проявлять себя и быть чем-то недовольной.
— Никогда не думала, что любить так сложно и больно, — вырвалось у меня, когда я уселась на другую лавочку.
А когда выпрямилась, то осознала, что это место, тупиковое место, куда меня так часто приводят ноги. Было очень похоже на то, где мы впервые с Эйданом встретились лицом к лицу. Даже смешно стало. Судьба так часто сталкивала нас лбами, а в итоге так и не позволила остаться вместе.
— Бороться за любовь? — снова поинтересовалась сама у себя в голос и засмеялась. — И что же я должна сделать? Подраться с кем-то? Попросить у кого-то что-то? Но что? — вот только отвечал мне только ветер, шурша сухой листвой по каменному полу.
Я опять сидела вдали ото всех, ни с кем не желая разговаривать. Такое чувство, что плыву по течению, не зная, что ожидает уже за первым поворотом. А потом поднялась и пошла по направлению своей комнаты. Алия, наверное, волнуется из-за меня. Не стоит изводить других из-за личных проблем.
Студенты сонно куда-то шли, или же откуда-то возвращались. На меня не обращали внимания, хотя, если честно, я думала, что насмешек и высказываний станет, наоборот, больше. Но нет, все словно забыли о том, что было еще недавно.
Оказавшись в комнате, никого не обнаружила. Тяжело выдохнула, понимая, что меня скорее всего пошли опять искать. Что же я только проблемы людям создаю? Усмехнулась собственному бессилию и грохнулась на кровать.
Куда-то мой характер делся и вся моя внутренняя сила, с которой я сюда пришла и так отстаивала свои права. А сейчас, словно выжатый и побитый палками лимон. Наверное, если бы кто-то решил напасть, я бы даже не среагировала и молча приняла удар.
Даже не поняла, когда уснула, или только успела прикрыть глаза? Во сне я оказалась в большом цветочном саду, на который только начали опускаться сумерки. Я была в белом платье, не свадебное, скорее бальное, с кружевами и переливающимися камушками.
Где-то вдали играла музыка, слышались голоса и смех, над деревьями плавали световые сполохи. И место вроде как казалось знакомым, но одновременно чувствовала, что никогда здесь не была. Я и не осознавала, что вообще сплю.
Где-то послышались шаги, обернулась, но заметила только метнувшуюся в сторону тень. Кто-то истерически засмеялся, словно специально меня пугал, словно так и было задумано. Я решила направиться к замку, где больше людей.
Но порыв холодного и сильного ветра бросил в глаза цветочные лепестки и листья, сорванные с деревьев. Я закрыла лицо руками, зажмурилась, а потом почувствовала удар. Упала на мощеную тропинку, ударившись коленкой.
— Борись за него… иначе он будет моим… а ты останешься ни с чем… — прозвенело словно бы отовсюду.
Я узнала этот голос, хоть он и искажался чем-то страшным,
