Как поссорились Apple и Google и, затеяв войну, начали революцию - Фред Фогельштейн

Слияние технологий и медиа начинает влиять даже на механизмы создания телешоу, как заявил Майкл Линтон, руководитель американского отделения Sony, в ходе интервью на конференции All Things D в 2013 году.[155]

«В прошлом доставляло немало хлопот создание масштабной драмы с неизвестным концом. Приходилось придавать каждому эпизоду вид завершенной истории – и если вы никогда прежде не видели то или иное шоу, то все равно могли сразу понять, о чем идет речь. Это определялось исключительно тем, что люди привыкли смотреть телевизор по данной схеме. А она, в свою очередь, была вызвана условиями контрактов (сериалы продавались телевизионным/кабельным каналам целиком или по одной серии, в зависимости от бюджетов). Создатели нескольких шоу провели особые тесты, и оказалось, что пользователи часто заявляли: “Я пропустил два или три эпизода. Поэтому дальнейший просмотр не стоит времени и сил”.

Затем на рынке появились PVR и Netflix, и люди начали говорить: “Если даже я пропущу пару эпизодов, в этом нет ничего страшного – я наверстаю их потом”.

Лично я верю, что одна из причин, по которым мы наблюдаем резкий всплеск креативности – будь то сериалы “Безумцы”, “Во все тяжкие”, “Карточный домик”, “Правосудие” или “Сыны Анархии”, – это возможность создания полноценного повествования из десятка эпизодов, в ходе которых образ персонажа будет раскрыт за несколько десятков часов. Процессом постепенно начинают заниматься профессиональные сценаристы, считающие, что хорошо выполнить эту задачу за пару часов художественного фильма невозможно. Так же думают и лучшие режиссеры. На протяжении долгого времени люди задавались вопросом, когда же новая технология начнет оказывать влияние на творческую сторону вопроса. И это, с моей точки зрения, первый пример того, что подобное уже происходит и в целом людям оно нравится».

Все эти процессы стали возможными или усилились благодаря лавинообразному росту количества смартфонов и планшетников за последние пять лет (сейчас их около 2 миллиардов).[156] Его все еще превышает число телевизоров во всем мире (около 4 миллиардов), однако если текущие темпы роста сохранятся, то через три-пять лет в мире будет больше смартфонов и планшетников, чем телевизоров. Продажи смартфонов растут на 25 и более процентов в год, а продажи планшетников ежегодно удваиваются. В то же самое время продажи телевизоров в мире снижаются. Отчасти это происходит вследствие глобальной рецессии. Но свою роль играет и то, что все больше и больше молодых людей, заканчивающих колледжи, не считают для себя нужным покупать телевизор.

Инвестор Марк Андреессен считает, что смартфоны и планшетники не просто значительно увеличили количество людей в мире, способных потреблять медиапродукты, но и расширили количество мест и периодов в течение дня, которые можно посвятить этому занятию. «Когда у вас в кармане лежит смартфон, вы смотрите телевизионные программы или фильмы в любой удобный момент. То же самое справедливо в отношении планшетников. Если же у вас есть телевизор, вы можете смотреть его лишь дома, усевшись перед ним в кресло».

Андреессен способен очень долго и увлеченно говорить о подобных вещах, над которыми он размышлял и развитие которых наблюдал в течение последних 20 лет. И делал он это из идеальной позиции: у него был контакт с людьми и доступ к информации, имеющийся у очень немногих представителей Кремниевой долины. Сегодня он и его партнер Бен Горовитц известны как два ведущих венчурных капиталиста, занимающихся проектами в области технологий. Однако многие забыли, что Андреессен был одним из разработчиков первого интернет-браузера Mosaic, сделанного компанией Netscape Communications в 1994 году. Он помог продать компанию в 1999 году корпорации America Online за 4 миллиарда долларов – несмотря на то что браузер проиграл войну Microsoft. Затем в 2000 году Андреессен выступил одним из основателей компании Loudcloud, занимавшейся облачными вычислениями. Эта затея чуть не рухнула, после того как лопнул пузырь доткомов. Однако они с Горовитцем сменили название компании на Opsware, перестроили ее, а затем в 2007 году продали Hewlett-Packard за 1,6 миллиарда долларов. Для подобного скачка большинству известных венчурных капиталистов могло потребоваться 10 и более лет. Андреессен и Горовитц достигли высот всего за четыре года. Вот что рассказывает сам Андреессен:

«В 1993 году мы вполне понимали, что мир будет иметь высокоскоростную связь с интернетом и пользоваться большими экранами. Мы знали это, поскольку в Университете штата Иллинойс (где Андреессен учился в колледже) такое уже имело место – однако лишь потому, что за все платило федеральное правительство, у которого хватало денег на финансирование лишь четырех университетов. В ходе первой демонстрации Netscape мы показывали, как можно смотреть в браузере серию “Мелроуз-плейс” (популярного в то время телешоу).

На самом деле я считаю, что мобильная связь – это самое важное изобретение, которое только удалось сделать в нашей отрасли. В целом она появилась примерно в 1950-е годы, после Второй мировой войны (когда Уильям Шокли создал транзистор). Предыдущие 60 лет, по сути, следует назвать прологом к тому, чтобы вручить компьютер в руки любого желающего. У нас как у отрасли никогда не было возможностей дать по компьютеру каждому из 5 миллиардов людей (то есть всем, кто в настоящее время имеет мобильные телефоны), но в каком-то смысле это происходит прямо сейчас».

Ничто не иллюстрирует значение мобильной революции лучше, чем ее влияние на телевизионный бизнес в США. Пять лет назад идея о том, что кто-то откажется от кабельного телевидения, казалась абсурдной.

Потребители роптали из-за постоянно растущих цен, однако смотреть в интернете было особо не на что. В наши дни не проходит и месяца без того, чтобы у какого-нибудь предпринимателя или руководителя телевизионной компании не взяли интервью о возможности выжить в долгосрочной перспективе для отрасли, которая просит своих клиентов платить по 100 долларов в месяц за кабельные программы. И это не просто абстрактные теоретические построения. Угрозы для финансовой стабильности кабельного телевидения – а следовательно, и для телевизионных трансляций – вполне реальны и усиливаются с каждым днем.

Найти решение проблем кабельного телевидения сложно, однако их корни очевидны: отрасль пала жертвой собственного успеха. Производство программ для сети началось еще в 1950-х годах, однако о серьезном росте имеет смысл говорить лишь с 1980–1990-х годов – когда почти каждое домохозяйство смогло позволить себе кабельное телевидение. Несмотря на все внимание, которое привлекало к себе телевизионное вещание, его технологии уступали кабельным. Потребители обычно были ограничены полудюжиной каналов, а многие американцы жили в районах с невероятно слабым сигналом (они считали, что им повезло, если их телевизоры принимали хотя бы один канал). Кабельная индустрия сделала ставку на то, что, отправляя телевизионные сигналы по проводам, она сможет предложить потребителям значительно больше каналов, безукоризненное качество передачи и неограниченный выбор программ для просмотра. Руководители кабельных компаний верили, что разница в качестве окажется настолько велика, что потребители захотят платить за эту услугу достойные деньги. Тем временем менялся общий медийный ландшафт. Росло количество проданных телевизоров, люди начинали дольше сидеть перед ними. Появилось огромное количество новых программ.

Большинство прогнозов сбылось, и, например, семейная компания Comcast превратилась в одну из крупнейших корпораций в мире, а каналы типа ESPN, FOX и HBO стали зарабатывать на своем контенте миллиарды долларов в год. Затем примерно десять лет назад отрасль начала приманивать потребителей «пакетами», комбинацией телевидения, широкополосного интернета и телефонных услуг. Решение было мудрым, оно позволило кабельным компаниям конкурировать с телефонными за новых клиентов. В результате это помогло отрасли не только заполучить больше подписчиков, но и заставить их платить больше за услуги.

Однако кабельная широкополосная связь в наши дни работает на очень высоких скоростях, и это позволило развиться большому количеству поставщиков конкурирующего между собой контента. Вся кабельная отрасль была выстроена на предположении, что у потребителей имеется теоретический выбор между платой за телевидение и получением сигнала бесплатно по воздуху. Однако на практике такого выбора не было. Альтернативой кабельному телевидению стал просмотр видео из интернета на планшетнике, смартфоне или даже на телевизоре через игровые приставки или другие электронные устройства типа Apple TV или продуктов Roku. И эта альтернатива выглядит привлекательнее с каждым днем. Здесь сложно не обратить внимание на иронию судьбы. Понятно, что мы потребляем все больше и больше контента в домашних условиях на мобильных устройствах. Однако они соединены с сетями Wi-Fi, которые, в свою очередь, подключаются к кабельной широкополосной сети. Кабельные компании вынуждены пересмотреть суть своего бизнеса вследствие появления Netflix, YouTube, iTunes, фильмов и музыки Amazon, а также Facebook. Однако именно скорость кабельных широкополосных сетей позволила всему этому существовать.