Возрождение Атлантиды - Алисия Дэй

— Что? Вэн! Что ты здесь делаешь?

Он ступил между Райли и Вэном, скрывая ее от Вэна.

— Что ты делаешь здесь, пока Райли не одета? — повторил он, с явной угрозой в голосе.

— Ой, успокойся, братик. Я вот поэтому и пришел сюда.

Райли издала интересный пронзительный звук позади Конлана.

— Что?

Он протянул сумку, чтобы она увидела ее над плечом Конлана.

— Я не мог спать прошлой ночью. Подумал, что ты, возможно, устала уже носить одно и то же. Я остановился у тебя, чтобы посмотреть, не кружит ли вокруг кто-то недружелюбный, и принес тебе кое-какие вещи, что-то девчачье, в общем, кое-что.

Конлан начал улыбаться, и взял у него сумку.

— Так что вижу, что на тебя Райли произвела такое же впечатление, что и на Денала, братик.

Вэн прижмурил глаза.

— Да, ну, не забудь, что я могу тебе надрать зад дважды в день, а по пятницам — трижды, старик.

Райли выпрыгнула из постели, обернутая в простыню, и подбежала к ним.

— Спасибо, спасибо, спасибо! Я так отчаянно желала найти чистую одежку. Ты — лучший!

Она скользнула между Конланом и Вэном и встала на цыпочки, чтобы быстро поцеловать Вэна в щеку, и вырвать сумку из рук Конлана.

— Большое спасибо! Теперь, если вы двое извините меня, я оденусь, чтобы мы смогли выяснить, как найти Трезубец и спасти мир.

Вэн и Конлан остались стоять, глядя на нее с удивлением, когда она поспешила в ванную, завернутая, как мумия, а за ней тащился конец простыни.

— Постельные разговоры? — спросил Вэн, улыбаясь своему растерянному брату. — Кстати, я не видел никаких признаков вампиров у дома Райли. Они, должно быть, приходили за нами.

— Спасибо, Вэн. Я не знаю, чтобы я делал, если бы… — он замолчал, прищурился, потом покачал головой. — Райли — самая удивительная женщина, которую я когда-либо встречал. Она принимает всё, что на нее свалилось, и действует, чтобы это победить.

Вэн засунул руки в карманы, испытывая легкую тревогу.

— Ну да, она удивительная. И, кажется, она тебя покорила, брат. А ты ей уже говорил о своей нареченной королеве?

Конлан напряг челюсть.

— Нет, не говорил. Нет. Но мне необходимо поговорить с Алариком, Вэн. Нам нужно кое-что изменить.

Вэн ничего не ответил, не будучи уверенным, что сказать. Кое-что изменится, он был в этом чертовски уверен. Он просто не был уверен, будет ли это хорошо.

Райли рылась в своей сумке, с удовольствием увидев, насколько хорошо знал Вэн женщин, чтобы принести туалетные принадлежности. Теперь одежда.

Она вытянула узел шелка и кожи.

Он должно быть шутит.

И это воины Атлантиды считали подходящим для эмпатов одеянием для битвы? Шелковые блузки и ее единственная и неповторимая мини-юбка?

Она закатила глаза. Эта юбка была единственной вещью из кожи в ее гардеробе, так что похожий на байкера мужчина, вероятно, подумал, что ей стоит это надеть. По крайней мере, он сунул ее любимые ботинки и голубой свитер, так что она не замерзнет до смерти.

К тому времени, как она оделась, Конлан ушел. Она пять секунд думала, как она не хочет видеть лица воинов, когда все уже знают, чем они с Конланом занимались всю ночь, но запах кофе победил смущение, и она прошла в кухню с поднятым подбородком.

Только вот комната была пуста. А вот полный кофейник кофе — свежего, судя по запаху — стоял здесь, соблазняя ее. Она выбрала булочку из огромной полупустой коробки на столе и села за стол, готовясь насладиться тихим завтраком перед спасением мира.

Эх. Социальный работник побеждает Праймус. Смотрите в одиннадцать.

— На меня, разорванную на куски, скорее всего, — проворчала она.

Кто-то покашлял позади нее, и она почти уронила чашку с кофе.

— Прошу прощения, леди Райли?

Она повернулась и увидела Денала, стоящего на пороге комнаты.

— Ничего. Я просто говорю себе под нос, что никогда не было добрым знаком. Заходи. Хочешь кофе?

Он поклонился ей, но странно то, что ее это не раздражало. Она могла бы даже к такому привыкнуть. Великолепно.

Добавьте то, что я возгордилась, в список того, о чем мне следует побеспокоиться.

— Нет, спасибо, но я бы не отказался от одной из тех булочек с ежевикой, могу ли я?

Она рассмеялась.

— Денал, правда. Тебе следует поработать над своей речью. Приведи ее в соответствие с этим столетием. И пожалуйста, садись. Тащи сюда кресло.

Он снова поклонился и сел за стол напротив нее, спиной к стене. Потом он взял булочку и вонзил в нее зубы, а на его лице разлилось блаженство.

Она улыбнулась, не могла побороть улыбку. Он был так похож на девятилетнего мальчика. Что навело ее на мысль.

— Денал, а сколько тебе на самом деле лет? Вы, ребята, бросаетесь такими словами, как «века», когда говорите о чем-либо, но слишком много на меня свалилось, чтобы я могла обдумать это прежде.

Он сглотнул, и вытер рот салфеткой, потом серьезно посмотрел на нее.

— Я скоро отпраздную годовщину своего рождения, леди Райли. Вы тоже празднуете подобные события?

— Да, с тортом, мороженым и воздушными шариками. И прошу, просто Райли, ладно? Так сколько на твоем торте свечек?

Он выглядел озадаченным.

— Свечки?

— Одна свечка за год. На моем следующем торте будет двадцать восемь свечек, что слишком близко к тридцати, чтобы мне это понравилось, — сказала она, содрогнувшись при этой мысли. — А ты?

Он улыбнулся ей.

— Боюсь, что мой торт даст начало большому пожару, леди Райли. Моих свечек будет двадцать две.

Она рассмеялась.

— Ладно, младшенький. Вряд ли двадцать две свечки могу устроить большой пожар. Ты даже не зажжешь алтей лекарственный двадцатью двумя свечками.

Денал закончил есть булочку. И взял другую, потом покачал головой.

— Двести двадцать. Вероятно, этого хватит, чтобы зажарить курочку или даже две.

Она моргнула.

— Ой, ну. Ты прекрасно выглядишь для своего возраста, — слабо ответила она.

Двести двадцать лет? И он был самым юным? Но…

— Денал, а сколько лет Конлану?

Он был удивлен.

— Он вам не сказал? Но я думал, что он и вы…гм. Достаточно…

Настала ее очередь улыбаться, даже, хотя она чувствовала, как ее щеки становятся розовыми.

— Все в порядке. Денал. Мы все еще… разбираемся в наших чувствах.

Он посмотрел на стол, который вдруг стал очень интересным, потому как он не мог поднять глаза на нее.

— Я приношу свои извинения. Я не хотел доставить вам неловкость.

— Поверь мне, ничего страшного. Ты бы послушал, какие вещи моя сестра вытворяла, чтобы смутить меня, когда мы были детьми.