Благородный воин - Джулия Гарвуд

Элизабет нежно прильнула к его шее. Губы и язык исследовали и пробовали на вкус каждый дюйм и, неспешно спускаясь вниз, стремились не пропустить ни малейшего участка кожи. В эту ночь она хотела обласкать его так, как он ласкал ее в прошедшие ночи. Джеффри вознесется на самые вершины страсти, рухнет в объятия сладчайшего удовлетворения и поэтому завтра, может быть, простит ее за то, что она намеревалась сделать. Элизабет потерлась ягодицами о ноги мужа и неслышно пробормотала:

«С сегодняшней ночи ты полюбишь меня, и это смягчит твой гнев, когда ты узнаешь о моем непослушании».

Переместившись выше, она почувствовала под собой мускулистые бедра. Джеффри судорожно вздохнул, и Элизабет, осознав, что пленила мужа, радостно улыбнулась. Роль обольстительницы ей понравилась: Джеффри терял голову, а она полностью владела собой.

Дважды барон пытался притянуть ее к себе и поцеловать, но Элизабет сопротивлялась. Руки сомкнулись на самом сокровенном, и он застонал. А потом почувствовал, как язык жены коснулся заветной плоти и вдруг, трепещущая жаром, она оказалась у Элизабет во рту. Разум покинул его тело и воспарил ввысь; Джеффри нащупал ноги жены, перевернул ее на спину и сполна отблагодарил той же радостью, какую Элизабет подарила ему.

Она прижалась к нему бедрами, и Джеффри понял, что долго не выдержит. Он поспешно перехватил ее руки и посадил на себя так, что ее колени обхватили его поясницу. А затем ворвался в ее плоть с такой силой, что Элизабет вскрикнула. Джеффри заколебался, не причинил ли ей боль, но тут же ощутил настоятельный зов ее ягодиц и услышал слова:

– Давай же, давай!

Возглас подхлестнул желание, и забыв обо всем, Джеффри входил в нее снова и снова.

Элизабет выгнулась, и в тишине спальни прозвенело имя мужа. На секунду барон замер, и в следующее мгновение тела супругов одновременно пронзила молния.

– Я люблю тебя, Джеффри, люблю больше жизни. – Женщина упала на грудь супруга, но барон успел заметить, что по ее щекам катились слезы. Безмолвный плач продлился недолго. Хотя Элизабет и старалась, она не могла сдержать рыданий.

Джеффри обнял жену и, нашептывая ласковые слова, постарался успокоить, но она не слышала его, продолжая громко всхлипывать.

– Говоришь, что любишь, а сама плачешь, – пробормотал он, когда жена немного пришла в себя. – Тебе не понравилось? Не…

– Перестань, – перебила его Элизабет. – Все было восхитительно. Ты такой чудесный, такой ласковый. – Новый приступ рыданий прервал восхваления мужа, и Джеффри покачал головой.

– Почему же ты плачешь?

– От счастья, – шмыгая носом, выговорила жена.

Джеффри перевернулся на живот, перекатил с собой Элизабет, пригвоздил ее своим телом к кровати и охватил лицо могучими ладонями.

– – Ты – само противоречие. Чтобы тебя изучить, потребуются годы. Но мне уже кажется, что в непонимании таится сладостная игра. Что ты на это скажешь?

– Скажу, что умру неизученной, потому что задохнусь, если ты немедленно меня не освободишь и не дашь возможности дышать. – Губы Элизабет уже кривила робкая улыбка.

Барон тут же приподнялся на локтях, но продолжал удерживать жену под собой. Его нога не давала ей двигаться, хотя Элизабет всеми силами пыталась вывернуться. Выражение лица Джеффри оставалось серьезным.

– Я все же хотел бы узнать, отчего ты плакала.

– От смущения, – призналась жена.

– Из-за того, что открылась в любви? – Джеффри не понравилось его собственное предположение, и он раздраженно нахмурился.

– Нет, милый, – запротестовала Элизабет. – Я сказала то, что думала… На веки вечные.

– Хорошо. – Морщинки на лбу у барона разгладились, и он улыбнулся…

Потом лег на спину, и Элизабет тут же повернулась на бок.

– Джеффри? – робко позвала она

– Да? – отозвался муж и погасил единственную свечу на столике у кровати. Спальня по грузилась в темноту. – Хочешь помучить меня еще?

Элизабет хоть и не видела лица Джеффри, но различила в его голосе веселые нотки. «Не может без шутки, как селезень без воды», – подумала она и поняла, что легко подбила бы мужа на новые любовные утехи, не будь ее мысли заняты другим.

– Послушай, – начала она, – если бы к тебе пришел какой-нибудь вассал и попросил о помощи или ты сам пообещал бы какую-нибудь вещь, а потом другой вассал потребовал того же самого, как бы ты поступил? – Вопрос был задан неумело и выдавал путаницу в мыслях Элизабет. Как же Джеффри сумеет ответить, если ей самой не удается сформулировать собственные мысли?

– Нельзя отдавать второму, что было обещано первому, – уверенно ответил барон. – Таков закон.

– Всегда закон и закон, – скривилась Элизабет.

– Без него мы остались бы зверями. А почему тебя заинтересовал вопрос взаимоотношений с вассалами?

– Не могу разобраться в обещаниях и клятвах.

– Это оттого, что ты женщина, – сказал он абсолютно бесцветным тоном, чтобы жена не догадалась, что ей готовят новую ловушку.

– А разве женщины не способны понять такие вещи? – Все тело Элизабет напряглось.

– Конечно, не способны. – Джеффри ожидал взрыва, но жена застыла и, не шевелясь, лежала рядом. – Возьми, к примеру, лошадь…

Только тут она поняла, что ее разыгрывают, и облегченно вздохнула:

– Вечно ты шутишь.

– Шучу? – Джеффри легонько встряхнул Элизабет за плечи и громко расхохотался. – Ну, нет, это ты постоянно надо мной насмехаешься. – И снова прижал ее к себе. – Довольно, женушка. Закрой глаза и спи. Я устал.

– Неужели любовь так быстро изнуряет мужчин? Возьми, к примеру, женщину…

Джеффри поцелуем остановил поток ее слов и уронил голову на подушку.

– Приятных сновидений, – прошептала Элизабет.

– Сновидение только что кончилось, – ответил он сквозь дрему и, закрывая глаза, подумал о самом прекрасном сне в своей жизни.

Джеффри поднялся с первыми лучами солнца и, стараясь не разбудить жену, ограничился целомудренным поцелуем в лоб – не хватало еще отвечать на вопросы, куда он собрался.

Роджер с пятьюдесятью всадниками уже были в седлах. Несколько минут барону потребовалось, чтобы снова обсудить детали плана с Элслоу, и вскоре кавалькада верховых выехала за пределы замка. Во главе скакал Джеффри – лицо его сделалось мрачным, как у воина в преддверии битвы.

Из окна спальни Элизабет наблюдала отъезд мужа, и как только рыцари скрылись из виду, принялась собираться. За крепостными стенами с лошадьми ее ждали Хэммонд и еще один крепкий крестьянин по имени Тобиас. Девушка понимала, что следовало спешить – пройдет совсем немного времени и проснется весь замок. Она надела синее платье, собрала волосы в пучок на затылке и, несмотря на теплую погоду, накинула длинный плащ. Потом, чтобы скрыть золотистые кудри, накинула на голову капюшон. А на случай опасности в дороге захватила кинжал и лук со стрелами.