Живые и мертвые - Неле Нойхаус

– Да, и тогда требования были очень строгими, – сказал Хеннинг. – Может быть, не до такой степени, как сегодня, но ведь на каждой оплошности и каждой врачебной ошибке учатся, и появляются новые требования.

– Ты допускаешь, что кто-то мог подкупить должностное лицо, чтобы получить вне очереди донорский орган для себя или для кого-то из своих близких? – спросила Пия.

– К чему ты клонишь? – Хеннинг снял очки, протер их и, наморщив лоб, посмотрел на Пию.

– Мы задаемся вопросом – почему снайпер застрелил Максимилиана Герке? – ответила Пия. – Он был реципиентом сердца Кирстен Штадлер. Его отец очень состоятельный человек. Возможно, он провернул дело с врачами Франкфуртской клиники.

Хеннинг опять нацепил очки и задумался.

– Конечно, про пациента, зарегистрированного в «Евротрансплант», можно сказать, что он экстренно нуждается в пересадке, – сказал он наконец. – Хотя и без того в расчет принимаются только пациенты, которым необходима срочная помощь. В том случае, если гистологические и иммунологические параметры соответствуют, а пациент случайно оказался поблизости и есть подходящее донорское сердце, это возможно.

– Тебе известны такие случаи? – спросила Ким.

– В отношении сердца – нет, а с донорской печенью сейчас опять шумиха в прессе, – ответил Хеннинг. – Для сердца очень важно, чтобы донор и реципиент совпадали физически. Отклонение по росту и весу не должно составлять более 15 процентов. И, разумеется, у них должна быть одна и та же группа крови. Трансплантация при разных группах крови невозможна. Известны случаи в США и в Швейцарии. В 1997 году в Берне все прошло нормально, а в 2004 в Цюрихе пациентка умерла, потому что врачи якобы перепутали группы крови донорского сердца и реципиента.

– Как это перепутали? – спросила удивленно Ким.

– Если у донорского сердца универсальная группа крови – нулевая, то оно подходит для всех прочих групп крови, – объяснил Хеннинг с профессиональной интонацией. – И наоборот, донорское сердце с группой крови А, В или АВ не подходит для реципиента с нулевой группой крови.

– Значит, маловероятно, что кто-то заплатит деньги, чтобы получить донорский орган. – Пия была разочарована, так как думала, что нашла мотив снайпера в отношении отца Максимилиана Герке.

– Маловероятно, но абсолютно исключать нельзя, – ответил Хеннинг. – В Германии сотни людей ждут донорских органов, но готовность немцев к донорству по сравнению с другими европейскими странами очень невелика. Это означает, что многие пациенты месяцами находятся в листе ожидания и в течение этого времени получают медицинскую помощь. Врачи соответствующих клиник, конечно, хорошо знают этих пациентов и их историю болезни. Если в такую клинику поступает потенциальный донор и данные направляются в «Евротрансплант», оттуда приходит много предложений для пациентов, которые нуждаются в экстренной трансплантации, но клиника заявляет, что у них есть потенциальный реципиент прямо на месте, и тогда предпочтение может быть отдано ему. Сердце после извлечения из тела донора должно быть пересажено в течение четырех часов, иначе оно не будет функционировать.

– Откуда ты все это знаешь? – удивилась Ким.

– Как и ты, я являюсь постоянным экспертом прокуратуры и клиник. – Хеннинг улыбнулся. – Если вы хотите, я попробую найти более подробную информацию по этому делу.

– Было бы замечательно. – Пия допила кофе, посмотрела на часы и встала. – Персонал Франкфуртской клиники неотложной помощи ведет себя очень осторожно. Как будто им есть что скрывать.

– Возможно, это и так, – кивнул Хеннинг. – Но то, что они хотят замять, непременно вскроется.

– После заявления семьи Кирстен Штадлер в отношении Франкфуртской клиники все закончилось мировым соглашением и возмещением морального ущерба, – проинформировала его Пия.

– Очень многие уголовные расследования в отношении врачей, которые действовали халатно, за закрытыми дверями завершаются прекращением производства по делу, – подтвердил Хеннинг и тоже встал. – Но тем не менее я должен заступиться за врачебное сообщество. Это ведь удивительно, что в больницах теперь не так часто возникают какие-либо проблемы, а ведь у врачей и персонала нагрузка просто нечеловеческая. Каждый знает, что через десять-двенадцать часов человек уже не в состоянии на чем-либо сосредоточиться. Но ни хирург, ни анестезиолог не могут себе позволить допустить ошибку по рассеянности. Автомобильный маляр может покрасить машину еще раз, у хирурга нет второго шанса. Давление колоссальное, ответственность огромная.

Они уже вышли в коридор, когда Пии в голову пришла новая мысль.

– Ты не мог бы проверить, проводили ли у вас в сентябре прошлого года вскрытие Хелен Штадлер после суицида? – попросила она своего бывшего супруга, который на сей раз, казалось, был настроен довольно благосклонно. – 16 сентября 2012 года она бросилась под поезд городской железной дороги в Кельстербахе.

– Хорошо, проверю, – кивнул Хеннинг. – И позвоню.

* * *

На парковочной площадке Главного кладбища в Келькхайме в этот ранний час стоял лишь один-единственный автомобиль – темный «Вольво» с рекламной надписью «Ювелирная мастерская Хартиг в Хофхайме». Боденштайн припарковался рядом, вышел из машины и сквозь туманные сумерки стал подниматься по ступеням к входным воротам. В последний раз он был здесь два года назад сияющим солнечным днем на похоронах убитого учителя Ганса-Ульриха Паули. Перед траурным залом он свернул налево и пошел вдоль главной аллеи. Он любил кладбища, их покой, тишину и умиротворение. Где бы он ни проводил отпуск со своей семьей, он всякий раз посещал церкви и совершал длительные прогулки по кладбищу. Он любил читать надписи на надгробных камнях, задаваясь вопросом, кем были люди, нашедшие здесь свое последнее упокоение. Особенно старые кладбища располагали его к меланхолии, и он, несмотря на иронию Козимы, не мог расстаться с этой своей привычкой.

Козима. Что случилось? Почему она так неожиданно прервала давно запланированную поездку? Не было ли это связано с мужчиной, с новым разочарованием? Они уже давно были в разводе, но он заметил, что бывшая жена не совершенно безразлична ему, и он даже испытывал чувство гнева по отношению к тому, кто мог ее обидеть. Медленно бредя сквозь туман вдоль рядов с надгробиями под голыми мокрыми ветвями деревьев, он размышлял о том, насколько странна и непредсказуема человеческая психика. Ни один человек не принес ему столько боли и разочарования, как мать его троих детей, и тем не менее сейчас он испытывает к ней сочувствие!

В свете серого утра Боденштайн уловил впереди слева какое-то движение. На аллее со свежими могилами – на некоторых не было надгробий, а были лишь временные деревянные кресты – стоял мужчина с опущенной головой и сложенными руками. Боденштайн остановился на почтительном расстоянии, но мужчина, казалось, почуствовал его присутствие. Он поднял глаза, обернулся и медленно пошел ему навстречу.

– Вы Йенс-Уве Хартиг? – обратился к нему Боденштайн.

Мужчина кивнул. На вид ему было лет около сорока или, может быть, чуть больше. Он выглядел невыспавшимся. Покрасневшие глаза, небритое лицо и темные растрепавшиеся волосы. Боденштайн представился.

– Я навещаю ее каждое утро, – сказал Хартиг. Голос у него был хриплым. – Мы хотели пожениться и уже разослали приглашения. Все было согласовано, даже меню для свадебного стола. Мы забронировали гостиницу на медовый месяц. Три недели в Калифорнии – это было давней мечтой Хелен. Но потом они ее все-таки убили.

– Кто убил вашу невесту? – спросил Боденштайн в замешателестве.

Хартиг остановился и провел ладонью по глазам.

– Ее демоны, – ответил он тихо. – Ее демоны оказались сильнее моей любви. Они загнали ее, и теперь я должен с этим жить, хотя жизнь без Хелен для меня ничего не значит.

* * *

– Йоахим Винклер раньше был химиком и сорок лет проработал в компании «Хёхст АГ». – Кай Остерманн провел тщательные поиски в Интернете. – Позднее он был сотрудником предприятия-преемника. У него никогда не было конфликтов с законом, но он являлся зарегистрированным владельцем оружия и имел несколько охотничьих ружей.

– Мы их видели, – подтвердила Пия. – Но ими уже несколько лет не пользовались. Как можно узнать, действительно ли он болен паркинсоном?

– Я могу этим заняться, – предложил Андреас Нефф.

После словесной перепалки перед пресс-конференцией накануне вечером Пия не рассчитывала на его присутствие, но он явился точно к положенному времени, и было похоже, что за ночь обдумал свое поведение. Впервые он был одет не в костюм, а, как все, в джинсы и пуловер, и не только избавился от галстука, который подчеркивал его заносчивость, но даже извинился за свое поведение.

– О’кей. – Пия не была злопамятна и склонялась к тому, чтобы дать Неффу второй шанс влиться в команду. Он был опытным полицейским, и им в их ситуации важен был каждый человек.