Искусство вождения полка - Александр Андреевич Свечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Общий план отхода части 10-й армии, защищавшей Мейшагольскую позицию, был таков: протяжение Мейшагольской позиции достигало 33 км; в ночь на 17 сентября войска, ее занимавшие, должны были отойти на Виленскую позицию, представлявшую тет-де-пон, вынесенный на 4 км от реки и имевший протяжение по фронту около 15 км. Оборона правого участка тет-де-пона, несколько больше половины, вверялась 2-й Финляндской дивизии, оборона остальной части делилась между гвардейской стрелковой бригадой, 4-й Финляндской стрелковой дивизией и 4-м пограничным полком. Уменьшение фронта позволяло снять гвардейский корпус (1-ю и 2-ю гвардейскую дивизии) и двинуть его в распоряжение Флуга; 2-я и 4-я Финляндские дивизии и гвардейская стрелковая бригада, 4-й пограничный полк, занимавшие позицию, равно и отходившие вследствие полного расстройства остальные части пограничной дивизии, составляли V Кавказский корпус.[73]
Ввиду отъезда штаба 10-й армии в ночь на 17 сентября в Ошмяны и намечавшегося его дальнейшего переезда на ст. Листопады, сохранение связи и возможность управления издали действиями скучившихся корпусов непосредственно из штаба 10-й армии являлось сомнительным, и штаб армии решил прибегнуть к образованию групп корпусов. Помимо группы Флуга, долженствовавшей наступать и обращенной лицом на восток и отчасти – на север, была образована группа Мехмандарова, командира II Кавказского корпуса, которому, кроме его корпуса, был подчинен и V Кавказский корпус; левее (южнее) группы Мехмандарова была образована группа корпусов Гернгросса. Затем штаб 10-й армии, для планирования отхода этих групп и для согласования отхода с 1-й армией, действовавшей в непосредственном контакте с левым флангом 10-й армии, отдал в 16 ч. 25 м. 17 сентября директиву, указывавшую для отходящих групп 10-й армии рубежи для 3 ближайших переходов: в ночь на 18 сентября – на фронт Быстрица – Недзвядка – Мицкуны – Павлово – Любарты; в ночь на 19 сентября – Быстрица – Шумск – Медники; в ночь на 20 сентября Слободка[74] – Ошмяны – Трабы. Флуг должен был продолжать наступление на Михалишки.
Эти отступательные мероприятия намечались в самые тяжелые для 10-й армии минуты. Планировать свои действия, в особенности отступление, конечно необходимо; но, намечая в трудный момент значительную перспективу отступления, мы легко можем придать ему чересчур поспешный характер. В особенности трудно наметить длительный план отступления, находясь в таком окружении на 3/4, в каком находилась 10-я армия. Естественно пришлось вносить в этот план изменения, которые вызвали некоторое замешательство. Мы полагаем, что было бы лучше, если бы директива 10й армии предусматривала отход только на 18 и 19 сентября. О дальнейших планах командования командующие группами могли бы судить по направлению разграничительных линий. Указание рубежа отхода в ночь на 20 сентября нежелательно было и потому, что он приводил к оголению группой Мехмандарова тыла Флуга и заставлял последнего относить свой левый фланг к Слободке, на хороший переход к югу.
Такой преднамеренный отход всего левого фланга Флуга конечно в высшей степени суживал наступательный импульс последнего, аннулировал все предъявленные к последнему грозные требования о продвижении вперед и заставлял Флуга ограничиваться проявлением активности на его крайнем правом фланге, которого не захватывали отступательные тенденции этой директивы. Что же касается образования корпусных групп, то они диктовались печальной необходимостью в разросшейся 10-й армии. Создалась одна лишняя инстанция; полки обращались по числу бойцов в батальоны, корпуса – в бригады, а в этих условиях новая, сама по себе вредная инстанция всегда оказывается необходимой.
Посмотрим, как в этой обстановке складывался отход 6-го Финляндского полка.
16 сентября в 20 ч. 20 м. штаб 10-й армии предупредил V Кавказский и гвардейский корпуса, что вскоре последует приказ об отходе; это предупреждение до полков 2-й Финляндской дивизии не дошло. В 20 ч. 45 м. в штаб 10-й армии поступила директива главнокомандующего Западным фронтом, которую ожидали, чтобы приступить к редактированию приказа по армии. На изготовление приказа по армии, передачу его в гвардейский корпус и изготовление приказа по корпусу ушло 2 ч. 15 м. В 23 час. приказ по гвардейскому корпусу начался передаваться в штаб 2-й Финляндской дивизии, и около этого времени полки были предупреждены об отходе. В 24 часа началось передача по телефону в полки распоряжений штаба дивизии по отходу. В 1 час 17 сентября батареи снялись уже с позиции. Полки задерживались эвакуацией раненых. Моему полку удалось с крайним напряжением отправить в Вильну всех раненых, за исключением 2 ужасных обрубков, которых старший врач, с моего разрешения, решил не подвергать лишним мучениям и оставил в хорошем жилом доме умирать на попечении местных жителей.
К 2 часам, совершенно непроглядной ночью, полк покинул окопы, которые упорно отстаивал. Предстояло совершить переход около 14 км. Полк двигался по хорошей, большой дороге на г. дв. Верки, но движение было трудно; я не видел шеи собственной лошади, и скоро спешился. Несколько стрелков споткнулось и упало в канаву, один наткнулся на штык. Последние километры идти стало легче, так как начало светать. Полк занял самый правый участок тет-де-пона, между р. Вилией и дорогой на Б. Решу, протяжением около 4 км. Дойдя до линии окопов, батальоны начали расходиться по своим участкам. Пришлось в боевую часть назначить все 3 батальона, так как состав рот сильно ослаб. Это расхождение прикрывалось командой конных разведчиков, так как немцы заметили очищение нами окопов и к рассвету на хвосте моей колонны оказался немецкий разъезд. В 7 час. утра, когда окопы были уже заняты и конные разведчики отходили в резерв, в 300 шагах перед окопами, на глазах не заснувших еще стрелков, происходила конная дуэль между двумя уланами и отходившим дозором из двух конных разведчиков. Всадники дрались холодным оружием – немцы пиками, русские – не слишком острыми палашами. Кучка их, маскируемая оставленными перед окопами высокими соснами, сплелась так тесно, что стрелки не могли отличить своих от чужих и не стреляли. Вопреки курсам тактики, столкновение холодным оружием с упрямившимися и заносившими в сторону лошадьми, продолжавшееся 1–2 минуты, не дало никакого результата, кроме синяков и царапин у людей и лошадей; несомненно, что в конном спорте обе стороны не были сильны.[75] Тогда один из моих конных разведчиков вспомнил, что он – посаженный на лошадь первоклассный стрелок 6-го Финляндского полка. В гуще рукопашной схватки он соскочил с лошади, бросил ее, и прикрываемый своим товарищем изготовил к бою винтовку, застрелил одного улана, а другому – прострелил ногу и коня. Трофеями этого забавного боя 2 отборных бойцов 6-го полка была 1 лошадь, 2 седла, 1 раненый
