Алекс и Алекс (СИ) - Афанасьев Семен

— Не имею к вашей технике ни малейшего отношения.

— Да ну? — спокойно поднимает бровь она, соскакивает со стола и зачем-то хватает меня за левую ладонь, как будто в рукопожатии. — Жми. — Затем китаянка неожиданно сильно жмёт мою руку.

Рефлекторно отвечаю тем же. Пару секунд просто давим ладони друг друга; я, впрочем, не усердствую.

— Ну первый уровень, даже чуть выше, — уверенно кивает она. — Возможно, почти половина второго. И ты хочешь сказать, что вообще не учился? Я, кстати, не сообразила вчера, почему у меня потом всё так болело. Теперь понятно, в чём дело. Никто не предупреждал, что у тебя наша, а не их, искра.

— Я ничего тебе не хочу сказать, и ты меня с кем-то путаешь. Повторяю откровенно: я не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Мне наплевать на твои предупреждения, пожелания и вопросы. Достаточно?

— Я тебя услышала, — опускает ресницы она.

А Алекс ехидно говорит, что она сейчас через поры кожи выпустила что-то, стимулирующее моё к ней хорошее отношение. На гормональном уровне.

— Не старайся. Моими гормонами управляю только я сам. — Это конечно, далеко не так, но с этой сукой я не то что…

Не додумываю мысль до конца.

— Даже так? — она снова выгибает бровь. — Знаешь, злость не лучший советчик в любом разговоре.

— Иди учи кого-то другого.

— Я услышала тебя. Тогда считай это предупреждением, переходящим в просьбу. Если в этом городе начнут тормошить нас, на предмет проблем, причиняемых такими же искрами, как наши, виновный отыщется даже быстрее, чем ты думаешь. Твоя местная врач позвала меня именно для того, чтоб эта информация никуда не ушла. Тип, которому ты костями тыкал в глаз, через пару дней будет в порядке и у его родни не будет оснований копаться глубоко. — Она вздыхает, переводя дух. — Ты сейчас меня не слышишь. В этом есть и моя вина, признаю. Но твоё нежелание признавать законы не отменяет их существования.

— Какие законы, дура?! — тут меня наконец прорывает. — Ну зачем ты опять делаешь так, чтоб я из тебя сделал котлету?! Видит бог, я не тащусь от битья женщин, но ты переходишь все границы!

— А у тебя сейчас и не получится с котлетой, — качает головой она. — Я готова и знаю, кто ты. Вернее, чего от тебя можно ждать, жалкая единичка. Стоящая в самом начале Пути и не понимающая, где она находится. Отвечу на твой вопрос, что за законы… Законы природы. И тебе бы лучше тренироваться не тут, и тренироваться чуть иначе. Хотя-я-я, лаовай… ещё с таким гонором… вылетел бы в первый же месяц за нерадивость…

— Слушай, ты же красивая девчонка. — Неожиданно успокаиваюсь, в том числе при помощи Алекса. — Однозначно неглупая и образованная. Ещё с каким-то там не первым рангом в этой вашей науке.

— С девятым, — поправляет она. — И не «в науке», а на Пути.

— Не важно… Зачем тебе всё это? — обвожу рукой вокруг себя. — Чего ты добиваешься? Почему ты не можешь просто жить и никого не трогать? Не подумай, что я тебя уговариваю и запугиваю…

В этом месте она начинает как-то совсем уж издевательски смеяться, но я не даю себе завестись повторно. Хотя и очень хочется. А адреналина в крови больше чем достаточно.

— Тебе же достаточно просто пальцами щёлкнуть на центральной улице, и вокруг тебя мужиков будут толпы. Деньги у тебя и так есть. Что тебе от меня надо? Ответь, я просто пытаюсь понять.

— Неправильный вопрос, — морщится она. — Мне не надо, чтоб к следам нашей искры в городе предъявляли претензии. Пусть и необоснованные. Ты знаешь, что это был за мальчишка?

— Понятия не имею. Когда они принялись меня сгонять с места, они не представились.

— Это вот эта семья, — хань рисует пальцем по столу какую-то абракадабру, видимо, из их иероглифов.

А Алекс говорит, что он всё понял, и потом переведёт.

— Не знаю, как сказать на местном. Как ты думаешь, если б он за двое суток сдох в муках, его родители бы разбирались, кто из вас двоих прав, а кто виноват? — она победоносно смотрит на меня.

Кажется, Алекс сейчас какими-то лошадиными дозами чего-то седативного нейтрализует целые гормональные коктейли у меня в крови, но читать все его уведомления и разбираться с биохимией я буду не сейчас.

Успокаиваясь, повторно делаю над собой ещё одно гигантское усилие. Которое никто всё равно не оценит.

— Да мне наплевать, что будут думать его родители. — Искренне говорю, что думаю. — У меня, как ты говоришь, своя дорога. И я просто иду по ней дальше, пока даже сам до конца не придумал, куда. А вот что от меня хочешь ты, я до сих пор не понял. Мне что, в следующий раз подставить им вторую руку? Чтоб ты не беспокоилась из-за следов мифических искр?

— Заниматься надо нормально, чтоб не было следов искр, — фыркает она. — Я хотела, чтоб у тебя больше не было таких вот ситуаций. Когда твоему движению по выбранной тобой «дороге», — это слово она выплёвывает насмешливо, — будут угрожать внешние факторы. Которым ты сможешь противиться ровно столько же, сколько суслик высотой два цунь — обвалу в горах. (прим: ~ 5–7 см)

— Мне кажется, ты выбрала не тот предмет своей заботы и не лучший её сценарий. — Завершаю разговор.

Затем уже я поворачиваюсь к ней спиной и, открыв замок, выхожу в коридор. Где, растолкав полдесятка столпившихся под дверями, прохожу на улицу.

Какая-то явно ушибленная головой дура. Лучше вернусь на лекцию, там хоть было интересно.

ЮньВэнь ещё какое-то время посидела на столе, болтая в воздухе ногой.

Тупой пацан реально не понимал, что своим бараньим упрямством он копает себе могилу быстрее, чем это сделали бы все его местные недоброжелатели, вместе взятые.

Но что-то объяснить ему сейчас просто физически не получится — не те у них отношения. А он, благодаря дяде Ли оказавшийся считай в жизни другого качества, просто поймал звезду. И, будучи не самокритичным от природы, просто не видит берегов.

ЮньВэнь по инерции ещё повздыхала минуты три, по-прежнему болтая в воздухе ногой и не обращая внимания на таращившихся в её сторону через открытую дверь старшекурсников. Затем, обдумав всё по новой, наконец набрала Рени:

— Дядя Ли, я решила проблему глаза. Какое-то время побуду тут, чтоб убедиться, что местная техника справляется.

— Хорошо, — ответил родственник. — Не забудь с них взять гонорар. Эти лаоваи вечно считают, что сами выздоровели. Уже после того, как помощь оказана. — Босс отключился.

Точно, хлопнула себя по лбу ЮньВэнь. Как-то совсем упустила из виду.

Дело, конечно, не в этих копейках. Просто принципы есть принципы. Целитель Поднебесной не должен нарушать правила, раз и навсегда установленные между земляками на чужбине. И если даже лично ей деньги не нужны (по крайней мере, такие); то другие врачи-хань не обрадуются. Если узнают, что кто-то с девятым уровнем в этом городе может работать бесплатно.

Глава 22

К своему великому облегчению, Камила увидела, что процессы в зрительном нерве стабилизировались.

— Ну что там, доктор? — видимо, уловив изменение выражения её лица, отозвался из капсулы страдалец.

— Молись, дебил, — нелюбезно отозвалась Карвальо. — За здоровье китаянки. Если бы не она…

— К сожалению, мы не обсудили финансовую составляющую моего участия, — тут же подала голос ЮньВэнь, подходившая к двери и слышавшая последние фразы.

— Подайте мне комм, я сейчас же позвоню отцу, — серьёзно ответил учащийся. — Он в наколенном кармане штанов, мне отсюда не достать.

— Исключено, — отрезала Карвальо. — Я возьму тот контакт, который указан в твоём личном деле. И свяжусь с официального телефона.