Смертельный холод - Луиза Пенни

«Твое искусство – дилетантство и банальщина. Сама ты неудачница. У тебя нет ни голоса, ни мировоззрения, вообще ничего. Ты пустила свою жизнь коту под хвост».

Эти слова ударяли по Кларе, придавливали ее к земле, волокли к краю.

– Боже мой, – вот все, что она смогла произнести.

– Питер, пожалуйста, приготовьте чашечку чая. Горячего и сладкого, – обратился Гамаш к Питеру, которого взбесило, что он сам до этого не додумался, и который был благодарен за то, что ему нашлось какое-то занятие.

– Возвращайся в оперативный штаб и спроси у Лакост, какие у нее новости, – торопливо прошептал Гамаш Бовуару.

Потом снова занялся Кларой: провел ее в гостиную, еще раз выругав себя за то, что не отдал Бовуару видеокассету. Он надеялся, что не забудет ее здесь.

– Расскажите мне обо всем, – сказал он Кларе, когда они уселись в тепле у огня.

– Я увидела ее, перед тем как войти в «Ожильви». В тот вечер была презентация книги Рут. У меня настроение было неважное – все мои планы на жизнь и все такое…

Конец предложения повис в воздухе: Клара знала, что Гамаш поймет ее. Тот вечер снова разворачивался перед нею. Она снова уходила с презентации, покупала еду, шла к тому роковому эскалатору. Видела Си-Си на встречном.

«Твое искусство – дилетантство и банальщина».

Словно в полусне она вышла на холод, испытывая желание идти непонятно куда по улице, выть и рыдать, расталкивая всех радующихся празднику. Но вместо этого она склонилась над бродяжкой, над этой грудой вонючего дерьма и отчаяния, и встретила взгляд ее слезящихся глаз.

– «Я всегда любила твое искусство, Клара».

– Она так и сказала? – спросил Гамаш.

Клара кивнула.

– Вы ее знали?

– Никогда в жизни ее не видела.

– Но вы должны были ее знать, – сказал агент Лемье, впервые подав голос за все время разговора.

Эти слова непрошеными вырвались из его рта. Он замолчал и покосился на Гамаша в ожидании упрека. Но Гамаш посмотрел на него с любопытством и снова повернулся к Кларе.

Лемье с облегчением слушал продолжение разговора, но ему не сиделось на стуле. Весь этот разговор тревожил его.

– Как вы это объясняете? – спросил Гамаш, внимательно глядя на Клару.

– Я не могу это объяснить.

– Можете-можете, – подбодрил ее Гамаш. Он зондировал, пробовал, просил впустить его в ее внутренний мир. – Расскажите мне.

– Я думаю, она была Богом. Думала, что она Бог.

Клара пыталась взять себя в руки и сдержать рыдания.

Гамаш спокойно сидел и ждал. Он отвернулся, давая ей иллюзию уединения. Глядя на экран телевизора, он вдруг мысленным взором увидел остановленное изображение лодки. Нет, не лодки, а только ее носа. С резьбой. Морского змея. Змея. Нет. Птицы.

Орла.

Пронзительно клекочущего орла.

И Гамаш понял, почему Си-Си останавливала пленку на этом месте. Ему нужно успеть в оперативный штаб до отъезда Лакост. Часы на каминной полке показывали начало седьмого. Возможно, он уже опоздал. Он подал знак Лемье и шепнул ему несколько слов на ухо, после чего молодой агент быстро и тихо вышел из комнаты. Несколько секунд спустя Гамаш увидел, как тот спешит по подъездной дорожке, а потом выходит за калитку.

Гамаш опять обругал себя: забыл отдать Лемье видеокассету, чтобы тот положил ее в коробку с вещдоками. У него было неприятное предчувствие, что он уйдет, забыв кассету у Клары. Пришел Питер с чаем, и Клара немного встряхнулась.

– Я должен повторить свой вопрос, Клара. Вы уверены, что никогда прежде не видели Эль?

– Эль? Так ее звали?

– Так она названа в полицейском протоколе. Настоящего ее имени мы не знаем.

– После того вечера я много думала об этом. Мирна тоже меня спрашивала. Я не знала эту женщину. Уж вы мне поверьте.

Гамаш ей верил.

– Как она умерла? – спросила Клара. – От холода?

– Ее убили вскоре после вашего разговора с ней.

Глава двадцать девятая

Отправляясь в оперативный штаб, Арман Гамаш все же не забыл взять кассету с фильмом «Лев зимой». Он положил ее на стол и подошел к компьютеру Лакост, у которого столпились остальные. Увидев, что агент Николь сидит за своим столом, он махнул ей, чтобы тоже подошла.

– Лемье сообщил мне, что вам нужно, – сказала агент Лакост, бросив на Гамаша быстрый взгляд. – Посмотрите сюда.

Экран ее компьютера был разделен на две части, на которых Гамаш увидел почти одинаковые изображения. Стилизованная голова клекочущего орла.

– Вот это эмблема Алиеноры Аквитанской. – Лакост показала на изображение слева.

– А это? – Гамаш ткнул пальцем в другую половину экрана.

– А это логотип фирмы Си-Си. Он вроде бы есть на обложке ее книги. Тут все размыто. Разрешение не очень хорошее, но ясно видно, откуда что заимствовано.

– Вы были правы, – сказал Бовуар. – Си-Си останавливала пленку на семнадцатой минуте, чтобы получше разглядеть изображение на носу лодки. Видимо, она решила, что это эмблема Алиеноры, и захотела ее скопировать.

– Все сходится, – пробормотал Лемье.

– Как вам удалось обнаружить эту связь? – спросил Бовуар.

– У меня было незаслуженное преимущество, – признал Гамаш. – Лион показывал мне книгу Си-Си с этим логотипом. Забыть его невозможно.

«Это объясняет нелепый выбор злобного орла в качестве логотипа, – подумал он. – Она присвоила эмблему Алиеноры».

– Я должен показать вам кое-что.

Гамаш подошел к своей сумке и извлек из нее фотографии, сделанные Солом Петровым. Полицейские подтащили стулья к общему столу, а Гамаш разложил фотографии.

– Я понял, почему Си-Си ухватилась за стул, стоящий перед ней, – сказал он, кивая на фотографии. – Это все там есть.

Они стали разглядывать фотографии, и по прошествии минуты Гамаш сжалился над ними. Они все устали и проголодались, а агенту Лакост предстояла долгая поездка до Монреаля.

– Взгляните сюда. – Он постучал пальцем по одной из первых фотографий Си-Си на озере, где она наблюдает за игрой в кёрлинг. – Здесь стул вроде бы стоит нормально. Так?

Они кивнули.

– А теперь – сюда.

Он показал на один из последних снимков Си-Си.

– Господи! Это же очевидно. И как это я не заметил? – Бовуар оторвал взгляд от фотографии и удивленно посмотрел на Гамаша. – Его перекосило.

– И что? – спросила Лакост.

– Люди, которые были с ней знакомы, много раз повторяли, что у нее была такая мания – она постоянно поправляла предметы вокруг себя. Стул вроде этого, – Гамаш показал на наклоненный стул, одной стороной утонувший в снегу, – наверняка привлек бы ее внимание. Еще удивительно, что она так долго терпела.

– Но, как вы уже заметили, – сказала агент Николь, – вначале стул стоял ровно. Вероятно, кто-то накренил его.

Гамаш кивнул. Может быть, это и запечатлела пленка, сожженная Петровым? Может быть, на ней был запечатлен кто-то из обитателей деревни, который проходил мимо стула и невзначай накренил его. А потом отправился к генератору и дождался момента, когда Си-Си встала и принялась выравнивать стул. А он в этот момент подсоединил провода. И тут-то оно и случилось – убийство.

Это было блестяще, почти что изящно.

Вот только кто это сделал? Ришар Лион был идеальным подозреваемым. Он знал, что его жена непременно поправит стул.

– Этот фотограф что-то скрывает, – сказал Бовуар.

– Я согласен, – сказал Гамаш. – Он кинул пленку в камин прямо перед нашим приездом. Я думаю, на этой пленке было запечатлено убийство.

– Но зачем ему уничтожать пленку? – спросил Лемье. – Он ведь сам сказал: будь у него фотография момента убийства, она бы доказывала его невиновность.

– Уж не собирался ли он использовать ее для шантажа? – спросила Николь.

– Но зачем ее уничтожать? В таком случае нужно ее сохранять, разве не так? – спросила Лакост и в ответ получила безусловно дружескую улыбку.

«Вот сучка», – подумала Николь. Она оглянулась и увидела, что Гамаш смотрит на нее. «Возможно, он знает», – подумала она. Он стоял такой самоуверенный и дружелюбный в окружении своей команды. Она была чужой. Всегда чужой. Что ж, это переменится.

– Зачем уничтожать фотографии, запечатлевшие убийство Си-Си? – спросил самого себя Гамаш, садясь и начиная перебирать снимки. – Есть только одно объяснение: он пытался защитить убийцу.

– А зачем ему это? Он здесь никого не знает, – заявил Лемье.

– Выясните предысторию Сола Петрова, – сказал Гамаш, обращаясь к Николь. – Узнайте о нем все, что только есть. – Он потер глаза усталой рукой.

Потом Гамаш подошел к столу, взял видеокассету и отнес ее в помещение, где хранились вещдоки. На полу стоял небольшой ящик с содержимым мусорного ведра Си-Си. Он вынул опись предметов, а кассету положил на место. Развернув опись, старший инспектор пробежался по знакомому списку. Коробки от сухих завтраков, сломанный браслет, коробка из-под обуви, рождественские обертки для подарков. Список был вполне прозаическим, если не считать видеофильма и браслета.