Игрок - Рафаэль Сабатини

Глава 19

Честь графа Орна

Париж в тот вечер гудел от новостей, связанных с арестом принца Сельямаре и поисках других заговорщиков. Когда об этом услышал полковник де Миль, знавший об участии графа Орна в заговоре, он посчитал своим долгом предупредить Орна, чтобы тот успел скрыться. Он плохо представлял себе, где граф может находиться, и поэтому решил найти графиню, чтобы узнать об этом. Было уже поздно, но он считал дело столь важным, что готов был вытащить графиню из постели.

На улицу Аржантей он пришел около часу ночи. Он заметил, как из дома графа вышла высокая фигура, закутанная в плащ. Он подумал, что это Орн и крикнул:

— Эй, господин граф! Эй!

Не обращая на него внимания, человек сел в носилки, и его тут же подняли четверо мужчин и понесли от дома. Впереди шел слуга, фонарем освещавший им путь.

Покричав еще, но не получив ответа, полковник подошел к дому. Знакомый ему швейцар как раз запирал двери дома. Он сказал ему, что графа Орна нет в Париже, а что только что покинувшего их господина зовут господин дю Жасмин.

— Господин дю Жасмин! — повторил полковник. — Странное имя. Он искал господина графа?

— Нет, полковник. Он посетил госпожу графиню.

— Parbleu! — воскликнул де Миль, вложив в это слова всю силу своего удивления.

То, что он делал дальше, объяснялось его инстинктивным желанием получить информацию, которая может пригодиться. Он помчался догонять носилки. Фонарь слуги, освещавшего для них путь, был все еще виден во тьме. Полковнику казалось, что ему крайне выгодно будет выяснить, кто же под именем дю Жасмина посетил графиню в полночь.

Швейцар запер, наконец, двери, как он думал, на ночь. Однако не прошло и десяти минут, как в них громко постучали. На этот раз он встретил закутанного в плащ человека, который оттолкнул его в сторону, и, пройдя в дом, скинул свой плащ.

— Господин граф! — удивился швейцар. — А минуту назад сюда зашел полковник де Миль, и я сказал ему, что вас нет в Париже.

Орн не придал этому значения. Он был лихорадочно возбужден.

— Госпожа графиня? — отрывисто спросил он. — Она дома?

— Она уже легла, кажется.

Граф помчался по лестнице, ведущей в спальню, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

Горничная его жены встретила его у дверей спальни, сказав, что госпожа графиня уже легла. Ответив ей что-то нечленораздельное, он взял со столика подсвечник и, не сняв шляпу, вошел в спальню.

Графиня лежала, откинувшись на подушки. Она все еще не могла прийти в себя после случившегося. Она приподнялась и повернулась, чтобы увидеть, кто так грубо нарушил ее покой.

— Ты! — воскликнула она. И если бы граф был внимательным человеком, он бы уже по тону, каким она произнесла это слово, понял, что никто не мог быть менее желанным гостем для нее сейчас. — Почему ты здесь? Что ты хочешь? Как ты смеешь так вторгаться сюда?

— Прости меня, — бросил он. Она заметила, что на лице его не было ни кровинки. — Не время. Раз я приехал в Париж, нарушив запрет, значит, вещь серьезная. Сейчас это вопрос жизни и смерти.

— Чьей жизни, интересно, и чьей смерти?

— Чьей? Mordieu! Моей! Чьей же еще? Я в смертельной опасности. Так что извини, что потревожил тебя.

— И по этой причине ты даже шляпу с головы не снял?

— Дело сейчас не в шляпе, а в самой голове.

— Пока она еще при тебе, может быть, ты ее откроешь? Все же…

— Да черт с ней, со шляпой! — он стянул ее и отбросил от себя. Его послушание могло бы удивить ее, если бы она уже не знала, какова причина его панического приезда. — Меня ищут. Я затянут в заговор, сплетенный Менами и этим дураком Сельямаре. Ты, наверное, слышала, что его раскрыли. Сельямаре, Мены и кое-кто еще уже арестованы. Все доказательства в руках регента. Среди них и мое письмо, которое меня заставили написать королю Испании. Если я не смогу где-то спрятаться, то я погиб.

— А почему же ты сюда-то явился? В Париж?

Минуту назад он еще мог контролировать свой страх. И делать вид, что он способен противостоять известной ему опасности. Но сейчас он из последних сил, прерывающимся голосом смог ответить ей:

— Я… Я должен был вернуться сюда. Мне нужна твоя помощь. У меня нет денег. Они нужны мне, чтобы скрыться. Ради Бога, не смотри на меня так, Марго. Сейчас не время. Я знаю, я виноват перед тобой. Это все мой проклятый характер. Но, несмотря ни на что, я любил тебя, Марго, и, если ты поможешь мне сейчас в этой отчаянной ситуации, то я клянусь Богом, что не доставлю тебе больше огорчений. Наша разлука будет только временной, и…

— Вот этого я и боюсь, — перебила она его. Еле заметная улыбка дрогнула на ее губах. — Будущего не существует. Есть только прошлое. И я хорошо знаю тебя. Как только опасность минет…

— Не говори так, Марго. Не говори так!

— Ты прав, так говорить нет никакой необходимости. Лучше спросить у тебя, что ты можешь мне предложить в обмен на помощь, кроме этих пустых обещаний?

— Боже мой! — вскричал он. Ярость опять начала бушевать в нем. — Ты понимаешь, что ты говоришь? Как ты можешь валяться в постели, когда жизни твоего мужа угрожает смертельная опасность? Не забывай, я ведь твой муж.

— А ты сам-то помнишь об этом?

— Да! — заорал он, разъяренный ее спокойствием. — И у меня есть супружеские права. Например, право потребовать у тебя то, что я только что скромно просил.

Она улыбнулась, глядя на его красное перекошенное лицо с горящими глазами.

— Я повторяю, я могла бы попросить у тебя чего-то большего, чем пустые обещания. Но я не буду. И не подумай, что я напугана твоими угрозами. Ты получишь то, в чем нуждаешься, потому, что я так хочу.

Он посчитал благоразумным успокоиться. Тон его стал примирительным.

— Я благодарен тебе, Марго. Я знал, что у тебя доброе сердце.

Она встала из постели и, подойдя к столику, выдвинула ящичек в поисках ключей. Она стояла между ним и подсвечником с горящими свечами. Через ее ночную сорочку просвечивало тело. Его вид разбудил в нем чувственность, которая возобладала даже над его страхом. Он подавил вздох. Голос его стал мягким и ласкающим.

— Как ты прекрасна, Марго!

Эти слова и их тон заставили ее вздрогнуть. Она поспешно отошла к стене, так что между ними оказался высокий секретер, скрывавший ее до плеч. Она наклонилась, вставляя ключ. Ему были видны только ее каштановые волосы.

Он шагнул к ней. Голос его был тихим, умоляющим.

— В конце концов, моя дорогая, из-за чего нам ссориться? Мы, конечно, разные люди. Но это не должно нам мешать. Ведь мы в душе понимаем друг друга. Я никогда не говорил тебе, какие ты во мне вызываешь чувства. Может быть, я совершал глупые поступки. Да, я признаю это. Но если б ты только знала нежность моих чувств к тебе, то была бы терпеливее ко мне. Я люблю тебя, моя дорогая, очень сильно. Когда я тебя впервые увидел, я понял: эта женщина будет моей.