Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах - Антон Чехов

{01288}

5. ПРОШЕНИЕ РЕКТОРУ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 27 августа 1879 г. Москва. Его превосходительству господину ректору императорского Московского университета Студента 1 курса медицинского факультета Антона Чехова Прошение Честь имею покорнейше просить Ваше превосходительство о выдаче мне удостоверения в поступлении моем в императорский Московский университет для отсылки его в Таганрогскую городскую думу, где утверждена за мной в сем 1879 году стипендия. Студент I курса медицинского факультета Антон Чехов. Августа 27 дня 1879 года.

6. ПРОШЕНИЕ РЕКТОРУ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 9 июня 1881 г. Москва. Его превосходительству господину ректору императорского Московского университета Студента 2 курса медицинского факультета Антона Чехова Прошение Имею честь покорнейше просить Ваше превосходительство сделать распоряжение о вычете из присланной мне Таганрогской городской управой стипендии пятидесяти рублей, следуемых с меня за слушание лекций, и о выдаче мне упомянутой стипендии. Антон Чехов. Июня 9-го дня 1881 г.

{01289}

7. ПРОШЕНИЕ РЕКТОРУ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 28 августа 1881 г. Москва. Его превосходительству господину ректору императорского Московского университета Студента 3-го курса медицинского факультета Антона Чехова Прошение Имею честь просить Ваше превосходительство о выдаче мне удостоверения в том, что я имею честь быть студентом императорского Московского университета. Это удостоверение имеет быть посланным в Ростовское на Дону по воинской повинности Присутствие. Студент Антон Чехов. Августа 28-го дня 1881 г.

8. ПРОШЕНИЕ В МОСКОВСКИЙ ЦЕНЗУРНЫЙ КОМИТЕТ 30 июня 1882 г. Москва. Типографии Н. Коди Прошение Имею честь покорнейше просить Московский цензурный комитет выдать ей билет для представления в корректурных листах книги "Шалость" А. Чехонте, с рисунками Н. П. Чехова, книги, в состав которой входят статьи, уже печатавшиеся разновременно в подцензурных изданиях. Статьи, которые еще не были напечатаны, будут доставлены в рукописи. Книга будет состоять из 5-7 печатных листов. За г. Коди - К. Яхонтов. Июня 30-го дня 1882 года.

{01290}

9. ПРОШЕНИЕ РЕКТОРУ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 18 июня 1884 г. Москва. Его превосходительству г. ректору императорского Московского университета Кончившего курс на медицинском факультете Антона Чехова Прошение Имею честь просить Ваше превосходительство сделать распоряжение о выдаче мне удостоверения в том, что я удостоен звания лекаря и уездного врача. Оное удостоверение имею честь просить выслать по адресу: "г. Воскресенск, Московской губ. Антону Чехову". Антон Чехов. Июня 18-го дня 1884 года.

Том 2 1887- сентябрь 1888

1887

216. Ал. П. ЧЕХОВУ 8 января 1887 г. Москва. Душя моя! Благодарю за письмо, которое полученное. Ванны для детей всегда полезны. Я безденежен до мозга костей. Если у тебя есть человеколюбие в животе, то снизойди к моей унизительной просьбе: немедленно, со скоростью вальдшнепа, которому всунули в задний проход ядовитую стрелу, надевай шапку и мчись: a) в контору "Нового времени" (Невский 38) и получи там гонорар за рассказ "На пути", b) в "Петерб(ургскую) газету" (Симеоновский пер.) и получи 107 рублей по счету, к(ото)рый оною конторою уже получен. Полученные деньги не трать и не раздавай нищим, а вышли мне почтой или простым переводом, причем уведоми меня краткой телеграммой: "Москва, Кудрино, д. Корнеева, Чехову. Жди. Чехов". Т. е. пошли телеграмму, когда деньги будут уже посланы. Прилагаю доверенности. Возьми себе комиссии по 1/40 с рубля. Контора "Нов(ого) времени" открыта до 5 ч(асов). В "Пет(ербургской) газете" Буйлов выдает гонорар по субботам. Оба гонорара можешь послать сразу или в различные сроки. За причиняемое тебе беспокойство я охотно тебя извиняю, но чтоб в другой раз этого не было. Лейкину я писал только одно: при встрече с тобой попросить тебя написать мне что-нибудь. Вообще Лейкин - гвоздик. Сие письмо ты получишь в пятницу. Телеграмму буду ждать в субботу.

{02008}

Поклон Анне Ивановне и цуцынятам. Не издаст ли Гершка своих путевых записок? Ваш А. Чехов. Наши все здоровы. Коли нужно, от моего имени можешь послать в почтамт редакционно-осколочного Павла. Но удобнее перевод (простой). Вексель, чтобы избежать проволочек, вышли курьерским: не пропадеть.

217. Н. А. ЛЕЙКИНУ 12 января 1887 г. Москва. 12-го января. Татьянин день. Добрейший Николай Александрович! Не велите казнить, но велите слово вымолвить. Три недели не писал Вам письма, мечтая написать оное при транспорте, но увы! вижу, что приходится посылать письмо в одиночку, вдовым и сирым... Опять я не шлю рассказа... Что сей сон значит, я и сам не знаю... Моя голова совсем отбилась от рук и отказывается сочинительствовать... Все праздники я жилился, напрягал мозги, пыхтел, сопел, раз сто садился писать, но всё время из-под моего "бойкого" пера выливались или длинноты, или кислоты, или тошноты, которые не годятся для "Осколков" и так плохи, что я не решался посылать их Вам, дабы не конфузить своей фамилии. В "Новое время" я не послал ни одного рассказа, в "Газету" кое-как смерекал 2 рассказа, и на какие шиши я буду жить в феврале, бог весть... Вы вообще скептик и не верите в немощи человеческие, но уверяю Вас честнейшим словом, вчера от утра до ночи, весь день я промаялся над рассказом для "Осколков", потерял время и лег спать, не написав странички... О лености или нежелании не может быть и речи... Если Вы будете негодовать и браниться, то будете не правы. Виновен, но заслуживает снисхождения! С Новым годом я уже поздравлял Вас. Что у Вас нового? Как идет подписка? Языческого бога я не видел с самого декабря. Почему Суворин не напечатал его стихов, я решительно

{02009}

не понимаю. Стихи я читал, и они мне очень понравились. Простите, сейчас сделал кляксу; в чернилице завелись у меня коховские запятые, бациллы и микрококки, свившие там целое гнездо... Праздники в Москве прошли шумно. По крайней мере я не имел ни одного покойного дня: гости, съезд врачей, длинные разговоры и проч. ... Всё время мой кабинет брался приступом, чем я отчасти и объясняю свои неудачи на литературном поприще. Между прочим, был у меня А. Грузинский. По-видимому, это очень порядочный человек. Он молчалив, как Виктор Викторович, но и сквозь молчание иногда можно бывает разглядеть человека. Если увидите Буйлова, то не забудьте сказать ему, чтобы он высылал мне "Газету" с первого . Я не получаю. Напрасно "Осколки" отвечали "Наблюдателю". Отвечать, пожалуй, можно только с рекламными целями, но заступаться и защищаться - это не совсем ловко. Теперь о щекотливом. Счет дружбы не портит, а посему беру на себя смелость написать нижеследующее. Ввиду того, что для "Осколков" я начинаю терять цену как постоянный, исправный и аккуратный сотрудник, ввиду того, что даже в разгар литературной энергии мне приходится пропускать по 1-2 почти в каждом месяце, было бы справедливым упразднить добавочные. Не правда ли? Согласитесь со мной и сделайте подобающее распоряжение. Я буду работать по-прежнему, стараясь не пропускать ни одной недели, но не могу ручаться, что случаи обалдения уже не будут повторяться. Будут и волки сыты, и овцы целы, когда останется одна только построчная плата; я же не понесу убытка, если эта плата будет регулирована... Ждем Вас и Прасковью Никифоровну к 17-му. Помните, что 17-го в час дня у меня пирог. А за сим будьте здоровы. Жму руку. Ваш А. Чехов. Р. S. В видах экономии в посылаемых мною телеграммах фразу "Рассказа не будет" я заменю одним словом "нет". Посему, если получите телеграмму "Нет. Чехов", то это будет значить, что рассказ не написан. Пишите.

{02010}

218. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 14 января 1887 г. Москва. 14-го янв. Ваш "Ларька" очень мил, уважаемая Мария Владимировна; есть шероховатости, но краткость и мужская манера рассказа всё окупают. Не желая выступать единоличным судьею Вашего детища, я посылаю его для прочтения Суворину, человеку весьма понимающему. Мнение его сообщу Вам своевременно... Теперь же позвольте отгрызнуться на Вашу критику... Даже Ваша похвала "На пути" не смягчила моего авторского гнева, и я спешу отметить за "Тину". Берегитесь и, чтобы не упасть в обморок, возьмитесь покрепче за спинку стула. Ну, начинаю... Каждую критическую статью, даже ругательно-несправедливую, обыкновенно встречают молчаливым поклоном - таков литературный этикет... Отвечать не принято, и всех отвечающих справедливо упрекают в чрезмерном самолюбии. Но так как Ваша критика носит характер "беседы вечером на крылечке бабкинского флигеля или на террасе господского дома, в присутствии Ма-Па, фальш(ивого) монетчика и Левитана", и так как она, минуя литературные стороны рассказа, переносит вопрос на общую почву, то я не согрешу против этикета, если позволю себе продолжить нашу беседу. Прежде всего, я так же, как и Вы, не люблю литературы того направления, о котором у нас с Вами идет речь. Как читатель и обыватель я охотно сторонюсь от нее, но если Вы спросите моего честного и искреннего мнения о ней, то я скажу, что вопрос о ее праве на существование еще открыт и не решен никем, хотя Ольга Андреевна и думает, что решила его. У меня, и у Вас, и у критиков всего мира нет никаких прочных данных, чтобы иметь право отрицать эту литературу. Я не знаю, кто прав: Гомер, Шекспир, Лопе де Вега, вообще древние, не боявшиеся рыться в "навозной куче", но бывшие гораздо устойчивее нас в нравственном отношении, или же современные писатели, чопорные на бумаге, но холодно-циничные в душе и в жизни? Я не знаю, у кого плохой вкус: у греков ли, к(ото)рые не стыдились воспевать любовь такою, какова она есть