Рождение Орды - Кристи Голден

Когда гонец уехал, Дуротан развернул послание и заставил себя читать, побарывая усталость и равнодушие. Но написанное быстро их стряхнуло — дочитав, вспотел даже. Оглянулся в мгновенном ужасе — а что, если кто-нибудь догадался о содержании письма, видя, как Дуротан читает?

Но нет, орки равнодушно проходили мимо, запыленные, усталые, с шелушащейся кожей, в грязных потрепанных доспехах. Никто и не глянул в его сторону.

Дуротан поспешил к Дреке — единственному существу, с кем мог поделиться полученным. Она прочитала, глянула круглыми от удивления глазами.

— Кто еще про это знает? — спросила тихо, пытаясь казаться безучастной.

— Только ты, — столь же тихо ответил муж.

— Оргриму скажешь?

— Нет, — ответил с горечью. — Боюсь — он же связан клятвой про все рассказывать Черноруку.

— Думаешь, Чернорук знает?

Дуротан пожал плечами.

— Я не знаю, кто еще может это знать. Знаю только: я должен защитить наш клан. И защищу.

— Если весь клан откажется — ты привлечешь внимание. И рискуешь изгнанием — или смертью.

Дуротан яростно ткнул пальцем в письмо.

— Изгнание и смерть лучше ожидающего нас, если подчинимся. Нет уж — я поклялся защищать мой клан. Я не отдам его…

Замолк внезапно, осознав, что почти кричит и многие начали оборачиваться.

— Нет, я не отдам своих, не отдам.

В глазах Дреки заблестели слезы. Схватила крепко за руку, сжала, чуть не впившись когтями.

— Вот потому, — прошептала свирепо и страстно, — я стала твоей женой. Я так тобой горжусь!

Глава 19

Я горжусь своей родословной, горжусь тем, что моими родителями были Дуротан и Дрека, тем, что Оргрим Молот Рока назвал меня другом и доверил власть над народом, который любил больше жизни.

Я горжусь мужеством родителей и так хотел бы, чтоб они могли сделать больше, чем сделали.

Но я ведь — неони. Спустя десятилетия так легко, сидя в уютном жилище, в безопасности, рассуждать о тех временах: лучше было бы поступить так-то, а не наоборот, сказать то-то, а не это.

Я не сужу никого, кроме горстки точно знавших, что делают. Знавших, что продают жизни и судьбу народа за сиюминутную выгоду, продают радостно и беззаботно.

Что касается остальных… могу лишь покачать головой и поблагодарить судьбу, избавившую меня от необходимости выбора, вставшего перед ними.

Гул'дан был так рад, что едва сдерживался. Ждал с нетерпением этого дня с того самого момента, как Кил'джеден рассказал о плане. Рвался вперед, едва не обгоняя господина, но Кил'джеден лишь ухмыльнулся и посоветовал набраться терпения.

— Гул'дан, я их видел — они еще не совсем готовы. Главное — все делать вовремя. Удар, нанесенный раньше или позже нужного времени, лишь искалечит, не убьет.

Гул'дан посчитал пример странным, но смысл понял. И вот сегодня наконец Кил'джеден посчитал орков готовыми к последнему шагу. У Черного храма расстилался просторный открытый двор. Во времена дренеев двор украшал пышный сад, посреди дышал прохладой бассейн. В последние недели завоеватели пили вкусную чистую воду, не заботясь о пополнении, и теперь бассейн превратился попросту в выложенную плиткой яму. Деревья и кусты вокруг засохли с поразительной быстротой. По просьбе Кил'джедена Гул'дан и Нер'зул пришли к пустому бассейну и встали, не понимая, чего ожидать.

Стояли так долгие часы. Гул'дан размышлял: может, прогневил чем Господина и таково наказание? От этой мысли бросило в холодный пот.

Глянул украдкой на Нер'зула. Может, старика наконец решили казнить за непослушание? Эта мысль радовала. Отвлекся, воображая мучения, предстоящие Hep'зулу, и тут над головами громыхнуло. Глянул на небо: вместо звездной россыпи — сплошь чернота. Сглотнул, трепеща, пустота притянула взгляд, не отпускала.

Вдруг тьма начала сворачиваться, стала как грозовая туча, клубящаяся, пульсирующая. Закрутилась спиралью, все быстрее, быстрее. Гул'дановы волосы и одежды всколыхнул ветер, сперва несильный, но стремительно свирепеющий, переходящий в ураганный, дерущий кожу, будто наждак. Краем глаза заметил: Нер'зуловы губы шевелятся, но что старик говорит — не разобрать.

Ветер завывает, земля под ногами трясется все страшней.

Небо раскололось.

Яркая, пылающая сущность, воя, ударилась оземь перед орками — так тяжко, что Гул'дан не устоял на ногах. Ужасающе долгую минуту лежал, по-рыбьи хватая ртом воздух, пока наконец замершие от ужаса легкие смогли вдохнуть. Поднялся, дрожа всем телом, и едва не свалился снова, увидев.

Существо было огромным. Ноги его, заканчивающиеся раздвоенными копытами, выворачивали глыбы из земли, кожистые крылья вздымали ветер. Грива из зеленых щупалец сбегала по шее на загривок, на спину. Зеленые глаза сияли как яростные звезды, тускло отблескивали клыки.

В чудовищной пасти они торчали ряд за рядом.

Существо заревело — и Гул'дану захотелось пасть наземь, заплакать от бессильного ужаса. Но, непонятно как, остался стоять молча перед исполинской тварью. Та подняла кулаки, погрозила, затем опустила голову, рассматривая трясущихся, перепуганных орков.

«Что это?!» — билась в мозгу Гул'дана отчаянная мысль.

Внезапно явился свирепо ухмыляющийся Кил'джеден.

— Узри же моего верного, первейшего помощника. Имя ему — Маннорот. Он отлично служил мне и отлично послужит. В других мирах его называли Разрушитель. Но здесь он станет спасителем. Гул'дан, — проворковал Кил'джеден, — ты же знаешь, что я предлагаю твоему народу…

Гул'дана вновь замутило, задрожали колени.

Даже на Нер'зула глянуть не смел, хоть чуял его взгляд спиной — ненавидящий, лютый. Да, знал — Кил'джеден предлагал невиданную силу и рабство на целую вечность. Раньше то же Кил'джеден предложил Нер'зулу — и тот отказался трусливо, не посмел, не пожелал обречь свой народ.

Народ… Гул'дана подобные глупости не волновали. Думал он лишь об обещанной Кил'джеденом награде.

— О Великий, я знаю, — подтвердил Гул'дан, поражаясь силе собственного голоса, — Я знаю и принимаю щедрый подарок повелителя.

— Великолепно, — ответил Кил'джеден, улыбаясь. — Ты мудрее своего предшественника.

Ободренный, уверенный, Гул'дан обернулся поглумиться над Нер'зулом. Старик молча смотрел на бывшего ученика. Конечно, заговорить не отважится, но все ясно и по лицу, видно отчетливо, несмотря на тусклый свет звезд.

Гул'дан растянул губы в ухмылке и повернулся назад, к Маннороту. Жуткая тварь, но теперь страх Гул'дана отступил перед жаждой власти.

Смотрел на Маннорота как на собрата по оружию — ведь оба служат одному повелителю, оба любимы и ценимы им.