Во имя отца - А. Квиннел

Замятин был обрадован тоном босса и сразу же успокоился. Он сказал:

— Пока у нас мало новой информации. Под действием транквилизаторов поляк, называвший себя Альбиной, признался в том, что на самом деле является нелегальным священником Йозефом Питкевичем и женат на женщине, которую схватили вместе с ним. Он ничего не смог сказать насчет Беконного Священника и, похоже, никогда с ним не встречался. У его жены во время жесткого допроса случился сердечный приступ. Перед этим даже под уколами она ничего ценного не сказала.

Чебриков махнул рукой, показывая, что они могут принять положение «вольно», а сам сел на стул.

Майор Гудов задумчиво сказал:

— Это странно, но только подтверждает выводы науки. Женщины более стойки по отношению к наркотикам, чем мужчины. Хотя я этого не могу понять.

Чебриков заметил:

— Ты бы это понял, если бы был женат на моей супруге в течение тридцати лет.

Все засмеялись, но не слишком громко.

Майор Иванов уважительно спросил Чебрикова:

— Не хотите ли чаю, товарищ председатель?

Чебриков кивнул, и Иванов направился к самовару, который недавно поставили в углу комнаты. Председатель КГБ изучал огромную карту, висевшую на стене, когда Иванов принес ему стакан с чаем.

В течение нескольких минут в кабинете царила полная тишина. Было слышно только, как Чебриков громко и смачно прихлебывал чай. Он не отрывал взгляда от карты.

Наконец он сказал Замятину:

— Забудь про этих двух стариков. Нам лучше подумать о том, как уничтожить оставшуюся часть канала переброски.

Пальцем он указал на район рядом с восточногерманской границей.

— Сконцентрируй силы вот тут. Только здесь ты найдешь его. Это — слабое место. Одновременно перекинь польскую СБ на северо-запад, в приграничную зону к западу от Вроцлава. Похоже, здесь у нас больше шансов, чем на юго-востоке. СБ — серьезная организация. К тому же Скибор был одним из них, а они ненавидят изменников и перебежчиков.

Замятин хотел было что-то сказать, но передумал. Чебриков продолжал изучать карту, время от времени кивая головой. Затем он промолвил:

— Я приказываю отправить наши подразделения обратно в места их расположения. Они не приносят особой пользы своими кордонами на магистралях. К тому же использование советских войск на территории дружественных стран идет вразрез с нашей политической линией, проводимой в последнее время.

Замятин хотел объяснить, что в этом случае дорожными кордонами придется заняться польской милиции, а осуществлять поиски Скибора в городах будет некому. Но опять решил, что лучше будет промолчать. Он чувствовал, что хорошее настроение Чебрикова может смениться на гнев, если начать с ним спорить.

Наконец Чебриков подытожил свои размышления:

— Он еще находится в Чехословакии. Беконный Священник направляет его на север. Я считаю, что он попытается переправить его через границу в ближайшие сорок восемь часов. Эти часы будут для нас решающими.

Он обернулся и очень серьезно посмотрел на Замятина.

— Да, полковник, решающими. Если он все же сможет проникнуть в Польшу, у него в руках окажутся сильные козыри. Как бы нам не хотелось это признавать, но это именно так. Твой следующий отчет товарищу Андропову должен быть у меня на столе завтра к полудню.

— Есть, товарищ Чебриков.

— Будем надеяться, что он будет содержать заслуживающую внимания позитивную информацию.

Он направился к двери, оставив пустой стакан на столе Замятина.

После некоторого молчания Гудов спросил полковника: Товарищ полковник, должен ли я передать приказание сконцентрировать все силы СБ у границы к западу от Вроцлава?

Все еще задумчивый, Замятин кивнул, но, когда рука Гудова уже потянулась к телефонной трубке, сказал:

— Только не снимай краковские подразделения.

Рука Гудова застыла в воздухе. Он и оба других майора уставились на Замятина, который, пожав плечами, сказал:

— Товарищ Чебриков приказал мне сконцентрировать силы СБ в приграничном районе на северо-западе. Но он не приказывал полностью вывести все силы безопасности с юга Польши. Вот я и выполняю его приказание. Но Краков всегда был центром политической оппозиции. К тому же город находится всего лишь в ста пятидесяти километрах от того места, где был обнаружен Скибор. Если он пересек границу, то он либо уже в Кракове, либо на пути туда.

Опять в кабинете воцарилось молчание, затем майор Гудов громко выдохнул воздух и взялся за трубку.

В это время майор Иванов задумчиво листал пачку, лежавшую у него на столе. Наконец он решился.

— Товарищ полковник... Не знаю, стоит ли это вашего внимания...

— Что такое?

Иванов раскрыл папку.

— С тех пор как мы узнали, что в это дело замешан Беконный Священник, мы вели тщательное наблюдение за «Колледжо Руссико» в Риме. Мы фотографировали всех входящих и выходящих оттуда людей. Так вот, несколько дней назад я решил внимательно просмотреть эти фотографии. Несколько раз была сфотографирована женщина. Я заметил сходство между ней и фотороботом женщины, которая была вместе со Скибором в Чехословакии.

Он замолчал на секунду и облизнул губы. Замятин спросил:

— Ну так что? Вы выяснили, что это за женщина?

— Да, товарищ полковник. Но я боюсь, что это нам ничего не даст. Оказалось, что это монахиня. Она уроженка Польши, но жила в каком-то венгерском монастыре.

Замятин хмыкнул:

— Монашка?

— Да, товарищ полковник. Но главное в том, что вчера я получил информацию: эта женщина так до сих пор и не вернулась в свой конвент. И похоже, никто вообще не знает, где она находится. А сходство просто поразительное.

— Покажи-ка, — приказал Замятин.

Иванов встал и отнес папку к нему на стол. Замятин открыл ее и увидел фотографию, прикрепленную скрепкой к обложке. Напротив был фоторобот.

Замятин внимательно изучал оба изображения в течение нескольких минут. Затем он кивнул и перевернул страницу. Из материалов он зачитал один абзац:

— Аня Крол. Двадцать шесть лет. Родилась в Кракове, Польша. Родители погибли в автокатастрофе седьмого октября 1960 года. Похоронены в Кракове...

Он поднял голову и долго смотрел отрешенным взглядом куда-то вверх. Затем он сказал:

— Я даже и предположить не мог, что Беконный Священник может использовать в подобной операции монашку Гудов, когда ты будешь в Кракове, ты должен поговорить там с самым важным лицом.

Глава 19

— Наверное, ты влюблен.

Мирек вздохнул:

— Почему ты так думаешь?

Марианна Лидовска указала на него пальчиком с ярко-красным ногтем.

— Ты, похоже, не голубой. И уж точно не убежденный католик. Но вот я предлагаю тебе себя, а ты никак не реагируешь.

Мирек улыбнулся ее откровенности. Они сидели в огромной гостиной. Был уже вечер. Занавески были распахнуты, и лучи света от огоньков на противоположном берегу отражались на черной воде.

Антон и Ирена рано утром уехали в Краков. Около часа назад зазвонил телефон. Ежи поднял трубку и слушал около минуты, ответив затем какими-то закодированными словами, смысл которых Мирек не разобрал. После этого Ежи и Наталья, надев дубленки, ушли в ночь, сказав, что скоро вернутся.

Мирек прислушивался, но звука машины слышно не было. Он надеялся, что вот-вот приедет курьер и его путь будет продолжен. Это убежище было комфортабельным и безопасным, но на второй день Мирек почувствовал какое-то нетерпение.

Он посмотрел на Марианну, сидевшую у камина и ожидавшую его ответа. На ней было короткое облегающее платье, под которым, видимо, ничего не было.

Мирек сказал:

— А что, каждый мужчина, который не является голубым, священником или не влюблен в кого-нибудь другого, отвечает на твое предложение положительно?

— Конечно.

— Это, наверное, надоедает?

Марианна улыбнулась.

— Я выбираю только тех, кого хочу. В некотором роде это им надоедает... Ладно, так кто же она?

Мирек встал, подошел к бару и налил себе немного виски с содовой. Бутылка была завернута в голубой вельветовый чехол. Кто-то говорил ему, что такая бутылка стоит шестнадцать тысяч злотых. Обернувшись к Марианне, Мирек спросил:

— Не хочешь выпить?

Она кивнула.

— Налей мне тоже немного виски.

Он передал ей стакан. Как раз в тот момент, когда он протягивал его ей, она поймала его за руку и умоляюще сказала:

— Ну скажи мне, кто она?

Мирека охватила злоба. Он вырвал руку, пролив виски ей на платье. Он поставил ее стакан на стол прямо перед ней и пересел к камину, повернувшись к нему спиной. Мирек резко сказал:

— Ты и твои друзья «принцы» и «принцессы». Люди, как только узнавали, что я офицер СБ, относились ко мне с ненавистью. Но к вам они относились еще хуже. Вы живете, как короли. Вы ничего сами не зарабатываете. Все так и плывет к вам в руки. Посмотри на себя Ты — возмущенная «принцесса». Ты возмущена, потому что впервые в жизни ты не получила того, что хотела. И с чего ты взяла, что я влюблен? Мне и так тебя не хочется.