Статьи и лекции - Алексей Осипов

Ректор Московской духовной академии епископ Феодор (Поздеевский) в том же духе выражает убеждение всех тех, кто видел, от чего все дальше уходит и куда идет русская богословская наука. Оценивая появление серии книг религиозно-философской библиотеки, издававшейся М. А. Новоселовым, он писал: "Впечатление получается у прочитавшего все эти выпуски, особенно если он знаком с духом и направлением нашей современной, так называемой ученой богословско-философской мысли, такое, как будто в мутную воду вдруг пущена струя чистой ключевой воды или в душную атмосферу — струя светлого, чистого воздуха…Несомненно, благодаря тому, что нами забыты сокровища богословствования святых отцов, и замечается теперь такой упадок продуктивности богословской мысли. Куда зайдет по этой дороге наша богословская мысль — угадать нетрудно. Когда утерян критерий истины и нет уже руководства святоотеческого, блуждание возможно и широкое, и свободное…"[20].

Если обратиться непосредственно к "Богословскому вестнику", то нужно отметить, что он не явился, к сожалению, исключением, среди многих других источников нашего просвещения, в общем процессе духовной девальвации основополагающих христианских ценностей жизни. Отец Павел Флоренский, самый одаренный и яркий редактор этого журнала (1912–1917 годы), вспоминал в 20-е года о богословских журналах: "О русском Православии писали мало… В журналах писалось небрежно и иногда невесть что"[21]. В "Богословском вестнике" он и сам, по его словам, вынужден был нередко помещать то, что было чуждо Православию и не соответствовало его убеждениям[22]; хотя и его мировоззренческая платформа, основным ядром которой являлась идея христианско-платонического синтеза, была очень широка, что не могло не отразиться на общем направлении журнала в те годы.

Последний же редактор "Вестника" профессор М. М. Тараеев уже не только порывает со святоотеческим наследием в богословии, но и прямо обвиняет отцов в "сплошном гностицизме" и их резко отрицательном влиянии на богословие и жизнь нашей Церкви[23]. Для журнала наступила окончательная духовная смерть, за которой, естественно, последовала и смерть физическая.

Какие задачи в первую очередь ставятся перед возрождаемым "Богословским вестником"? Основная цель — быть органом богословия в изначальном, святоотеческом смысле этого слова; богословия, открывающего искренне ищущему человеку — христианину существо Православия. Другими словами, цель журнала — напомнить современному верующем "забытый путь опытного богопознания". Отсюда вытекают и его главные задачи:

Во-первых, публикации переводов святых отцов; творений русских святых и подвижников благочестия, в основном не издававшихся у нас ранее; агиографических архивных материалов.

Затем, публикации работ, исследований и статей по наиболее актуальным проблемам научно-богословского, церковно-практического, исторического, религиеведческого, религиозно-философского характера и др., отвечающих основному направлению журнала.

И, естественно, будут рецензии, критика, библиография.

Основная же методологическая установка журнала, говоря словами С. Н. Трубецкого, "состоит не в том, чтобы плодить возможно большее количество вопросов… но, скорее, в том, чтобы по возможности способствовать к уменьшению их"[24].

[1] Об этом видении "чистыми чувствами" Христа воскресшего поется в первом тропаре канона величайшего праздника Церкви — святой Пасхи: "Очистим чувствия и узрим неприступным светом Воскресения Христа блистающася…"

[2] Преп. Симеон Новый Богослов. Божественные гимны. Сергиев Посад, 1917. С. 85.

[3] Преп. Исаак Сирин. Слова подвижнические. Слово 45. Сергиев Посад,!911. С. 183.

[4] Например, Н. Зернов так и назвал свою книгу — "Русское религиозное возрождение XX века". Париж, 1974.

[5] Епископ Игнатий (Брянчанинов). Соч. Спб. 1905. С. 496.

[6] Епископ Игнатий (Брянчанинов). Письма к Антонию Бочкову, игумену Череменецкому. М., 1875. С 25–26.

[7] Там же. С. 22–23.

[8] Леонид Соколов. Епископ Игнатий Брянчанинов. Приложения. Киев, 1915. С. 250.

[9] Епископ Феофан (Говоров). Собрание писем. Выпуск пятый. М., 1899. С. 90.

[10] Епископ Игнатий (Брянчанинов). Письма к разным лицам. Выпуск II. Сергиев Посад, 1917. С. 78–79.

[11] Беседа преп. Серафима Саровского с Н. А. Мотовиловым "О цели христианской жизни". Сергиев Посад, 1914. С. 33.

[12] Преп. Иоанн, игумен Синайский. Лествица. М. 1873. Слово 30, гл. 20. С. 306.

[13] Термином "мистический" в данном случае обозначается неверный, мнимый духовный опыт в отличие от опыта действительного богопознания, опыта спасения. В настоящее время употребление этого термина приобретает особенно принципиальную значимость, поскольку в том широком его значении, охватывающем добро и зло, истину и ложь, Христа и Велиара (2 Кор. 6, 15), в котором он уже привычно употребляется в философской и богословской литературе, он особенно легко и незаметно вводит в сознание разрушительную идею тождественности по существу аскетических путей всех религий. (См., например: Э. Светлов. У врат молчания. Брюссель, 1971. С. 80–81: "Следуя по пути, проложенному созерцанием, индийские брахманы приходили к тому же, к чему приходили все мистики, в какое бы время и в каком бы народе они ни жили. Яджнявалкья и Будда, Плотин и Ареопагит, Мейстер Экхарт и Григорий Палама, каббалисты и Николай Кузанский, Яков Беме, Рейсбрук и множество других ясновидцев Востока и Запада… Все они, как один, свидетельствуют, что ТАМ… нет ни добра, ни зла, ни света, ни тьмы, ни движения, ни покоя… В священном мраке, скрывающем основу основ, они ощутили реальность Сущего, АБСОЛЮТА. СТРАШНАЯ, непереносимая тайна!…Эту Бездну трудно даже назвать "Богом"… За пределами всего тварного и ограниченного мистическому оку открылась Реальность, которую Лао-Цзы называл Дао, Будда — Нирваной, каббалисты — Энсофом, христиане — Божественной Сущностью (usia, Божеством)").

Эта теософская идея, совершенно обесценивая уникальную значимость Жертвы Господа Иисуса Христа и Его Откровения в деле спасения мира и уничтожая фактически само понятие Истины в религии, лишает тем самым человека даже мысли о возможности роковой ошибки в наиболее сложной и ответственной области жизни — духовной, превращая его таким образом в слепую игрушку своей мечтательности, гордыни и часто откровенно демонических сил.

Аскетическая, литургическая, гимнографическая и вся та письменность на русском (славянском, церковнославянском) языке, авторами которой являются люди духоносные, не употребляет термина "мистический", когда говорит об истинной святости, духовности, богообщении, хотя и употребляет много греческих слов без перевода. Одной из причин этого является та простая мысль, что язык дан для смешения их. Ибо в последнем случае люди потеряют "человеческую" связь друг с другом и с самой жизнью, тенденция к чему все очевиднее нарастает в богословии, философии и в целом в гуманитарной сфере современной мысли. Но смешение понятий в области духовной, отсутствие взаимопонимания в ней страшнее, чем в любой другой, ибо эта область является фундаментом всех других, основой самого бытия человеческого.

[14] В качестве одной из иллюстраций того, к чему приходит богословие, оторвавшееся от Священного Предания Церкви, от его пути опытного богопознания, можно привести выдержку из одного (из двух главных) доклада на VII Асамблее ВСЦ, сделанного профессором богословия женщиной-пресвитерианкой из Южной Кореи на основную тему Ассамблеи "Прииди, Дух Святой, обнови все творение". Вот несколько заключительных строк из этого пленарного доклада: "Для меня образ Святого Духа проистекает из образа Квань Инь. Ее почитают как богиню сострадания и мудрости религиозные женщины Восточной Азии. Она — БОДХИСАТВА, просветленное существо. Она может входить в нирвану в любое время, когда пожелает. Ее сострадание ко всем живым существам заставляет ее оставаться в этом мире, чтобы дать возможность другим людям достигать просветления. Ее сострадательная мудрость исцеляет все формы жизни и дает им силы плыть к берегам нирваны… Возможно, это могло бы стать также и женским образом Христа Перворожденного среди нас, Того, Кто идет впереди и приводит с Собой других?

Уважаемые сестры и братья, с энергией Святого Духа сломаем же все стены разделенности и "культуры смерти", разделяющие нас. И давайте участвовать в Политэкономии жизни от Духа Святого, борясь за нашу жизнь на этой земле… Сильный ветер Святого Духа дует нам в лицо. Будем же приветствовать Ее (так в тексте! Пер.), вступая в Ее дикий ритм жизни (так в тексте! Пер.). Прииди, Дух Святой, обнови все творение. Аминь!" (Документы VII Генеральной Асамблеи Всемирного Совета Церквей. Канберра, Австралия, 1991…)

Такого рода и подобные им синкретические идеи, активно звучавшие на этом всехристианском форуме (здесь были представлены более 300 церквей и деноминаций), с очевидной тенденцией их развития в экуменическом движении явились причиной официального выступления представителей Православных и Ориентальных Церквей на данной Ассамблее с особым заявлением. В нем, в частности, отмечалось: "Склонность к игнорированию базиса (речь идет о богословской основе ВСЦ, текст которой гласит: "ВСЦ является содружеством церквей, исповедующих Господа Иисуса Христа Богом и Спасителем, согласно Писанию, и потому стремящихся исполнить их общее призвание во славу единого Бога Отца, Сына и Святого Духа". — А. О.) создала в работе Всемирного Совета Церквей некоторые опасные тенденции. Во многих документах ВСЦ мы не находим утверждения, что Иисус Христос есть Спаситель мира. Мы наблюдаем возрастающий отход от библейски обоснованного христианского понимания: