Парк юрского периода - Майкл Крайтон

— И потом не забудьте, что вся эта история повторяется через каждые шесть недель, — напомнил ей ветеринар.

— А как часто приходят сюда стегозавры?

— Примерно раз в неделю, — ответил Хардинг. — Стегозавры не торопясь обходят свои владения, а по дороге пасутся. Весь обход занимает примерно неделю.

— Но заболевают-то они раз в шесть недель!

— Верно, — подтвердил Хардинг.

— Какая скучища… — протянула Лекси.

— Ш-ш-ш… — шикнул на нее Тим. — Доктор Сэттлер думает, не мешай!

— Пока что мне, увы, ничего в голову не приходит, — пробормотала Элли, шагая вперед по лугу.

Она услышала, как за ее спиной Лекси спрашивает:

— Кто-нибудь хочет поиграть в мяч?

Элли посмотрела на землю. На лугу валялось много камней. Слева слышался шум прибоя. Среди камней Элли заметила ягоды. Может быть, это их едят животные? Нет, это чепуха! Ягоды вест-индийской сирени ужасно горькие…

— Вы что-нибудь нашли? — спросил Грант, подходя к ней.

Элли вздохнула.

— Только груду камней, — сказала она. — Должно быть, тут рядом берег — все камни гладкие, отшлифованные. И почему-то они сложены в кучки.

— В кучки? — переспросил Грант.

— Да, тут полно таких кучек. Например, вон там, справа, одна. — Элли указала рукой.

И, как только она это сделала, ей вдруг все стало понятно. Камни были отшлифованы, но океан тут был ни при чем. И вдобавок они лежали маленькими кучками, словно их так нарочно побросали.

Это были желудочные камни!

Множество птиц, а также крокодилы глотают небольшие камешки, которые скапливаются у них во втором желудке. Сокращаясь, мышцы этого желудка давят на камни, а те, в свою очередь, перетирают грубую растительную пищу, прежде чем она попадает в основной желудок, и тем самым облегчают пищеварение. Некоторые ученые высказывали предположение, что у динозавров тоже были такие желудочные камни. Во-первых, зубы у стегозавров слишком мелкие и не заостренные, ими плохо пережевывать пищу. Поэтому ученые считали, что динозавры заглатывали пищу целиком, а затем желудочные камни размельчали растительные волокна. И во-вторых, в брюшной полости некоторых ископаемых динозавров были обнаружены кучки небольших камней. Однако данная гипотеза еще не подтверждалась и…

— Желудочные камни, — тихо произнес Грант.

— Да, я тоже так думаю. Они их заглатывают, а когда через неделю камни станут гладкими, динозавры их отрыгивают, оставляя на земле маленькую кучку, и заглатывают новую порцию. А глотая камни, они заодно глотают и ягоды. И заболевают.

— Будь я проклят, если вы не правы! — воскликнул Грант.

Повинуясь инстинкту палеонтолога, он принялся рассматривать кучку камней, вороша их рукой.

И вдруг замер.

— Элли! — ахнул он. — Взгляните сюда!

— Кидай сюда! Целься в перчатку! — крикнула Лекси, и Дженнаро бросил ей мяч.

Она швырнула его обратно, причем с такой силищей, что ему стало больно.

— Полегче! Я же без перчаток!

— Не хнычь, нытик! — презрительно сказала Лекси. Раздосадованный Дженнаро запустил в нее мячом, и раздался звонкий шлепок: мяч ударился о кожаную перчатку.

— Вот теперь другое дело! — похвалила Лекси. Стоя возле динозавра, Дженнаро продолжал играть в мяч и одновременно разговаривал с Малкольмом.

— А каким образом вписывается в вашу теорию этот больной динозавр?

— Это все предсказывалось, — ответил Малкольм. Дженнаро с сомнением покачал головой.

— А есть что-нибудь такое, что бы не предсказывалось вашей теорией?

— Послушайте, — начал Малкольм. — Я тут ни при чем. Это теория хаоса. Но, как я уже успел заметить, выводы математических теорий никого не интересуют. Но они могут иметь огромные последствия для судеб человечества. Куда большие, чем принцип Гейзенберга или теорема Геделя, о которых сейчас столько разговоров. Вот они-то скорее представляют академический интерес, решают проблемы философского характера. А теория хаоса имеет отношение к повседневной жизни. Вы знаете, почему были созданы первые компьютеры?

— Нет, — сказал Дженнаро.

— А ну, кидай сюда! — завопила Лекси.

— Компьютеры создали в конце сороковых годов, потому что математики, в частности Джон фон Ньюман, считали, что компьютер — машина, способная оперировать сразу множеством переменных величин, — позволит человеку предсказывать погоду, И эта проблема наконец будет решена. Следующие сорок лет человек продолжал верить в эту сказку. Человечество верило, что достаточно уловить последовательность событий — и можно выступать в роли предсказателей. Если у тебя достаточно информации, ты можешь предсказать все, что угодно. Это кредо всех ученых, начиная с Ньютона.

— Ну и что?

— Теория хаоса вдребезги разбила эти иллюзии. Она утверждает, что есть феномены, которые в принципе не поддаются прогнозированию. Погоду можно предсказать только на несколько дней вперед, не больше. Все деньги, которые потратили на долгосрочные прогнозы — а за последние несколько десятилетий было потрачено полмиллиарда, — это деньги, выброшенные на ветер. Это были напрасные поиски. Бессмысленно пытаться превратить свинец в золото. Мы оглядываемся на алхимиков и смеемся над их попытками, но будущие поколения точно так же поднимут на смех нас самих. Мы пытались сделать невозможное и ухнули на это кучу денег. Существуют феномены — их довольно много, — которые в принципе нельзя предсказать.

— Так утверждает теория хаоса?

— Да, и меня поражает, что так мало людей к этому прислушиваются, — сказал Малкольм. — Я говорил об этом Хэммонду до того, как он затеял строительство Парка. Вы хотите создать доисторических животных и поселить их тут, на острове? Чудесно! Прелестная фантазия. Очаровательная!.. Но все пойдет не так, как запланировано. Эта программа совершенно непредсказуема, точно так же, как погода.

— Вы ему это говорили? — потрясенно переспросил Дженнаро.

— Да. И я говорил, что отклонения неизбежны. Во-первых, совершенно очевидно, что животные привыкли жить в других условиях. Этому стегозавру сто миллионов лет. Он не приспособлен к нашему миру. Воздух другой, уровень солнечной радиации другой, почва другая, насекомые другие, звуки другие, растительность другая. Все другое! Содержание кислорода в воздухе понизилось. Бедное животное чувствует себя, как человек на высоте десять тысяч метров. Послушайте, как он хрипит.

— А во-вторых что?

— Парк не способен удержать под контролем изменения различных жизненных форм. История эволюции показывает, что жизнь преодолевает любые барьеры. Жизнь вырывается на свободу. И осваивает новые территории. Это происходит мучительно, порой бывает сопряжено с массой опасностей, но жизнь пробивает себе дорогу. — Малкольм покачал головой. — Я вовсе не философствую, это все так и есть.