Попугай с семью языками - Алехандро Ходоровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Охваченные стыдом, покрасневшие с головы до пят, все неохотно расстались с одеждой. Но у каждого, будь он жирным, белотелым или плохо сложенным, над головой сиял незримый нимб. Когда Зум принялся молиться, прочие последовали его примеру.
Рука, запертый в своем пространстве, готовился прыгнуть и завладеть вторым крылом. Колдовство потеряло силу: ему следовало пробраться под огромной волной. Вода смоляного цвета угрожающе гудела. Шестьдесят секунд. сорок. двадцать. десять. Все молча выстроились позади Тоторы, ожидая, когда Рука нырнет. Пять, четыре, три, два, один. Внезапно Акк рванулся вперед, отделившись от группы, а Эстрелья — назад. НОЛЬ! Индеец метнулся через поток и завладел крылом. Поэтесса обхватил руками каменный столб. Вода накрыла их с головой. Беглецы затаились, не дыша, окруженные ледяной жидкостью — казалось, что кости сейчас превратятся в кристаллы. Могучий злобный дух тянул их к себе, шумно отдуваясь и хохоча. Беззащитные… Нет, им никогда не выбраться. Они растворятся кусочками сахара в дьявольском напитке. И тут отряд вынырнул на поверхность. Вокруг них простиралась водная гладь, спокойная, как после пролитого масла; чуть поодаль ревели водовороты. Легенда о крыльях кондора не была обманом! И вот они уже в сотый раз проплывали мимо Эстрельи, прилипшей, визжа, к своей колонне. Вокруг нее, похоже, образовалось завихрение.
Акк, в последний миг заметивший одинокое бревно, прыгнул навстречу своему личному спасению. Рассказывайте сказки! Наводнение поглотит всех, кто поверил в них. А его — нет! Лучше плавать одному на бревне, чем потонуть с ними. Но, пока его товарищи спокойно дрейфовали, бревно, изъеденное термитами, обратилось в труху. Акк оказался в воде, среди мертвых насекомых и деревянной пыли. Его подхватил водоворот. «На помощь, все за одного, простиииите!» Голова Акка исчезла в пучине. Цепляясь за жизнь, он выныривал, харкал кровью, пытался принять любезный вид и снова пропадал.
— Надо выручить его! — приказал Тотора. — Его и женщину с большой грудью. Те, кто одолел кондора, должны держаться вместе. Иначе волшебство бессильно.
Га, как настоящий кашалот, поплыл между клочьев пены, стараясь не идти против течения. Понемногу ему удалось, нащупав дорогу среди вихрей и воронок, подплыть к Акку.
— Тяни сильнее, пусть даже роман сотрется! Га, прости мне мои грехи, как тебе прощают твои! Я был маловером!
Га протянул ему руку. В конце концов, кто он такой, чтобы судить ближнего? Акк вызвал у него неожиданный прилив симпатии. Прижав его к груди, Га по-матерински заботливо пробрался обратно по спокойным участкам — и вот они присоединились к отряду. «Червяк», как и прежде, плыл по кругу, но с возрастающей скоростью. Еще немного, и они пойдут на дно. Надо спасать Эстрелью.
Аламиро Марсиланьес не мог поверить своим глазам: его неподражаемая Венера, его львица, верещала, прижимаясь к каменной глыбе, а он, лишившись когтей и искусственных рук, плыл при помощи своих обрубков! Страх оказался сильнее желания сохранить лицо: Эстрелья сбросила с себя свою воинственную маску. Никакая сила в мире не заставила бы ее броситься в водоворот.
Вода уже доходила всем до ушей. Марсиланьес, дождавшись благоприятного момента, рванулся к колонне, поглядел на поэтессу и, равнодушный к ее гримасам, велел:
— Прыгай, или изобью до смерти!
Став кроткой овечкой, Эстрелья бросилась ему на шею, едва не задушив грудями:
— Не могу…
Пощечина прозвучала, как выстрел. Глаза Эстрельи увлажнились от слез — и от воды, потому что ее любовник кинулся в бурлящую красную воду. Она уцепилась за культю, забив ногами с такой силой, что меньше чем через секунду они присоединились к отряду. Все в сборе! Как и предсказывал индеец, шторм прекратился, и вскоре их уже медленно уносил необычный поток. Куда? И сколько это еще продлится?
В казарме карабинеров муравьями сновали туда-сюда рядовые, изображая бурную деятельность, чтобы успокоить Попайчика. Капитан пребывал на грани нервного шока, ожидая, пока его подчиненные в сотый раз не закончат латать шину. Президентские самолеты вот-вот сядут, а они еще даже не на пути к аэропорту! Один понес обрывок грязной бумаги в зловонный угол, куда сваливался мусор. Другой менял ленту в пишущей машинке, где из-за отсутствия буквы «И» каждый раз вместо «Готовы исполнить приказ» приходилось печатать «Всегда на службе Отечества». Еще трое, подхватив друг друга под руки, усердно распевали:
И тебееее я так радостноооо
Свою душу вручуууу.
Однако пинки, рассыпаемые капитаном, чтобы солдаты радостно вручили свою душу и взялись за работу, были встречены вовсе не радостно: потирая ягодицы, те пришли на помощь механику, и грузовик был приведен в рабочее состояние.
— Карабинеры! Ружья на плечо и живо трогаемся с места! Кто не успел облегчиться, сам виноват. Мы должны показать америкашкам, кто есть кто, но вести себя вежливо. Чтоб никто не выпрашивал долларов! Мы, черт возьми, военные, а не попрошайки! С собаками не связываться! Если что, у нас будет Атриль. Заводим мотор! Тебянезвали номер третий! Быстро за моей шавкой!
Грузовик зафырчал, окутался черными клубами — но когда дым рассеялся, все увидели, что он не отъехал даже на сантиметр. Пришлось ждать двадцать минут, пока не прогреется двигатель. Возвратился солдат номер третий: охваченная беспричинной радостью, собачонка путалась у него под ногами, мешая идти. Запрыгнув в кузов, она облизала всех, одного за другим, пока, поскуливая от счастья, не оказалась на руках у Попайчика. Из-за сильных ударов хвостом ее ласки вряд ли могли доставить удовольствие. Капитан, нанеся жестокий удар, заорал:
— Заткнись, псина!
Атриль облизал беспощадный кулак и
