Потерянные Звёзды - Клаудия Грей

— Все системы готовы.

— Давай тогда. — И Сиена приготовилась разыграть «ящерицу-жабу-змею», прежде чем поняла, что делает, судя по ее внезапному смущению.

Тейн же просто сделал это. Раз-два-три: он выбрал «жабу», девушка — «змею», которая съела «жабу».

— В этом тебе всегда везло больше, — пробормотал он.

Мимолетная, но искренняя улыбка в ответ.

— Не ворчи, Кайрелл, — сказала она, совсем как прежняя Сиена. — Ты сегодня будешь вторым пилотом.

Знакомый алгоритм подготовки и взлета вернул былую радость. Они снова знали, как разговаривать друг с другом и что делать. Через пару мгновений V-171 завис над землей. Когда Сиена вывела корабль из ангара, он сказал:

— Давай поймаем немного неба.

— Сейчас ты его получишь целиком.

И машина взмыла вверх, к солнцу.

Они сразу же стали действовать синхронно. Идеально. Тейн знал, куда повернет Сиена, прежде чем она начинала маневр; девушка реагировала на каждое его движение прежде, чем он его заканчивал. Тейн был потрясен тем, насколько они не изменились в этом деле, когда все остальное в их жизни встало с ног на голову. Они по-прежнему умели летать как единое целое.

В нескольких тысячах метров над землей воздух был чище, и наконец они ворвались в тот самый свет, в котором летали детьми. Белоснежный покров облаков пронзали зазубренные пики самых высоких гор, похожих на заснеженные острова. Эти высоты не были изгажены выбросами шахт, оставшись нетронутыми, чистыми.

Здесь Тейн почти поверил, что Джелукан все еще красив.

Сиена так же сильно хотела задержаться в небе, и он понял это без слов. Вместе они выписывали петли в воздухе, кружили над знакомыми горами, ловили восходящие потоки, стекающие с Пика Ветров. Когда девушка покачала крыльями, Тейн начал крениться вместе с ней и рассмеялся:

— Это ты любишь.

— Как и ты. — В ее голосе слышалась улыбка.

«Это не перемирие. Ты все еще с Восстанием; она по-прежнему верный имперский офицер. Мы никогда не сможем разделить нечто большее, чем один украденный час, один полет».

Так Тейн говорил себе. Но не мог заставить себя в это поверить.

Даже когда начался шторм, они откладывали спуск так долго, как только было можно. Когда ветер усилился, пара молча согласилась с тем, что нужно опускать У-171.

В крошечном суденышке они чувствовали малейшие движения друг друга и реагировали на перемещения.

Он по-прежнему знал, как она движется.

«Ну же!» Им было десять лет, и Сиена впервые захотела пролететь между сталактитами. «Мы сможем!» Он по спирали повел машину вниз, к цели, их обоих накрыло внезапное головокружение, заставившее рассмеяться…

Их мотоспидеры сцепились, когда они мчались через Корусант, и они наклонялись друг к другу, целясь точно в центр кольца, стремясь к победе…

«Вот так?» Он чувствовал теплое дыхание Сиены на своем обнаженном плече. Не в силах произнести ни слова, Тейн смог лишь кивнуть…

Они посадили V-171 прежде, чем хлынул дождь. Сиена молча выключила двигатели; единение, восстановленное в воздухе, исчезло. Высаживаясь из машины и покидая ангар, они напоминали коллег на космодроме.

Но Сиена не вернулась к своему краулеру, а подошла к дальнему краю террасы ангара, к узкой каменистой тропке, что вела от главной дороги к Крепости. Она остановилась на мгновение, чтобы взглянуть через плечо, проверяя, осмелится ли Тейн последовать за ней.

Он никогда не мог устоять.

Ни один из них не заговорил, пока они не поднялись до самой Крепости и не вошли внутрь. Когда Сиена включила один из старых светильников, оставленных там, Тейн огляделся и заморгал от неожиданности. Он ожидал увидеть пыльное заброшенное место, но в убежище царила чистота, на покрывалах лежали взбитые подушки. Некоторые из их игрушечных корабликов еще болтались на проволочной конструкции, которую он смастерил в девять лет.

— Это место хорошо сохранилось.

— Я приезжала сюда вчера, — сказала Сиена. — Мой корабль приземлился прежде, чем отец пришел с работы. А Валентия… я не могла оставаться там долго. Это единственное место, где мне хотелось быть. Пришлось прибраться, но больших трудов это не потребовало. — Сиена повернулась к нему, и в сумраке надвигающейся бури он не мог прочитать выражение ее лица. — Так что многое осталось, как прежде.

Тейн шагнул к ней:

— Сиена…

— Ты примкнул к повстанцам. — Слова вырвались из нее, как вода из пробитой плотины. — Как ты мог? Они террористы! Они убили Джуд!

— Мы не террористы. Если кто террорист, так это Палпатин, который правит при помощи страха…

— Ты сказал, что не собираешься к повстанцам, ты сказал это, глядя мне в лицо…

— Это было еще до того, как я понял, насколько ужасна Империя. Повстанцы не идеальны, но должен же кто-то хоть что-то делать!

— То есть ты решил ненавидеть Империю. Захотел убивать людей, с которыми ходил в школу, своих коллег-офицеров, своих друзей… — Сиена сделала шаг к нему, уперев кулаки в боки. — Ты и меня готов убить.

— А ты не думала, чего мне это стоит всякий раз, когда я иду в бой? Разве не знаешь, что я сам бы скорее умер? Но я не могу стоять в стороне и ничего не делать, Сиена. Я просто не могу.

Она покачала головой:

— Ты можешь перестать быть циником хотя бы сейчас?

Тейну захотелось встряхнуть ее. Он был готов умолять ее выслушать. Он был все отдал, чтобы опять быть с ней в воздухе, где они всегда понимали друг друга. Но сейчас наверху выла буря.

— Это все, что ты хотела сказать? Вытащила меня сюда, только чтобы на меня наорать?

— Нет.

— Тогда зачем…

Сиена взяла в ладони его лицо и страстно поцеловала.

Следующие несколько минут были наполнены лихорадочными движениями ее маленьких ладоней, пробравшихся ему под куртку и устроившихся на его груди, объятиями, вкусом ее губ. И он не мог находиться слишком близко к ней. Даже сейчас они были далеки друг от друга.

Тейн крепко обнял Сиену и оторвал от земли, а затем прижал к стене своим телом и впился в ее губы.

Когда они наконец прервали поцелуй, чтобы отдышаться, Сиена прошептала:

— Не смей останавливаться.

Он не посмел.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Несколько часов спустя Сиена сидела у входа в Крепость, завернувшись в одеяло и наблюдая за финальными аккордами бури. Ветер уже стих, но дождь все еще шумел на серебристых крышах. Когда она смогла забыть, что здесь так красиво?

Именно сюда она всегда приходила, чтобы помечтать. Имперская служба оставляла так мало свободного времени — нельзя было урвать и часа, чтобы просто поблуждать, подумать о том, о чем хотелось.

Сиена встала и пошла обратно в Крепость на приятно ватных ногах. Меха и одеяла были сложены в глубине пещеры, рядом со старым нагревателем, который они притащили десять лет назад. Сюда проникало мало света. Девушка остановилась на мгновение, чтобы охватить взглядом Тейна, лежавшего на животе, дремлющего и почти полностью обнаженного.

Девушка прислонилась плечом к стене и прошептала: — Посмотри моими глазами.

Шепот пробудил Тейна. Он перевернулся и сонно улыбнулся:

— Ты показываешь сестре меня?

— Я должна показывать ей самые красивые и необычные моменты своей жизни.

Он протянул к ней руку, и девушка свернулась рядом, накрыв одеялом их обоих. Несмотря на небольшой нагреватель, воздух в Крепости оставался прохладным, но Тейн согревал ее. Сиена хотела лишь одного: чтобы мира вне Крепости не существовало вовсе — и тогда они всегда будут вместе, неразлучны.

— Ты, наверное, в курсе, — сказала она. — Но я все еще люблю тебя.

— А я люблю тебя. Все прочее может измениться, только не это.

Сиена повернулась, чтобы видеть любимого. Было трудно говорить без гнева, но она старалась.

— Если ты смог присоединиться к Восстанию, значит изменился сильнее, чем я могла бы подумать.

— Ты все еще веришь в имперскую пропаганду про «террористов»? На самом деле они идеалисты. Считают, что в Новой Республике случится все то великое и славное, чего не хватало Старой. Я не настолько дурак. Такого не будет никогда. Но Империя должна пасть.

— Ты принес клятву…

— Хватит клятв, Сиена! — Тейн замер, чтобы обуздать свой гнев. — Прости. Я знаю, как много значит для тебя честь. Но дело не в том, храним ли мы клятву Империи. Речь идет о том, хранит ли Империя клятву нам.