Время созидать - Ирина Кварталова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот разбогатею – увидишь, – плешивый ухмыльнулся. – В мужья, небось, попросишь!
Айрин фыркнула.
– Чуйку надо иметь на золото, а у тебя если чуйка и есть, то только на пиво.
Тильда слушала веселую перебранку соседей по каюте вполуха, а вот Арон – с жадным, голодным любопытством. Ему только и подавай истории о далеких странах да приключениях!
«Синяя чайка» была хардийским судном, но истории о Хардии среди адрийцев ходили самые невероятные – никто не мог поверить, что страна за океаном не сильно отличается от привычных мест.
– А еще что грят – там псиглавцы и пигмеи ходят, и если идти да идти на восток – есть там такая страна – Террух, где люди по два крыла имеют и летают аки птицы…
– Да враки все! – перебил Кеннита другой мужчина. – Такие же там люди, как и у нас. Только вот у них кожа – черная, а глаза – как у птиц, белка нет.
Для пущей наглядности мужчина выпучил оба глаза так, что даже Арон захохотал.
В каюте, кроме них с Саадаром и Ароном, поселили еще пять семей. Места всем едва хватало, даже не получилось разделить каюту на мужскую и женскую половины. Зато Арону нашлась компания: мальчишки-погодки десяти и девяти лет из Тартены – сыновья Айрин.
С ними плыли разные люди – кто-то из найрэ, а один мужчина, угрюмый темнокожий южанин, скорее всего, был разорившимся ниархом. Кто-то рассказывал о себе с удовольствием, кто-то больше отмалчивался.
– А мне говорили, что король ихний всех привечает, кто ремеслом владеет. Будто бы город он великий построить хочет.
– Брешешь – что чешешь, – рассмеялся плешивый. – У них там не король, а им-пе-ра-три-ца! О как… То есть баба…
– Что, баба – не человек? – оскорбилась Айрин.
– А что баба построить может?
– Страну? – улыбнулась Тильда. – Например, Кайлин Мудрая?
Когда-то давно, после того, как закончилась эпоха Ушедших, Кайлин объединила разрозненные земли, которые потом стали Адрийской империей.
Их попутчики заспорили о том, была ли Кайлин настоящей, и скоро Тильда утратила нить спора – ей хотелось спать.
Рядом с Тильдой сел Саадар. Набросил ей на плечи платок:
– Ну-ка, замерзла небось. Вон как в комок съежилась. Ночи-то в море холодные.
Тильда плотнее закуталась в него, с благодарностью коснувшись ладони Саадара. Он улыбнулся – глазами, будто в пасмурном небе мелькнул и погас солнечный отблеск.
– Хотела бы я, чтобы все это было правдой, – тихо сказала Тильда. – Не псиглавцы, конечно, а то, что в Сорфадосе я смогу найти для себя дело.
Все, что она знала о цели пути, – это то, что Сорфадос – город новый, основанный пятьдесят лет назад как будущая великолепная столица. «Синяя чайка» и еще три галеона везли туда из Орты не только груз кофе и вина, намереваясь взять по пути на Архипелаге еще и красное дерево, но и ящики с измерительными приборами, медные слитки, редчайший полупрозрачный мрамор.
– Там, говорят, тепло, – тихо заметила Айрин, – как на нашем юге. Только вот зимой дожди постоянные, земля не просыхает. А еще про хардийцев правда – странные они, Многоликому не молятся, а двум бабам поклоняются, и богов у них…
– Счастья-то попытать можно.
– Я слышала, там злым колдунам да ведьмам несть числа. И нечисти всяческой…
– Ну, начали ужасти рассказывать! – рассмеялся Саадар. – Будет вам еще, наглядимся.
По кругу пошла фляга. Тильда принюхалась к содержимому, когда фляга оказалась в ее руках – не вино. Пахло можжевельником, лесом.
– Не боись, не траванешься, – усмехнулся хозяин фляги.
Горький напиток обжигал горло, но тепло от одного глотка сразу разлилось во всем теле – тепло и спокойствие.
Саадар порылся за пазухой и извлек пастушью флейту.
– Купил в порту по дешевке, – ответил он на вопросительный взгляд Тильды. Хитро сощурился: – Кажется, эту песню ты знать должна.
Переселенцы захлопали невпопад, тут же к Саадаровой флейте присоединились бубен, свирель и скрипка.
– Давай, сыграй! – выкрикнул кто-то. Саадар улыбнулся Тильде:
– Если только ты споешь.
– Ты что!.. Я не умею!
– Умеет! – широко ухмыльнулся Арон. И хитро посмотрел на нее. Разумеется, когда-то она пела сыну колыбельные, но… Как давно это было!
Саадар поднес флейту к губам, и тихая, одинокая мелодия осторожно вплелась в скрип дерева и плеск волн. Тильда действительно узнала песню с первых аккордов: она часто слышала ее в столице.
Сердце билось так сильно, звенело в ушах, и два раза она пропустила вступление, слушая игру Саадара.
Обещай мне, что будешь рядом,Мне не нужно иных даров.Будет солнце дремать за садом,Будет мирным наш тихий кров…Постепенно вступали и свирель, и скрипка, и бубен. И музыка, кажется, заворожила всех – и оцепенение, скованность таяли. Казалось, что раздвинулись стены каюты, и где-то впереди, вдалеке, встает в туманной рассветной дымке незнакомый остров, и солнце золотит пыльную дорогу, которая поднимается на высокий склон – к маленькому домику на краю утеса.
За друзей, что придут к нам в гости,Выпьем чашу-другую мы,Будет небо и будут звезды,Но не будет уже войны…Темнота брала маленькую каюту в кольцо, за бортами сонно вздыхал океан, а хор голосов – нестройно, невпопад подпевал ей, и каждому, наверное, виделась та далекая земля, к которой так долго и так трудно будет плыть. Тильда видела здания в лесах, бесконечные крыши, множество труб, деревья, купола, шпили, а дальше, за крышами и мостами – серебрилась река, и там открылся голубой глазок неба, чистый и светлый, как крохотная, но способная разгореться в большое пламя искорка надежды.
20
Дерево под ладонями было шелковистым, гладким и очень твердым. Выбеленная морем коряга удивительно походила на вставшего на дыбы коня, и воображение мгновенно дорисовало картину: рыцарь древности с копьем в руках убивает морского гада. Возможно, этот рыцарь придется по душе сыну… или Саадару.
Конечно, ни настоящего инструмента, ни возможности вымочить дерево у Тильды не было, и дело продвигалось тяжело. Но работа захватила ее.
Она сидела на каком-то ящике, прислонившись спиной к нагретому дереву борта, и вырезала из куска плавника фигурку. Иногда она вскидывала голову и смотрела, как хитро сплетаются вверху облака с парусами, путаются в тросах.
Нежаркое солнце по-осеннему ласково согревало лицо.
– По всему кораблю ищу, а ты вона где! – прозвучало над головой, и Тильда вздрогнула, невольно закрыв работу руками.
Но это был Саадар, он широко улыбался. Его огромная фигура заслонила свет.
– Я чего хотел-то… – Он немного помялся, отыскивая что-то в кармане куртки. – Сам-то я такие штуки не люблю, а тебе, можа, понравится…
На колени рядом с начатой фигуркой лег круглый сверток в промасленной бумаге размером с яблоко. Тильда с любопытством развернула его… Это и было яблоко. Карамельное.
– И как…
И как он угадал – с точностью астронома? Откуда мог знать, что незамысловатое ярмарочное угощение она любила за вкус лета, восхитительно пахнущего медовыми днями беззаботной юности?..
– Спасибо! Арону очень понравится…
– Это тебе. – Саадар присел рядом. – Вон, с лица спала, а ему что – он мальчишка, все как в бездонную яму.
– Он мальчишка, и он растет!..
Соблазн попробовать яблоко был велик. Тильда и не помнила уже, когда в последний раз они досыта ели, наверное – еще в Даррее, перед пожаром. Всю дорогу их скудные обеды и ужины – каша, хлеб, временами рыба, если удавалось купить, или дичь, если удавалось поймать. А тут – сладкое, сочное карамельное яблоко!
– Ну уж нет. Поделим поровну.
Тоненькая, но крепкая корочка ломалась под ножом с нежным хрустом – так ломаются дни лета, когда листва начинает ржаветь. Часть Тильда оставила Арону.
Они молча ели яблоко, и Саадар смотрел на нее хитро, как заговорщик. Этот его вид отчего-то развеселил Тильду.
– Почему ты так смотришь?
– Да… Подумалось вот… Не знал, что ты сладкое любишь! Надо же, грозный мастер, а до сладкого – что ребенок!
Тильда смущенно улыбнулась.
– А в детстве нам не особенно и позволялось такое. Матушка считала, что от этого зубы портятся и язву можно нажить. Я верила в это, когда была маленькой.
– В степи самое вкусное – плов, – ответил весело Саадар. – Вот приплывем в Хардию, я сготовлю вам с Ароном такой, как в ражаде.
Некоторое время они обсуждали сходства и различия степной и южной кухни, и Саадар рассказывал, как по большим праздникам они собирались всем ражадом и готовили главные угощения: плов с бараниной, золотистый от куркумы, с зирой и барбарисом, тонкие лепешки, начиненные мясом. В его рассказах степь, какую он помнил, оживала палевыми цветами трав и бледного неба, полосой запахов и звуков, что тянулась за становищем.
Тильда не выпускала из пальцев корягу, в которой уже смутно угадывались очертания лошади и человека. Нет, то будет не рыцарь, а кочевник на коне, вскачь несущийся по-над степью!..
Пальцы жгло от предвкушения интересной работы.
– А в то лето мне минуло семь, и отец взял меня в дозор, как взрослого… – Саадар вдруг прервался, хлопнул ладонью по колену: – Вот я старый дурень! У меня тут кой-чего еще есть. Думал еще в порту подарить, да позабыл, а сейчас увидел тебя с этой деревяшкой и припомнил. – Саадар достал из кармана небольшую книжицу и короткий карандаш. – Вот, купил в Гритте. Плыть-то,
