Холодная нефть с горячим запахом крови - Владимир Контровский

— Но названия драккаров я сменю, — сказал ярл, листая судовые бумаги. — Джорджия — это же вроде какое-то княжество на Кавказе, да? Пусть будет "Свальбард" — викингам это понятнее. Ну, а эти два — я назову их "Дракон" и "Змей".

— Твоё право, — равнодушно отозвался Хендрикс. — Это твои корабли, делай с ними что хочешь.

Глоба мало занимали игры Эйрика — пусть ребячится, чем бы дитя не тешилось. Куда больше его беспокоило поведение Ингрид: она не говорила ни "да", ни "нет", хотя всё так же страстно отдавалась ему в любое время и в любом удобном (и даже в не очень удобном) месте.

— В следующий поход я пойду на "Свальбарде", — воодушевлённо сказал ярл. — На "Девственнице" неполадки в силовой установке: это она, наверно, перепугалась, что русские торпеды лишат её невинности. — Эйрик гулко расхохотался, но тут же посерьёзнел. — Хотя я подозреваю, что перепугалась не она, а кто-то из её команды. Кто-то из них очень не хочет снова идти в море, несмотря на клятву верности, — он поковырялся в её потрохах, и девушка заболела. Мне это не нравится, Хендрикс, и если я найду виновных — а я их найду, можешь в этом не сомневаться, — я утоплю их в фиорде без всякого суда: я здесь и суд, и закон. И я не посмотрю на то, что они глобы, а не викинги, так и знай.

— Твоё право, — повторил милитар. — Корабли переданы тебе вместе с экипажами — эти люди дали тебе клятву, и за её нарушение ты вправе карать их по законам викингов. Так что с этим никаких проблем, ярл.

Его действительно мало волновала судьба моряков-глобов, вынужденных служить свальбардскому ярлу. Все они — и матросы-полуфабы, и офицеры-мидлы, — в итоге служат интересам United Mankind

и выполняют её волю, и если они делают это недобросовестно или вовсе уклоняются от выполнения своих обязанностей (не говоря уже о саботаже), то пусть пеняют на себя. Властитель Свальбарда весьма изобретателен по части казней — он может и скормить виновных в порче механизмов "Девственницы" медведям-людоедам. Хендрикс не беспокоился о своих соотечественниках — его гораздо больше заинтересовали слова Эйрика "я пойду в следующий поход". Что ж, попутного ветра, тем более что второй поход к полюсу необходим — новые лодки прибыли сюда не зря.

Вылазки к полюсу отнюдь не были игрой в старателей Клондайка — в Совете Сорока сидели серьёзные люди. И эти серьёзные люди затевали серьёзное дело: создание новой глобальной валютной системы, основанной не на золоте, а на энергоносителях. Но были и сомневающиеся — им нужны были осязаемые доказательства того, что нефть в Арктике есть, и что это нефть (и в большом количестве), а не вода. За этими-то доказательствами (хочешь — делай химический анализ, хочешь — руки мой) и опускалась в подводную долину "пиявка" с "Девственницы", а две другие ждали своей очереди на борту "Джорджии", которую Эйрик собирался переименовать в "Свальбард". Несколько десятков тонн нефти со дна Северного Ледовитого океана имели гораздо большее значение для судеб человечества, чем несколько десятков килограммов лунного грунта, доставленных на Землю экипажами "Аполлонов".

— А надо ли тебе снова идти туда самому, ярл? — поинтересовался Хендрикс (никогда не вредно выказывать заботу о ближнем, особенно если ты не только возжелал жену этого ближнего, но и получил желаемое, и продолжаешь получать с завидной регулярностью). -Экипажи субмарин и сами справятся со своей задачей.

— Как показывает опыт, — невозмутимо произнёс властитель Свальбарда, — от ваших экипажей можно ждать чего угодно. Нет, я уж лучше сам присмотрю, так оно надёжнее. Да и понравилась мне, хотя поначалу, не буду врать, не слишком мне было уютно под водой. Так что

я снова пойду к полюсу, глоб. Тебя с собой не зову — у тебя хватает дел на берегу.

На этот раз милитар насторожился. "Знает или только догадывается?" — мелькнуло в его сознании. Но выражение лица Эйрика оставалось безмятежно-простодушным, и глоб успокоился. "Не знает, — подумал он. — А если и знает, то не придаёт значения. Мы пригнали ему столько боевых кораблей — и каких кораблей! — неужели это не стоит женских ласк, даже если эти ласки расточает жена того, кто получил эти корабли?".

Атомная подлодка "Краб" патрулировала околополюсный район. Гибель "Гепарда" показала, что над хребтом Менделеева высока вероятность встречи с противником, и то, что противник этот пока неизвестен, не делало это патрулирование менее напряжённым, скорее наоборот.

"Краб" был кораблём оригинальным. Основным его назначением было слежение за ракетными подводными лодками и авианосными группами потенциального противника и гарантированное их уничтожение с началом боевых действий. "Краб" и однотипный с ним "Карп" — "барракуды" — создавались по тому же техническому заданию, что и "щуки-Б" — лодки "кошачьей серии", — однако проектировщикам была поставлена задача уменьшить размеры "барракуд" по сравнению со "щуками-Б" с тем, чтобы новые лодки можно было строить на внутренних заводах страны (в Горьком), причём добиться этого требовалось без ухудшения боевых характеристик. Задачу удалось решить применением для изготовления прочного корпуса титанового сплава вместо традиционной стали, что позволило за счёт уменьшения его массы снизить водоизмещение почти на треть, а заодно и резко уменьшить магнитное поле "барракуд" (правда, обошлось это недёшево — в самом прямом смысле этого слова).

Субмарину вооружили шестью носовыми торпедными аппаратами — двумя 650-мм и четырьмя 533-мм — уменьшенное (по сравнению со "щуками-Б") число торпедных труб у "барракуды" компенсировалось разнообразием её боекомплекта, включавшего сорок единиц оружия: торпед и ракето-торпед. "Краба" оснастили новыми противолодочными ракетными комплексами "Водопад" (533 мм) и "Ветер" (650 мм) с увеличенной глубиной старта ракето-торпед и дальностью стрельбы с применением самонаводящихся малогабаритных торпед или специальной — атомной — боевой части. Новинкой стала и телеуправляемая самонаводящаяся торпеда ТЭСТ-71 с глубиной поражения цели до четырёхсот метров, предназначенная для поражения подводных лодок и имевшая активно-пассивную гидроакустическую систему самонаведения, которая вместе с телеуправлением по проводам обеспечивала наведение на цель в двух плоскостях. Такая система позволяла контролировать маневрирование торпеды, следить за работой аппаратуры самонаведения и управлять торпедой в процессе выстрела — оператор на борту лодки в зависимости от сложившейся тактической ситуации мог запретить самонаведение торпеды или перенацелить её.

На страх врагам "Краба" зачислили в состав военно-морского флота в восемьдесят втором, хотя в металле субмарина была заложена в восемьдесят четвёртом, спущена на воду в восемьдесят шестом, а в строй вошла только в восемьдесят седьмом — пять лет спустя. Но этот "авансовый" страх обернулся реальностью: титановая "барракуда" имела в послужном списке боестолкновение с противником — не то чтобы очень боевое, но столкновение.

11 февраля 1992 года, занимаясь боевой подготовкой у острова Кильдин, "барракуда" встретилась с американской лодкой "Батон Руж" — любознательный "лос-анджелес" следил (в наших водах) за учениями российских кораблей. В процессе маневрирования акустики "шпиона" потеряли контакт с "Крабом", а поскольку рядом мирно рыбачили пять траулеров, американец решил всплыть под перископ и разобраться в обстановке. "Краб", находясь под американской субмариной на глубине чуть больше двадцати метров, тоже начал всплывать — для связи с берегом — и аккуратно протаранил своей усиленной рубкой днище "Батон Руж". Энергичная "барракуда" отделалась незначительными повреждениями рубки и обтекателя гидроакустической станции, а незадачливый соглядатай с трудом доковылял до ближайшей базы — от гибели его спасла только малая скорость "Краба" и малая глубина столкновения. Но лечить жертву стратегического любопытства не стали — из-за тяжести полученных травм лечение выходило дороговатым, — и через два года "Батон Руж" тихо сдали на утилизацию. А экипаж "Краба" — по традиции советских подводников времён Великой Отечественной — нарисовал на боевой рубке звезду с цифрой "1": по числу побед.

И только благодаря этому пункту биографии "Краб" (переименованный в девяносто третьем в "Кострому" и в две тысячи девятом прошедший ремонт) пережил Обвал. Князь Александр сохранил геройскую субмарину, пожертвовав ради неё более новыми лодками, а заодно и вернул "барракуде" имя, данное ей при рождении.

И вот теперь ветеран шёл подо льдами, ежеминутно ожидая контакта с противником: на сей раз самого что ни на есть боевого.

Изотов почти всё время находился в центральном посту. Размышляя над причинами гибели "Гепарда", он пришёл к выводу, что при скоротечном контакте с противником Олег Катунин мог и не находится за пультом управления "зеркалом" — вместо него защиту мог включить кто-то другой (например, вахтенный офицер), и этот "кто-то" не сумел должным образом справиться с управлением: вражеская торпеда поразила "кошку". Не факт, конечно, но такая версия многое объясняла: одно дело человек, получивший инструктаж по активации "зеркала" (пусть даже добросовестно выучивший, какие кнопки нажимать), и другое дело — оружейник-разработчик, знающий всю систему до тонкости и готовый к любым её фокусам.