Его прекрасные жены - Мэгги Осборн

– Я бы сказал, что вы прониклись духом первопроходцев, миссис Стоун.

Румянец расцвел на ее щеках, и она повернулась к плите, чтобы помешать рагу. Заметив, что рагу приобрело странный цвет И запах, Сьюзен тревожно нахмурилась и задумалась, так ли уж умно поступила, пригласив Грэшема разделить с ними трапезу.

– Ну и как ваши успехи в преподавании? - Он наблюдал за тем, как она, озабоченно поглядывая на рагу, ставит на стол еще один прибор.

– Меня пугает ответственность. В классе пять девочек и два мальчика, и я даже не знаю, удается ли мне научить их чему-нибудь. Я стараюсь и иногда испытываю подъем и радость, а временами впадаю в отчаяние и злюсь. На днях я отправила мистеру Дюбейджу брошку моей матери. Попросила продать ее и купить книги по преподаванию и прислать их мне.

– Кто такой мистер Дюбейдж? - Грэшем бросил взгляд на фотографию Боуи, Натана и сенатора Стоуна.

– Мистер Дюбейдж - поверенный семьи. - Вздрогнув, Сьюзен кинулась к духовке, из которой валил дым. Извлеченные из плиты приплюснутые разнокалиберные булочки заметно почернели снизу. Она все еще ошарашенно смотрела на них, когда Нэйт подбежал к столу и с грохотом вытащил стул. Удрученная Сьюзен высыпала булочки в корзинку.

– А мама обожгла руки, - сообщил Нэйт, когда они сели за стол. - Покажи мистеру Харту, мама.

Сузив глаза, она строго взглянула на сына.

– Дай мне свою тарелку, - сказала Сьюзен, потянувшись к поварешке, торчавшей из супницы. Из-под салфетки, прикрывавшей корзинку, виднелась булочка, похожая на закопченный кусок древесного угля.

– Так что же случилось с вашими руками? - спросил Грэшем, изучая багровые пятна, покрывавшие ее руки и запястья и уходившие выше под манжеты.

– Ошпарилась при стирке, - коротко ответила Сьюзен, не глядя на него. Боль была такая, что у нее перехватило дыхание и слезы хлынули из глаз. Даже мятное масло, которым она смазала ожоги, не слишком помогло. - Теперь уже не больно.

Боже, как Сьюзен хотелось, чтобы на ней была не эта блузка с пятном от утюга и чтобы булочки получились пышными, с золотистой корочкой снизу! Почему из всех людей именно Грэшем Харт должен стать свидетелем ее полной несостоятельности? Сердце Сьюзен окончательно упало, когда она разложила рагу по тарелкам. Жидкая масса сероватого оттенка отдавала корытом для стирки белья.

Нэйт тут же запустил в рагу ложку, но Грэшем явно не спешил. Он уставился в свою тарелку с горестным недоумением.

– Булочку, мистер Харт? - уныло спросила Сьюзен, протягивая ему корзинку.

Он выбрал булочку поменьше, словно взвешивая ее в руке. Подгоревшая и жесткая, она была слишком тонкой, чтобы разрезать ее пополам. Сьюзен отвернулась, чувствуя, как щеки багровеют от стыда.

– А я пойду в школу, - радостно сообщил Нэйт, зачерпывая рагу. - Я изучаю азбуку и учусь считать. Мне вот столько почти. - Он показал четыре пальца. - Мама говорит, что на мой день рождения мы пригласим гостей. Вы тоже приходите. Больше всего мне хочется иметь щенка. У вас есть щенок, мистер Харт?

Сьюзен с отчаянием наблюдала, как Грэшем отложил булочку, осторожно погрузил ложку в рагу и выловил большой кусок мяса из серой массы.

– В твоем возрасте я имел щенка, - ответил он, с сомнением рассматривая лежавшее в ложке мясо. - Его звали Отелло.

– Какое смешное имя! - засмеялся Нэйт. - Я назову своего щенка Волк. Или Банки. Я пока не решил.

Грэшем Харт положил кусок мяса в рот и начал сосредоточенно жевать. Спустя некоторое время, все еще продолжая жевать, он осведомился:

– Простите, миссис Стоун, нет ли у вас соли?

Сьюзен поставила солонку поближе к нему. Щеки ее пламенели. Она готова была провалиться сквозь землю. Мясо по вкусу напоминало резину и было таким же жестким. Картошка и репа превратились в пюре. Серая клейкая жидкость не имела никакого вкуса.

– К сожалению, нет вина и десерта, - безжизненным тоном проговорила Сьюзен. Даже Нэйт не покушался на подгоревшие булочки. Все трое деликатно игнорировали корзинку и блюдце с кружочком масла.

Съев половину рагу, Грэшем отодвинулся от стола, похлопал себя по животу и выдавил улыбку.

– Наелся так, что больше не лезет. Это было… э-э…

– Ужасно, - подсказала Сьюзен, встретившись с ним глазами. - Мясо жесткое, овощи слишком разварились. Рагу ужасное.

– Верно, - не сразу согласился он и улыбнулся. - Но зато кофе жидкий и булочки подгорели.

Сьюзен изумленно уставилась на него, а затем расхохоталась.

– Мне очень жаль. Я все убеждаю себя, что научилась готовить, но увы. Видели бы вы пирог, который я спрятала от вас!

Грэшем понимающе усмехнулся.

– Прошу вас, только не пирог!

Они улыбаясь смотрели друг на друга, и неожиданно Сьюзен поняла, что Грэшем ей очень нравится и она рада его приходу. Рагу действительно получилось несъедобное, и нечего притворяться, что это не так. Куда важнее, что он заставил ее смеяться, чего с ней давно уже не случалось.

– Я пытаюсь освоить много нового, мистер Харт, и, похоже, у меня это не слишком получается. - Двумя пальчиками Сьюзен оттянула подпаленный рукав и продемонстрировала ожоги на руках. Вздохнув, она снова улыбнулась. - Верите или нет, я все-таки добилась кое-каких успехов.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, - мягко заверил он ее. - Нужна изрядная отвага, чтобы что-то начать, миссис Стоун, и не сдаваться, когда сталкиваешься с трудностями.

– Вы считаете меня отважной? - удивилась Сьюзен. Она никогда не считала себя смелой. Ее бывшие друзья в Вашингтоне сочли бы весьма забавным подобный отзыв о ней.

Но Запад изменял Сьюзен, формируя из нее женщину, совсем не похожую на ту, какой она была.

– Да, я так считаю.

От сознания, что Грэшем Харт оценил ее усилия и отнес их за счет отваги, Сьюзен прослезилась. Она не отдавала себе отчета в том, насколько важно для нее, чтобы кто-то заметил, как она старается и как ей тяжело. Быстро поднявшись, Сьюзен убрала со стола на полку посуду и столовые приборы и постояла над ними, выжидая, пока слезы не перестанут слепить глаза.

Она слышала, как у нее за спиной Грэшем беседует с Нэйтом об игрушках. Вдруг он предложил:

– Давай присядем у лампы, я почитаю тебе, пока мама вымоет посуду.

Обернувшись, удивленная Сьюзен увидела, что Нэйт свернулся калачиком на коленях у Грэшема и склонил голову ему на плечо. Грэшем, водрузив на нос очки, начал громко читать. Он прерывался, чтобы Нэйт мог рассмотреть картинки, потом переворачивал страницу. Грэшем поднял глаза, улыбнулся, встретившись взглядом со Сьюзен, и продолжил чтение.

Проглотив ком в горле, Сьюзен повернулась к полке. Она соскребала остатки рагу в помойное ведро, но перед ее внутренним взором стояла семейная сценка у нее за спиной. Сценка, которую Сьюзен часто представляла себе, но не слишком надеялась увидеть наяву.