Немезида. Война в тенях. - Джеймс Сваллоу

Виндикар отвел взгляд:

— Империум оценит их жертву.

Помещение на борту «Иубара», принадлежащее оперативнику Гиссосу, как и ожидал Копье, оказалось предсказуемо скучным. Во всей каюте можно было заметить лишь редкие проявления индивидуальности — бар с несколькими бутылками отличного амасека, полку с пластифицированными бумажными книгами на самые различные темы да еще достаточно много посредственных карандашных набросков, по всей видимости выполненных самим хозяином каюты. Копье презрительно скривил губы, узнав о претензиях этого парня. Похоже, он воображал себя поэтом-воином: днем стоял на страже интересов клана Эврот, а по вечерам давал выход своим художественным наклонностям.

Однако истина оказалась не такой явной. Копье продолжал копаться в воспоминаниях, украденных из умирающего мозга Гиссоса, и постепенно обнаружил, что время от времени оперативнику приходилось напрягать все свои силы, чтобы улаживать неприятности с представителями власти в самых разных мирах Таэбианского сектора. Члены экипажей и офицеры нередко нарушали законы на всех планетах, и именно Гиссосу приходилось подыскивать местных жителей, согласных взять вину на себя, или определять нужных людей, которым можно было дать взятку. Он подчищал грехи, совершаемые войд-бароном и членами его семейства, и в какой-то степени ненавидел себя за это.

Копье вывел на поверхность несколько пар глаз и с их помощью тщательно исследовал помещение на предмет приборов слежки. Ничего не обнаружив, он спрятал глаза и решил отдохнуть, позволив наружному облику немного расслабиться. Оболочка из плоти, закрывающая его тело, слегка утратила резкость очертаний; со стороны это выглядело так, словно в бинокле нарушалась фокусировка линз. Затем он ощутил слабый позыв своей демонической сущности. Она требовала свежей крови — но демоническая составляющая его существа всегда жаждала свежей крови. Копье позволил припрятанным останкам Гиссоса частично просочиться из вспомогательного желудка, и все успокоилось.

Он сел за столик рядом с нишей, где стояла кровать. На поверхности были разложены полдюжины информационных планшетов, и каждый содержал определенные сведения, относящиеся к «Иубару». Здесь имелись планы каждой из палуб, протоколы безопасности, схемы трубопроводов, маршруты следования сервиторов и даже копия бортового журнала войд-барона. Длинные пальцы Копья стали перебирать планшеты, вытаскивали их по очереди из стопки, откладывали в сторону, затем возвращали на место. Постепенно возникала линия стратегии, и чем больше он на ней сосредоточивался, тем яснее понимал, что эту идею необходимо осуществить как можно скорее.

Корабль вольного торговца вышел из бурных просторов варпа поблизости от нейтронной звезды в Каскадной Линии, чтобы осмотреться и дать передышку двигателям перед тем, как отправиться к месту сбора в туманности Стрелы. Они проведут здесь не больше одного дня, и, как только «Иубар» вновь переместится в Имматериум, энергетические потоки от генератора поля Геллера могут помешать планам Копья проникнуть в личное хранилище барона Эврота. Эти потоки, к несчастью, оказывали побочное действие, вызывая угнетенное состояние демонической составляющей, вследствие чего терялись многие из его способностей. Значит, надо успеть до перехода в варп.

НЕТ

От неожиданного приступа боли Копье вздрогнул, и по его телу побежала рябь. Гулкий вопль пронзил его существо, словно луч лазера.

НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ

— Заткнись! — крикнул он, вскочив из-за стола и тряхнув головой. — Заткнись!

Голос внутри снова попытался закричать, но он утихомирил его резким выдохом и усилием воли. На мгновение Копье ощутил его внутри себя — мерцающий огонек в непроницаемой темноте его духа. Крошечная частица души Йозефа Сабрата, запертая в ловушке и неистовая.

Убийца упал на колени, наклонил голову и закрыл глаза. Он обратился внутрь себя, позволил мыслям спуститься в глубину разума. Это было похоже на поглощение океаном черного тягучего масла, но вместо того, чтобы сопротивляться, Копье дал темноте наполнить все свое существо, наслаждаясь ощущением погружения в пучину.

Он нырнул в бездну своей собственной расшатанной психики и стал искать нарушителя, человека, стараясь не пропустить окрашенные тени мыслей. Это оказалось нелегко: каждая жизнь, им разрушенная, а затем имитируемая, все еще сохранялась в глубинах его сознания смутным отзвуком. Но от каждой он избавлялся при помощи ритуала очищения, поэтому остатки ему ничуть не мешали, они были похожи на тени, оставленные на стене после взрыва ядерной бомбы. Однако частица Йозефа Сабрата до сих пор сохранилась. Эта сущность упрямо препятствовала уничтожению и не позволяла Копью изгнать ее из себя.

А вот и сияние во мраке. Дух Копья рванулся к нему, обнажив клыки, готовясь разорвать в клочья. Убийца обнаружил, что его противник окутан воспоминаниями — о моменте непереносимой обжигающей боли. Он рассмеялся, когда понял, что Сабрат переживает миг, когда Копье пронзил ему сердце костяным клинком. На этот раз убийца взглянул на этот эпизод с точки зрения своей жертвы.

Боль оказалась ослепляющей — и знакомой. Некоторое время Копье сомневался, но быстро узнал это ощущение — именно это ощущение. Память Сабрата вызвала всплеск его собственных воспоминаний — воспоминаний из его прошлого.

Копье с запозданием понял, что частица человека ускользнула от его хватки, догадавшись скрыться в сходстве воспоминаний; и он слишком поздно понял, что погружается в собственное прошлое, которое превратило его в чудовище.

Обратно в клетку. Боль и клетка…

Голоса снаружи. Воины, закрытые броней с ног до головы, идут и разговаривают. Ангелы войны, повелители орудий, черные души и монстры.

Голоса.

— Это оно?

Из тона и манеры ясно, что это командир и господин. Но тоже подчиняется.

— Да, мой лорд, — отвечает раненый. — Это пария, если верить записям, оставленным Сестрами Безмолвия. Но я таких еще не видел. И они тоже не поняли, что это такое. Скорее всего, оно было обречено на уничтожение.

Господин, который будет его господином, подходит ближе. Он видит лицо, исполненное удивления и ненависти.

— Я чувствую, как от него несет колдовством. Почему это создание не погибло вместе с кораблем и остальным грузом?

— Имперские Черные Корабли очень прочны. Некоторым из них удалось пережить наш обстрел.

Пауза, во время которой он делает несколько коротких вдохов, стараясь не пропустить дальнейший разговор.

— Расскажи, что он сделал.

Вздох, тревожный и опасливый.

— Напал на меня. Оторвал палец. Откусил зубами.

Издевательский смех.

— И ты позволил ему остаться в живых?

— Я бы уничтожил его, мой лорд, но потом… Потом он убил кодиция. Брата Садрана.

Смех прекратился. И проявился гнев.

— Каким образом?

— Садран лишился уха. Оно было откушено и проглочено целиком. А потом колдун стоял и ждал смерти. Садран… — Раненый с трудом подыскивает слова для объяснений. — Садран обратил на него свой гнев, и это существо отразило удар.

— Отразило…

В голосе господина появился новый оттенок. Заинтересованность.

— Огонь, мой лорд. Садрана поглотил его собственный огонь.

Тени переместились в сумраке за пределами клетки.

— Я никогда не видел, чтобы пария был способен на нечто подобное…

Господин подходит ближе, и он впервые имеет возможность взглянуть на него по-настоящему.

— А ты какой-то особенный, верно?

— Это может быть врожденная случайность, — говорит раненый. — Или, возможно, побочный эффект экспериментов Адептус Телепатика.

Улыбка в сумраке становится отчетливее.

— А возможно, это новый шанс.

Он прижимается к прутьям клетки и решается прикоснуться к эфирным граням командира и господина.

— Нам следует его убить, — раздается второй голос.

— Я сам буду решать это.

Он прикасается к мыслям и впервые в жизни обнаруживает сущность еще более мрачную, чем его собственная. Рожденная адом душа, погруженная во тьму, принадлежащая царству, которого он не в состоянии понять.

— Эреб, мой лорд… — пытается возразить раненый, но взгляд повелителя заставляет его умолкнуть.

— Слушай мой приказ, брат-капитан, — говорит тот, у кого черное сердце. — Устрани все следы нашего пребывания здесь и позаботься, чтобы это судно затерялось в варпе. Я возьму то, за чем мы пришли, а заодно заберу нашего нового друга. — Тот, кого называют Эребом, опять улыбается. — Я думаю, он может принести нам пользу.

Второй воин уходит, а господин наклоняется ближе.

— У тебя есть имя? — спрашивает он.

Он уже так давно не разговаривает, что с трудом формирует звуки, но наконец произносит единственное слово: