Кодекс жизнетворца - Джеймс Хоган

Прайс потрогал пальцем зуб и с сомнением посмотрел на Замбендорфа, потом отвернулся и уставился в стену. Неожиданно он встал, пересек кабину и подошел к иллюминатору.

- Что там? - спросил Замбендорф, поворачиваясь.

- Мне показалось, что там на краю света что-то шевельнулось... А может, и нет. Не знаю.

Замбендорф тоже встал и подошел к иллюминатору, чтобы взглянуть самому. Через несколько секунд он крикнул в сторону передней кабины:

- Можешь направить передний правый прожектор вперед, Кларисса?

- Зачем?

- Мы думаем, там что-то есть.

Мгновение спустя из корпуса вырвался конус света и ясно очертил на фоне тьмы фигуру талоида. Тот неподвижно стоял на коленях, прижав руки к груди и покорно склонив голову.

28

- Арргх!

Грурк поднял руки, защищая глаза, когда бок сверкающего существа открылся и изнутри полилось еще больше фиолетового свечения. Эта встреча явно предопределена: Жизнетворец избрал это мгновение, чтобы сообщить Грурку цель, к которой он готовился всю жизнь. Из горба на спине существа гремел хор голосов, они поднялись крещендо, возвещая приход великого, потом стихли. Грурк отнял руки от лица и взглянул... и тут же в ужасе и благоговении преклонил голову. На фоне сверкающей внутренности существа появилась едва различимая фигура. Постепенно ее очертания стали яснее широкий круглоголовый ангел с лицом, сияющим огнем, окутанный в сверкающее облако, посланный из небесного царства Жизнетворца его личный посланник к Грурку.

- Да встань ты с колен, дурак! - раздраженно сказал Замбендорф.

На экране переводчика, который он держал перед собой, появились слова: "ПОДНИМИСЬ С КОЛЕН. ТЫ ДУРАЧИШЬСЯ".

- Стереть, - со вздохом сказал Замбендорф. - Замена: встань.

- Восстань! - прогремел ангел и приблизился на несколько шагов. Перед собой он держал странное растение, которое Грурк не узнавал. За ним, в открытом боку существа, появился второй ангел.

- Вот, Вернон, - сказал Замбендорф в микрофон шлема. - Ваш первый талоид в непосредственной близости. - На талоиде одеяние их плетеной проволоки, плотный плащ и темная шапка из похожего на резину материала. Талоид медленно встал и взял в руки лежавший рядом металлический посох.

- Поразительно... - запинаясь, ответил Прайс. - Совсем не то, что смотреть записи на корабле. - Одну-две секунды длилось молчание. - Как вы думаете, что он здесь делает?

- Понятия не имею... наверно, его привлек свет и тепловое излучение флаера. Галилей мне кое-что рассказал, и я не удивлюсь, если он принял нас за богов или что-то в этом роде.

- Жутко, - сказал Прайс.

- Я Замбендорф, - сказал Замбендорф, снова включая переводчик и указывая на себя; потом приказал прибору: - Назовись.

- Я Носящий, - услышал талоид преобразованные компьютером импульсы; это соответствовало имени Замбендорфа. Носящий священные символы жизни, решил Грурк. Потом ангел спросил: - Как тебя зовут?

- Грурк, которого также называют Слышателем-Голосов, сын Метгарка и Гурскерии и брат Тирга, - ответил Грурк. Он удивился, что ангел не знает этого.

- Нет, не так длинно. Покороче, - сказал ангел.

Небесные голоса снова звучали в отдалении. Как будто говорили "Свет и страх..." Или "Шли свет и страх..."? Грурк нахмурился, пытаясь понять смысл происходящего. Ангел продолжал стоять в ожидании. Почему ангел не принял его имя? Что говорят голоса?

И тут Грурк понял. Это момент духовного возрождения, и он символизируется новым именем, которое он отныне будет носить. Ангел хочет, чтобы он носил новое имя, данное ему Жизнетворцем. И об этом же говорят голоса.

- Просветитель! - с внезапным вдохновением воскликнул Грурк. - Меня зовут Просветитель!

ИМЯ ПОЛУЧЕНО, - появилось на экране переводчика. - ЗАПРАШИВАЕТСЯ АНГЛИЙСКИЙ ЭКВИВАЛЕНТ.

Замбендорф мгновение подумал и ответил:

- Моисей. По буквам: М-о-и-с-е-й.

МОИСЕЙ? - попросил подтверждения экран.

- Да.

- По приказу Жизнетворца я обойду весь мир и всюду буду приносить свет, - заявил Просветитель, голос его дрожал. - Я уничтожу святотатцев и смету неверующих, которые не преклонятся перед святыми словами, которые я принесу им. Я...

- Остановись! Ты говоришь непонятно. Твои слова не имеют смысла. Говори проще. И короче.

Говорил не сам ангел, а ветвь, которую он держал в руке, и Просветитель вдруг понял: ангел учит ветвь говорить. Он в благоговении смотрел. Потом решил, что это чудо - доказательство того, что ангел действительно послан Жизнетворцем. Это объясняет его вопросы: ветвь подобна ребенку, она не может сразу понять всю сложность речи.

- Моя задача сейчас, - сказал он, стараясь говорить коротко и ясно, обратиться ко всему миру. Убить врагов Жизнетворца.

- Обратиться к миру значит говорить с робосуществами? - спросила ветвь.

- Да, - ответил Просветитель.

В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ РАБОТА МОИСЕЯ - ГОВОРИТЬ С ТАЛОИДАМИ, УБИВАТЬ ЕРЕТИКОВ, - сообщил экран Замбендорфу.

Замбендорф покачал головой.

- Нет! Нет! Убивать нельзя! Ты должен это понять!

Экран преподнес:

- УБИВАТЬ ДРУГ ДРУГА НЕПРАВИЛЬНО. ОЧЕНЬ ЖЕЛАТЕЛЬНО, ЧТОБЫ ТЫ ЭТО ПОНЯЛ.

- Черт возьми! - пробормотал Замбендорф. - Стереть. Замена: не убивать друг друга. Императив: надо понять.

(Фраза 1) НЕ УБИВАЙ.

(Фраза 2) ИМПЕРАТИВ = команда?

- О, дьявольщина... Стереть фразу два, - приказал Замбендорф.

И ветвь сказала:

- Не убий.

- Кларисса, - позвал по радио Замбендорф. - Как у вас дела?

- Мы почти кончили. А что?

- Может Отто выйти ко мне? Он лучше обращается с этим проклятым переводчиком, чем я.

- Готов. Выйду, как только надену шлем, - послышался голос Абакяна.

Тем временем Просветитель стоял, охваченный благоговением. Он слышал божественный приказ. Но какую новую мудрость открывает ему Жизнетворец? Неужели Его власть так сильна, что верные Ему не должны бояться врагов? Неужели надо не наказывать еретиков, святотатцев и неверующих? Просветитель смотрел на ветвь в руке ангела и размышлял над этим новым учением. И тут медленно открылось его внутреннее зрение. Ведь убийство другого робосущества, помимо жестокости и невежества, означает неспособность переубедить его другими средствами. Оно не требует обучения и знаний, не требует дисциплины духа и самопознания, не требует постижения высших истин. На убийство способны даже дикари из болот южнее Серетгина. Они не знают другого способа решения своих споров.

Поистине это священное мгновение, и оно будет записано в Писании, а на это святое место будут приходить паломники и кающиеся все дюжины яркостей, что остались до конца света. Это мгновение должно быть отмечено чем-то таким, что сделает его бессмертным, и место явления святого ангела тоже должно быть отмечено. Он огляделся и увидел плоскую скалу, явно помещенную здесь для этой цели. Подошел к ней и концом своего посоха медленно и торжественно написал:

НЕ УБИЙ.

Закончив, он поднял голову и увидел, что появился третий ангел.

- Что еще приказывает Жизнетворец? - покорно спросил Просветитель.

Абакян взял переводчик у Замбендорфа.

- Кажется, сообщение сильно поразило его, - сказал он. - Может, для них это совершенно новая мысль. Он хочет знать, что еще мы ему сообщим.

- Они не должны верить тем, кто говорит, что они существа второго сорта, бесполезные и ненужные, - сказал Замбендорф. - Но не должны они себя считать и превосходящими другие народы. Все народы должны воспринимать друг друга как равных партнеров и учиться сотрудничать, чтобы построить лучшую жизнь. - После короткого обмена фразами с переводчиком Абакян привел это в понятный машине вид.

И ветвь снова заговорила. Просветитель выслушал, потом добавил номер 1 к своей предыдущей записи и под ней записал:

2. ВСЕ ТВОИ БЛИЖНИЕ РАВНЫ ТЕБЕ. ПОМОГАЙ СВОИМ БЛИЖНИМ, И БЛИЖНИЕ ТВОИ ПОМОГУТ ТЕБЕ.

Просветителя просвещают, а он подарит это просвещение всему миру. В нескольких простых словах Жизнетворец открывает перед ним картину совершенно нового мира, в котором процветают все робосущества, они помогают друг другу, в этом мире царит дух сочувствия, сотрудничества, терпимости и понимания. Все станут братьями, как они с Тиргом. Начнется новая эра, эра отказа от убийства и насилия, их заменит всеобщая любовь. Это мощная и глубокая сила, способная преобразовать мир.

- Что он делает? - спросил Пирс, когда талоид закончил своим посохом царапать второй ряд закорючек на ледяной плите.

- У него нет с собой записной книжки, - ответил Абакян. - Наверно, мы говорим правильные вещи.

Прайс еще несколько секунд смотрел на талоида.

- Сейчас вернусь, - сказал он и исчез в открытом люке флаера.

- Я кончила, - послышался голос Клариссы. - Как там наша жестянка?

- Нам нужно еще несколько минут, - ответил Замбендорф. Он переключился на местную волну, сказав Абакяну: - Они не должны слепо верить всему, что им говорят. Только факты подскажут им, где истина, а факты нельзя изменить по своему желанию.