Останься единственным - Адалин Черно

Ответить Кира не успевает, да и не пытается. Я хватаю Лиду за руку и волочу к двери. Толкнув ее за порог виллы, говорю с ослепляющей яростью в голосе:

– Не уйдешь через минуту – вызову полицию. Явишься сюда еще раз – сделаю то же самое. Это понятно?

– Понятно, Багров… – как-то потерянно роняет Лида и, развернувшись, спускается по ступенькам.

Захлопнув дверь, перевожу дыхание и иду к Кире. Когда не нахожу ее в кухне, внутри все леденеет. Боюсь, что она себя накрутила и прямо сейчас собирает свои вещи.

Поднявшись на второй этаж, нахожу ее в нашей спальне. Правда, вещи она не собирает. Стоит спиной к входной двери, смотрит куда-то в окно.

– Кира, – зову ее.

– Это правда? – спрашивает.

– Что именно?

– Он твой сын?

– Этого я не знаю.

– Но она была беременна?

– Была.

– И ты на ней не женился, – не спрашивает, а утверждает.

– Не женился.

Кира поворачивается. Не плачет, да и в общем расстроенной не выглядит. Спокойная, уравновешенная, делает несколько шагов в мою сторону и останавливается в шаге от меня.

– Почему не женился? – спрашивает и в глаза мне заглядывает.

– Мы были знакомы не так много. Когда она сказала о беременности, я это принял, но замуж ее не позвал. Потом Лида предоставила мне справку об аборте. Мы расстались и больше не виделись.

Прикосновение Киры оказывается неожиданным. Она меня обнимает. Прижимается, обвивает мою шею и, встав на носочки, прижимается щекой к плечу.

– Мы это переживем, – выдает совершенно по-взрослому. – Прости, что пригласила ее сюда.

Глава 36

Кира

Я не вцепилась Лиде в волосы только потому, что Кирилл выпроводил ее сам. Пока они идут к выходу, я бросаюсь на второй этаж. Меня такие эмоции захлестывают – боюсь взорваться и перебить ту немногочисленную посуду, что есть на кухне. Стараюсь взять себя в руки в спальне, и то, когда Кирилл заходит, голос звенит напряжением. Я не могу устроить ему истерику, не могу.

Сдерживаюсь. Охлаждаюсь. Успокаиваюсь.

Когда чувствую, что отпустило, иду к Кириллу.

– Почему не женился? – задаю ему вопрос.

Жду, конечно, ответа. Не знаю, что хочу услышать. Что угодно. Просто мне нужно знать.

– Мы были знакомы не так много. Когда она сказала о беременности, я это принял, но замуж ее не позвал. Потом Лида предоставила мне справку об аборте. Мы расстались и больше не виделись.

Выдыхаю. А затем и вовсе к Кириллу прижимаюсь. Обнимаю его, закидывая руки ему на плечи. Прячусь лицом в ложбинке шеи. Втягиваю носом его запах и чувствую, как меня отпускает. Не полностью, конечно. Стоит представить, что этот Рома, который пришел в наш дом, окажется его сыном, меня снова накрывает. С головой злость затягивает. Вспыхиваю, как спичка, но тут же тушу пожар. Тушу, понимая, что Кириллу тоже непросто. Он об этом ребенке не знал и не может, конечно, оставить ситуацию без внимания. Не может же? Я бы хотела, чтобы мог…

Никакого ДНК, никакого признания. Ничего… не хочу даже думать, что между нами появится ребенок. Чужой. Не мой, в смысле. Кирилла я очень люблю, но принять ребенка… тогда, когда я думала, что мой малыш будет у нас единственным?

Ни за что!

– Мы это переживем, – говорю Кириллу уверенно и, как мне кажется, даже спокойно. – Прости, что пригласила ее сюда.

– Ты не виновата. Мне стоило узнать у Селены, что с соседней виллой.

Я киваю на автомате. Когда Кирилл отстраняется, отпускать его не спешу. Хватаюсь за него руками, встаю на носочки и тянусь за поцелуем. Он целует, конечно. Даже не думает отказывать.

– Ты точно в порядке? – заботливо интересуется, внимательно всматриваясь в мое лицо.

– Точно.

– Мне жаль, что тебе пришлось выслушать все это сегодня. Я не считал нужным говорить о прошлых отношениях.

– Надеюсь, сюрпризов больше не будет, – улыбаюсь. – Новых детей, желающих заявить свои права на твою компанию.

– Компания, между прочим, еще не моя.

– И все же.

– Ревнуешь?

– Конечно! Я надеялась, все достанется одному ребенку. Моему.

– Нашему, – поправляет меня Кирилл, а затем добавляет: – Одному? Не хочешь подумать о братике или сестричке?

– Не рано ли?

За пустой болтовней отвлекаюсь и окончательно успокаиваюсь. Сердце перестает стучать в бешеном ритме, я даже нахожу в себе силы поесть. Соглашаюсь на доставку, а как только еда приходит – с огромным аппетитом начинаю поглощать заказанный салат и мясо.

– Как насчет сходить на море? – предлагает Кирилл после обеда.

– Вечером. Солнце слишком жарит, боюсь, это не очень полезно для ребенка.

О вреде солнца я задумываюсь в последнюю очередь. Просто не хочу выходить. Опасаюсь столкнуться с Лидой и ее сыном. О том, что ребенок может быть и сыном Кирилла, стараюсь не думать.

От предложенной Кириллом экскурсии в сопровождении индивидуального гида тоже отказываюсь. Соглашаюсь только на поездку в магазин – и то только потому, что мои отказы будут выглядеть слишком подозрительно. В таком режиме у нас проходит несколько дней, а потом Кирилл оставляет меня одну. По моей просьбе едет в магазин за медом, а я, сославшись на тошноту, остаюсь.

Как только за Кириллом закрывается дверь, я начинаю нервно ходить по комнате. Думала, что скопившееся внутри отчаяние и злость выплеснутся наружу, но этого не произошло. Я словно выдохлась. Медовый месяц, безусловно, испорчен. Я не думаю об отдыхе.

Меня волнует предстоящая экспертиза ДНК, если Лида на нее согласится, и… результаты. Пожалуй, именно из-за них переживаю больше всего. Боюсь, что ребенок действительно окажется от Кирилла. Что тогда? Как он поступит? Решит его принять? Запишет на себя и… будет забирать на выходные? Или… ездить к ней? Господи, ни за что!

Хочу задать все эти вопросы Кириллу, но молчу, конечно же. Молчу, понимая, что сейчас у него вряд ли есть на них ответы.

Он возвращается домой поздно. Гораздо позже,