Словно птица - Люси Кристофер

Я с глухим стуком падаю на землю. Джек наклоняется надо мной, вцепляется руками мне в куртку, пытается выхватить телефон из кармана.

— Отвали! — кричу я.

Он тянет меня за руки, пытается поднять.

— Это мама, возьми трубку.

— Прекрати! — Я перекатываюсь по траве подальше от него. — Она же звонит мне, а не тебе!

— Просто возьми чертову трубку! — Он все еще крепко держит меня, не думая о том, что мне больно.

Я роюсь в кармане. Не могу быстро нащупать телефон. Кроуви подбегает к нам и встает позади Джека, переводя взгляд с него на меня. Он все еще улыбается, думая, что все это — просто глупая шутка. Телефон замолкает.

Джек швыряет в меня ногой комок грязи.

— Это ты виновата!

Я стою на коленях на земле и смотрю на него.

— А тебе плевать, — говорю я. — Ты только кривляешься перед своей подружкой и совсем не думаешь о папе.

Лицо Джека темнеет. Он бросается на меня, явно собираясь ударить. Но тут снова начинает звонить телефон. Я отхожу на несколько шагов, чтобы ответить, а Кроуви встает между мной и Джеком и что-то шепчет ему на ухо. На экране высвечивается мамино лицо.

— Как папа? — спрашиваю я.

Повисает молчание. Я вся каменею; уверена, что на секунду у меня перестает биться сердце. Джек и Кроуви подходят ближе, встают рядом со мной. Я не шевелюсь, даже не отталкиваю их. Слышу, как тяжело вздыхает мама.

— Ему стало хуже, — тихо говорит она. — Давайте я заеду за вами.

Глава 61

Я хватаю крылья и бегу. Не глядя на Джека и его приятелей, несусь через поле опустив голову. Конечно, Джек следует за мной.

— Мама будет на автобусной остановке через десять минут, — кричу я ему через плечо. — Сам решай, хочешь поехать с нами или нет.

Он оборачивается и что-то кричит друзьям. Я бегу не останавливаясь. Мимо музыкальной школы, через парковку для учителей, мимо здания администрации. Мне даже не приходит в голову остановиться и сообщить кому-нибудь, что я уезжаю.

Мы садимся на остановке, на противоположных концах лавочки. Джек и не думает извиняться за то, что толкнул меня.

Подъезжает мама; под глазами у нее черные полоски от потекшей туши.

— Как он? — спрашивает Джек.

— У него снова нарушились сердечные ритмы, и он не реагирует на антибиотики.

Она наклоняется и стирает грязное пятно у Джека со щеки.

— Теперь врачи практически уверены, что это инфекция.

— А они знают, как он ее подхватил? — спрашиваю я тихо.

— Они проводят исследования, чтобы понять.

Мы замолкаем. Единственный звук в машине — скрип щеток по лобовому стеклу. Я убираю крылья с колен и отталкиваю подальше от себя. Вспоминаю, как все смеялись над ними в школе, и вдруг понимаю, что я их просто ненавижу. Они даже не помогли лебедю взлететь. И папа благодаря им не стал чувствовать себя лучше.

Мама рассказывает о переживании доктора из-за того, что папин организм может отторгать новый клапан.

— Если причина в этом, то все правда очень серьезно, — шепчет она.

Я надеюсь, что клапан для папы взяли у крепкой свиньи. И что эта свинья могла бегать целый день и никогда не уставала. Я растираю руки в тех местах, где хватал меня Джек, потом отворачиваю рукава рубашки и вижу, что на коже уже появились красные пятна.

Мама выруливает на кольцевую дорогу, и мы выезжаем из города. Мы уже приближаемся к больнице, когда появляется стая. Лебеди пролетают над дорогой, прямо перед нами, и направляются в противоположную сторону. Я оборачиваюсь и смотрю на них. Как и в прошлый раз, мне кажется, что они летят к полям позади дедушкиного дома.

— Нужно проследить за ними, — говорю я. — Папа очень хотел бы узнать, куда они переселились. Это может сильно поднять ему настроение.

Мама смотрит на меня в зеркало заднего вида:

— Не сейчас, Айла.

Вся парковка занята, и маме приходится нарезать круг за кругом. Кажется, будто все места забиты навечно. В конце концов она ставит автомобиль в каком-то углу вплотную к забору, где даже не обозначено официального места.

— И так сойдет, — заключает она.

Я оставляю крылья в машине. Хватаюсь пальцами за сетку ограды и прислушиваюсь к голосам лебедей. Но слышу только дождь. Может быть, птица с моего озера уже улетела, может, она присоединилась к стае, которая только что пролетала у нас над головами. Почему Гарри не написал мне, не рассказал об этом? Он поцеловал меня уже почти два дня назад, и больше от него не было никаких вестей.

Я бегу за мамой и Джеком. Лифт мы ждем сто лет. Засунув руки в карманы, я сжимаю их в такт сердцебиению. На этаже Гарри в лифт заходит целая команда медсестер. Надеюсь, с ним все в порядке. Может, у него просто села батарейка в телефоне и он почему-то не смог его зарядить. Или до сих пор смущается из-за того, что произошло той ночью. Я впиваюсь ногтями в ладони, пока не становится совсем больно, и изо всех сил стараюсь верить, что Гарри не стало хуже. Зайду к нему после папы; схожу и сама посмотрю. При одной мысли, что я его увижу, в груди снова начинают порхать бабочки.

Навстречу нам торопливо идет медсестра, которая присматривала за папой в прошлый раз.

— Пока без изменений, — сообщает она и внимательно следит за маминым выражением лица. Переводит взгляд с меня на Джека. — Боюсь, вам придется заходить по одному. И каждый сможет провести там не больше пяти минут.

— Я первый, — говорит Джек. Ненавижу его за это.

Мама с Джеком надевают бахилы поверх обуви и заходят в палату. Я хочу подождать их на стуле у стойки администратора, но не могу усидеть на месте. Принимаюсь расхаживать туда-сюда по коридору. Провожу рукой по стене. Кажется, я помню, как однажды уже ждала чего-то в таком же коридоре, давно, до папиной болезни, и тогда мы были все вместе. У меня в голове целая куча странных воспоминаний, в которых я не могу разобраться. Мама обнимает папу за пояс. Я прощаюсь с бабушкой. Дедушка плачет. Вспомнив это, я замираю на месте. Я в ужасе от одного воспоминания о плачущем дедушке. А может, в голове у меня все перепуталось и на самом деле тогда плакал папа…

Я опять подхожу к отделению реанимации. Почему мама с Джеком так долго не возвращаются? Медсестра сказала: пять минут. Смотрю на часы, подсчитываю, что уже