Алексей Косыгин. «Второй» среди «первых», «первый» среди «вторых» - Телицын Вадим Леонидович

Косыгин, как мы помним, был утвержден тогда же, в 1958-м, заместителем председателя Президиума Совета министров Советского Союза.

Н. С. Хрущев и А. Н. Косыгин на территории Кремля. 1958. [РГАСПИ. Ф. 397. Оп. 3. Д. 941]

Последний раз Косыгин поддержал Хрущева в 1960-м, когда тот смещал еще один «антипартийный элемент» — К. Е. Ворошилова — с поста председателя Верховного Совета СССР. Хрущев давно мечтал убрать Ворошилова с этого поста, но не решался, понимая, каким авторитетом до сих пор обладает «герой гражданской войны» Климент Ефремович среди советских обывателей. Но подвернулся случай — встреча Ворошилова с сыном Сталина Василием, произошедшая 9 апреля 1960 года. Разговор их был записан (за Василием следили, учитывая его разгульную жизнь и несдержанный во время пьянок язык). Вряд ли на диалог обратили бы внимание, так как Ворошилов пытался только лишь образумить сталинского отпрыска, но во время беседы он уж очень хорошо отзывался о Сталине, не забывая, правда, критиковать недавно «осужденных партией» Молотова и Кагановича. Но сам факт встречи возмутил Хрущева, и этот случай рассматривали как отдельный вопрос на заседании Президиума ЦК КПСС уже 15 апреля того же года.

Ворошилову досталось по «полной программе».

Выступил и Косыгин, речь его, правда, была несколько сбивчивой:

— Василий Сталин — государственный преступник. Необходимо его изолировать. Неправильно, что его принял товарищ Ворошилов, неправильно ведет, обзывая товарищей. Вот: Вы — старый человек — зачем это говорить? Осудить поведение товарища Ворошилова[329].

Василия Сталина Косыгин совсем не знал, хотя и был прекрасно наслышан обо всех его «шалостях».

Ворошилов каялся, но пост председателя Верховного Совета пришлось оставить.

Совсем иное отношение у Алексея Николаевича было к дочери Сталина Светлане. Он помогал ей даже тогда, когда сам — даже будучи председателем Совета министров — мог пострадать. Доказательством тому может служить история бегства Светланы Сталиной из Советского Союза.

Началось все со знакомства Светланы с гражданином Индии Браджешем Сингхом. Через непродолжительное время стало известно, что они подали документы в загс.

О ситуации было доложено (сотрудниками КГБ) лично Л. И. Брежневу и А. Н. Косыгину, то есть первым лицам государства — генеральному секретарю ЦК и председателю Совета министров. В «соответствующих структурах» помнили, что Косыгин всегда питал самые добрые и отеческие чувства к Светлане (в отличие от Василия) «и в сложных житейских проблемах был ее постоянным и добрым опекуном».

Алексей Николаевич встретился со Светланой 5 мая 1965 года в бывшем кабинете ее отца, который тогда занимал как премьер-министр, и попытался объяснить ей — очень убедительно, — что лично он против заключения брака хотя бы потому, что Браджеш Сингх женат и не собирается порывать с семьей, которая проживает в Индии. Да и сам Сингх очень больной человек.

Светлана Аллилуева (Сталина). 1940-е. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1669. Л. 26]

Косыгин предложил Светлане жить с Браджешем Сингхом в гражданском браке и обещал, что высшее партийное руководство Советского Союза будет смотреть на эту ситуацию сквозь пальцы.

Светлана прислушалась к советам Косыгина. Сингх переехал к ней, и она «фактически не только стала гражданской женой, но и содержала своего сожителя, поскольку всю свою зарплату он отправлял семье в Индию, иногда и сам выезжая на родину»[330].

Но совместная жизнь продолжалась совсем не долго…

31 октября 1966 года Сингх умер. Его тело кремировали в Москве, а Светлана отправила письмо лично Л. И. Брежневу с просьбой о временном выезде в Индию, куда должна была, нет, обязана была доставить прах усопшего.

Она вновь встречается с А. Косыгиным, которого Брежнев просил разобраться с ситуацией, и просит разрешить ей выехать на родину покойного мужа, чтобы «развеять его прах над священными водами Ганга».

Политбюро ЦК КПСС от 4 ноября 1966 года — очень оперативно — вынесло решение: «Согласиться с просьбой о выезде в Индию на 7 дней Аллилуевой Светланы. Поручить товарищу Семичастному В. Е. [председатель Комитета государственной безопасности СССР. — В. Т.] выделить двух работников [КГБ] для поездки с ней в Индию»[331].

По сути, вопрос этот решало не Политбюро, а один Косыгин. Он стал единственным, кто взял на себя ответственность за все возможные последствия. Понимал ли он, что рискует? Уверен, что да, понимал, но, относясь к Светлане как к дочери, все равно готов был ей помочь.

В КГБ стало известно, что к тому времени Светлана закончила работу над своей рукописью «Двадцать писем к другу», копию которой чекисты смогли заполучить. По их мнению, «ничего особо криминального в них не было — немного грязи по поводу репрессивной политики отца, благодарность Хрущеву и Косыгину за то, что после смерти Сталина ей сохранили многие льготы и привилегии, воспоминания о встрече с Василием после его выхода из Владимирской тюрьмы и другие эпизоды семейной жизни»[332].

В Индию она рукопись не взяла, но смогла переправить ее с помощью дочери посла Индии в СССР, с которой была прекрасно знакома. Правда, много лет спустя после этой истории роль «курьера» в передаче рукописи стремились присвоить себе многие, в том числе и очень сомнительные личности.

В Советский Союз Светлана не вернулась. Ей удалось незаметно для сопровождающих пробраться на территорию американского посольства в Дели, благо, что оно было рядом с отелем, где она остановилась. Оттуда ее тайно переправили в столичный аэропорт, а затем в Швейцарию, где она и попросила политического убежища.

Побег Светлана готовила тщательно и долго, видимо, продумывая возможные варианты еще при жизни Браджеша Сингха. И ни с кем, даже с самыми близкими людьми, не делилась планами, ее сын Иосиф оставался в полном неведении, он готовился к свадьбе и никак не ожидал, что его мать проманкирует это событие. И самые близкие подруги не могли ничего сказать, когда их вызывали в КГБ (после бегства Светланы), стремясь выяснить, что же и кому же все же было известно. Она смогла «обвести вокруг пальца» не только своих близких, но и сотрудников советского посольства, и сопровождающих ее в Индии чекистов.

Над сотрудниками КГБ, осуществлявшими контроль над Светланой в Индии, нависла серьезная угроза, однако в дело вновь вмешался Косыгин, который отвел возможность наказания от чекистов[333]. Но председатель КГБ СССР все-таки лишился должности. Как вспоминал Шелест, «формальным поводом послужил побег на Запад дочери Сталина Светланы Аллилуевой. Семичастный, оправдываясь, доказывал, что категорически возражал против ее поездки в Индию, решение принял Косыгин. Его, однако, не стали слушать»[334]. То был первый камень «нелюбви» к Алексею Николаевичу со стороны руководства Комитета государственной безопасности, все явственнее проявлявшейся годами позже…

Повседневная обыденность

Но не эти «реплики» и «истории» составляли бытие Алексея Николаевича, они — скорее, исключение из правил для Косыгина, его повседневная жизнь была наполнена иным — экономикой, экономикой и еще раз экономикой.

Стоит обратиться к его выступлениям на заседаниях Президиума ЦК КПСС, где решались хозяйственные вопросы, многие из которых были важнейшими для национального хозяйства страны, и становится ясным, что для Косыгина оставалось первоочередным и главенствующим.