Прикосновение - Колин Маккалоу

Неужели Элизабет сказала правду? О том, что он скоро возненавидит ее? Если в душу к нему и закралась ненависть, то лишь потому, что ему, Александру Кинроссу, было невыносимо думать, что сейчас его жена страдает только из-за него.

«В пятнадцать. В пятнадцать лет я сбежал из дому и все эти годы добивался всего, о чем мечтал. Скоро мне тридцать три, а я уже достиг того, что другие мужчины получают годам к семидесяти. У меня стальная воля, моя власть почти неограниченна, я могу диктовать свои условия болванам из Сиднея, которые возлагают все надежды на политику и живут на широкую ногу, не имея достаточных доходов. Я главный пайщик самого прибыльного золотого рудника в мировой истории, мне принадлежат уголь, железо, земли, целый город и железная дорога. Но несмотря на все это, я не в силах хотя бы просто понравиться семнадцатилетней девчонке, не говоря уже о том, чтобы завладеть ее сердцем. Я дарю ей драгоценности, а она морщится так, словно ее тошнит. Касаюсь ее, а она съеживается и леденеет. Пытаюсь поговорить — отделывается односложными ответами и всем видом дает понять, что разговор ей неинтересен. Ее единственные друзья — женщины: в Руби она вцепилась с жадностью малого ребенка. Ничего себе история».

Его мысли двигались по замкнутому кругу, повторяя свой путь бесчисленное множество раз, до тех пор, пока в четыре часа утра в библиотеку не заглянул сэр Эдвард. Он еще не успел надеть сюртук и опустить закатанные рукава рубашки, только снял забрызганный кровью передник. Но на лице играла улыбка.

— Поздравляю вас, Александр. — Он протянул руку. — У вас здоровенькая девочка. Восемь фунтов.

Девочка… Так он и думал.

— А Элизабет?.. — с замиранием сердца спросил он.

— Эклампсия отступила, но только через неделю я смогу с уверенностью сказать, что опасность миновала. Судороги могут возобновиться в любой момент, хотя лично я считаю, что сульфат магния сделал свое дело.

— А мне можно подняться к ней?

— Я за вами и пришел.

В спальне по-прежнему резко пахло карболкой — неприятный запах, но лучше тошнотворной вони крови или тлена. Элизабет лежала на спине, умытая, переодетая, с плоским животом. Александр опасливо приблизился к ней, остро сознавая, что жизнь не подготовила его к подобным встречам. Глаза Элизабет были открыты, лицо казалось серым от усталости, из трещин в уголках губ сочилась кровь.

— Элизабет… — позвал он и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Александр, — она слабо улыбнулась, — у нас дочка. Извини, что не сын.

— А я ничуть не жалею! — искренне воскликнул Александр. — Чарлз давно объяснил мне, что дочери даже лучше. Как ты?

— Гораздо лучше. Сэр Эдвард говорит, что судороги могут повториться, но мне что-то не верится.

Александр поднес ее ладонь к губам и поцеловал.

— Маленькая мама, я люблю тебя.

Ее сияющие глаза потускнели.

— Как мы ее назовем?

— А как ты хотела бы?

— Элеонора.

— В школе ее будут звать Нелл.

— Мне нравится. А тебе?

— Тоже. Хорошее имя, не смешное и не напыщенное. А можно мне на нее посмотреть?

Подошла леди Уайлер с тугим свертком и вложила его в руки Элизабет.

— Я тоже еще не видела ее, — сказала Элизабет и откинула угол детского одеяльца. — Ах, Александр! Какая прелесть!

Густой черный хохолок, глазки, сощуренные от яркого света газовой лампы, сизоватая и будто смазанная жиром кожа, крохотный разинутый ротик…

— Д-да, — неловко кашлянув, согласился Александр. — Она красавица, наша малышка Элеонора. Элеонора Кинросс. Звучит!

— Вот увидите, она будет папиной дочкой, — весело пообещала леди Уайлер, забирая ребенка. — Как все первые дочери.

— Не могу дождаться, — ответил Александр и вышел из спальни.

Учеба, образование… Сначала нанять гувернантку, потом — хорошего учителя, чтобы подготовил ее в университет Образование — это все.

«В сиднейскую школу я ее не отправлю, не доверяю я тамошним учителям. Нелл — да, это звучит лучше, чем Элеонора, — останется под моим присмотром. И пусть Констанс даже не пытается убедить меня, что девочкам необходимо общаться учиться флиртовать и вращаться в свете. Да, будущее моей дочери предопределено: высшее образование, языки и история и Ли Коствен в мужья. Если удача мне еще не изменила, следующим родится мальчик, но ставку я сделаю на Нелл и Ли. В жилах моих внуков будет течь моя кровь и кровь Руби — завидное наследие!»

Сэр Эдвард и леди Уайлер покинули Кинросс-Хаус через восемь дней после рождения малышки Элеоноры. Судороги у Элизабет не возобновлялись, силы быстро возвращались к ней. Врач посоветовал счастливым родителям шесть месяцев воздерживаться от исполнения супружеских обязанностей, но обнадежил, что вторая беременность пройдет легче. Эклампсия — недуг первых беременностей.

Беспокойство у сэра Эдварда вызывала только выбранная Элизабет кормилица, поскольку у нее самой молоко так и не появилось. Выкормить малышку предстояло кузине Яшмы и Жемчужины по имени Крылышко Бабочки — ее ребенок умер примерно в то же время, когда родилась Элеонора. Но молоко китаянки?!

— Еще неизвестно, подойдет ли оно вашему ребенку, — увещевал врач. — Все расы в мире разные, и, возможно, молоко матери, принадлежащей к одной расе, не годится для ребенка, принадлежащего к другой. Очень вас прошу, миссис Кинросс, постарайтесь найти белую кормилицу!

— Чепуха! — отвечала Элизабет, в которой вдруг проснулось шотландское упрямство. — Любое молоко — это молоко. Иначе кошки не выкармливали бы щенят, а собаки — котят. Я читала, что в Америке негритянки кормят белых младенцев. У Крылышка Бабочки молока хватит на двоих, моя Элеонора не будет голодать.

— Как вам угодно, — со вздохом сдался сэр Эдвард.

— И все-таки странные они люди, — сказал он жене в поезде по дороге в Литгоу. — Неужели Александру Кинроссу совсем нет дела до политики? Робертсон, Паркс и даже либералы, заигрывающие с рабочим классом, твердо убеждены: китайцы представляют опасность, их эмиграцию в Австралию следует пресечь. Многие требуют депортировать здешних китайцев на родину. А Кинросс строит свою империю с помощью китайцев, а его жена нанимает в кормилицы не кого-нибудь, а китаянку! Если они и впредь будут придерживаться подобных взглядов, им несдобровать.

— А я не понимаю, с какой стати, — невозмутимо возразила леди Уайлер. — Если бы Александр эксплуатировал китайцев, обращался с ними как с рабами, в его доспехах появилась бы трещина. Но он не дает ни малейшего повода вмешиваться в его дела.

— Дорогая, не все политики способны рассуждать логично.