КвазаРазмерность. Книга 5 - Виталий Вавикин

Вначале Шамс не понимала смысла разрозненных звуков, но затем они начали складываться в простейшие мотивы, которые сплетались, образуя сложные мелодии. Сознание со скрипом вспоминало, как нужно воспринимать музыку. Подобное Шамс пережила, когда Прай-Ми объяснял ей, что такое живопись: разрозненные пятна долго отказывались собираться в картинку, вернее глаза отказывались воспринимать цвета как единое целое, цепляясь за каждый в отдельности. Прай-Ми смеялся над Шамс и говорил, что его брат не мог адаптироваться еще дольше. Шамс злилась на него за смех и на себя за то, что не могла с такой же легкостью начать воспринимать все эти архаизмы, как любовник.

Они лежали в постели, и приобретенный на черном рынке модулятор нейронных полей блокировал большинство функций интегрированного жидкого чипа, чтобы, как говорил Прай-Ми, усилить букет чувств от близости – еще одно почерпнутое в прошлом знание. Их встречи всегда проходили в Размерности, удивляя Шамс, ведь Прай-Ми, как и она, был коренным жителем Квазара, где материальный мир не вызывал ничего, кроме отвращения. Впрочем, в Размерности то, чем занимался Прай-Ми, тоже вызывало много споров и неодобрения. Люди обычно ограничивались нейронными связями, а тут…

В первые недели завязавшихся отношений Шамс старалась не думать об этом, убеждая себя, что уступает извращенным желаниям любовника о физической близости только ради того, чтобы выудить у него наработки будущей «Мекки» и применить их в «Фивах», на которые они тогда оба работали. Но потом подобная связь начала нравиться ей. Вызывавшая отвращение близость преобразилась, как прежде это случилось с музыкой и живописью, – разрозненная гамма чувств, воспринимаемая в отдельности, собралась воедино, став целым. Наборы звуков превратились в дивные мелодии, нагромождения мазков краски распустились яркими картинами, глядя на которые можно было не только воспринимать информационный набор необходимых контуров, но и додумывать отсутствующие детали, переживать чувства, отраженные художником на холсте.

Это было сложно и одновременно волнительно, чарующе, незабываемо. Оно оживляло что-то внутри естества. Тело и сознание начинали действовать в унисон: воображение вспыхивало сотнями образов, сердце учащенно билось. Словно между миром энергии и материи появлялась незримая связь, для осуществления которой были не нужны ни терминалы переходов, ни компенсаторы резонансов… Нечто подобное Шамс начала чувствовать во время близости с Прай-Ми. На фоне новых восприятий нейронная близость, а тем более близость в Квазаре казалась искусственной и стерильной до отвращения. Но потом ночь с любовником заканчивалась. Приходилось отключать модулятор нейронных полей, блокировавший многие функции интегрированного от рождения жидкого чипа, и возвращаться в электронную до мозга костей реальность КвазаРазмерности… И дивная ночь теряла свое очарование…

Поэтому, когда пришло время открыть карты и предать Прай-Ми, Шамс не колебалась, сделав выбор в пользу реальности, а не зыбкого миража прошлого, который с трудом доживал до утра.

Сейчас, глядя на карлика, взявшего себе в качестве персонажа тело клона-гиганта, отличавшееся не только физической силой, но и тем, что прежний хозяин вошел в историю, как первый предводитель бунтующих, кому удалось обрушить систему, Шамс пыталась понять, какой бес вселился в Думаха, заставив сделать подобный выбор. А почему он подсунул ей тело напарницы Зевса – Ра? Что это значит? Может быть, таким образом он хочет намекнуть на что-то? «Черт, с генетическими аномалиями всегда одни проблемы», – подумала Шамс, недобрым словом вспоминая близость с Прай-Ми.

– Ты видела своих преследователей? – громогласно спросил Думах, изучая на нейронном образе карты красную сыпь бунтующих выше по улице.

– Нет, но… – Шамс обернулась, готовая к бою. – Думаю, учитывая навыки, которыми мы сейчас обладаем, нам не составит труда разделаться с ними.

Она сняла с пояса залитую кровью гравитационную дубинку с прилипшими к ней волосами.

– О, вижу, ты уже попробовала ее в действии! – улыбнулся карлик в теле гиганта.

– Какая-то сумасшедшая пыталась выпустить мне кишки, – отмахнулась Шамс. – Вот и пришлось врезать ей.

– Замечательно! – похвалил Думах. – Вижу, ты адаптируешься к правилам лучше большинства коренных жителей Квазара. – Он хотел еще что-то сказать, но замолчал, увидев одного из преследователей Шамс.

Толстяк вышел из убежища и, подняв руки, начал осторожно приближаться. Бег за Шамс отнял у него, казалось, все силы: обливаясь потом и тяжело дыша, он едва переставлял ноги.

– Стой где стоишь, – велел Думах, активируя гравитационную дубинку.

Толстяк проигнорировал требование. Вместо этого за его спиной показались другие преследователи. Всего Думах насчитал пятнадцать игроков. Шамс обернулась, увидела знакомые лица и выругалась.

– Ты их знаешь? – спросил Думах.

– Можно сказать, они встретили меня, когда я впервые появилась здесь, – криво улыбнулась Шамс. – Вон тот, – она кивнула в сторону якудзы, – хотел убить меня.

– Почему тогда он еще жив? – спросил Думах.

– Что?

– Таковы правила игры. Если кто-то бросает тебе вызов, ты должна прикончить его. Иначе тебя сочтут слабаком.

– Я не играть сюда пришла, забыл?

– Если бы ты его убила, то сейчас их бы не было здесь.

– Тогда следовало убить их всех.

– Возможно.

– Вот поэтому «Голод» и называют жестоким.

– Говоришь как коренной житель Квазара.

– Пошел к черту! – на мгновение Шамс всерьез задумалась о том, чтобы развернуться и как следует треснуть Думаха гравитационной дубинкой – глупо, конечно, и совершенно неуместно, но руки так и чесались.

– Эй! – крикнул приближающийся толстяк, привлекая к себе внимание. – Мы не хотим сражаться с вами.

– Вот как? – спросила Шамс.

– Нам просто любопытно, – сказал он и попытался родить улыбку на заплывшем жиром, уродливом лице. – Если ты – Ра, то…

– Я не Ра, – отрезала Шамс, решив расставить точки над «i».

– Какого черта? – зашипел на нее Думах так, чтобы никто другой не слышал. – Пусть думают что хотят. Так у нас будет меньше проблем.

– Не будь я похожа на Ра, то их сейчас вообще бы не было здесь, – прошипела Шамс в ответ.

– Если вы не охотники за наживой, возглавлявшие бунтующих, тогда кто? – спросил якудза, активировавший нейронный модуль слежения, чтобы услышать, о чем говорит странная парочка.

Шамс в очередной раз выругалась, наградив Думаха недобрым взглядом.

– Она права, – сказал карлик в теле гиганта. – Мы не Зевс и Ра… – он окинул игроков пристальным взглядом, стараясь заглянуть каждому из них в глаза. – Мы не имеем к паре охотников за наживой никакого отношения.

– Тогда почему вы похожи на них? – выступил вперед хиляк с накаченными руками и тяжелым молотом на плече.

– Мы используем клонов, похожих на Зевса и Ра, – пояснила Шамс.

– Разве так можно? – вмешалась в разговор затянутая в кожу пышногрудая девушка с уродливым шрамом на левой щеке. – С каких пор разработчики стали продавать игрокам погибших героев? Или же охотники за наживой выжили во время последнего бунта и сами выставили на аукцион своих персонажей?

Шамс очень хотелось ответить положительно на последний вопрос, но она понимала, что из-за этого все может стать еще хуже. Игроки поймут, что перед ними новички, и нет гарантии, что снова не попытаются прикончить их, забрав оружие и переписав на личный счет заработанные кредиты.

– Мы вообще не имеем отношения к игрокам, – решила открыть карты Шамс. – Нам нужен «Голод», чтобы проникнуть в ремонтные полости.

– Как это? – спросил толстяк, называвший себя Эбису.

– Вы что, какие-то воры или террористы? – прищурилась девушка со шрамом по имени Алор.

– Вообще-то мы ученые, – заставила себя улыбнуться Шамс.

– За дураков нас держите? – скривилась Алор.

Шамс прикусила губу, бросив на Думаха вопросительный взгляд.

– Можно попробовать сразиться с ними, – пожал он плечами. – Не знаю, как скоро подоспеют агенты «Энеиды», но есть вероятность, что мы справимся и без них. Лучше бы, конечно, потратить это время на поиски необходимых деталей и на сбор оборудования, но если выхода нет…

– Я думала, все нужные детали мы получим вместе с амуницией клонов.

– Это же не Квазар! – скривился Думах. – Здесь есть набор правил, которые невозможно поменять, щелкнув пальцами.

– Ненавижу материальный мир, – Шамс тяжело вздохнула и покосилась на подступавших игроманов. – Послушайте, – начала она, обращаясь к ним в надежде избежать драки, – не знаю, понимаете вы или нет, но мы не играем. В наши задачи входит… – Шамс на мгновение замялась, пытаясь придумать что-нибудь правдоподобное. – Мы занимаемся проверкой охранных систем «Голода». После обрушения большинство защитных протоколов крайне нестабильны, так что клирики требуют закрытия игрового проекта, считая, что площадка более неработоспособна. Если мы не докажем обратного, то в ближайшие дни начнется откат игровых ключей.