Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет - Олег Попцов

Мой разговор в Госдуме с Георгием Боосом — событие того же ряда.

Боос не ограничился пересказом «кудринской атаки» на Лужкова. Он рассказал о своих встречах с Грефом и Кудриным, об их обиде и на Караулова, и на Попцова, и на канал ТВ Центр, конечно. Назвал передачи Караулова «беспардонно обвинительными». Поведал и о желании высоких правительственных чиновников убрать из телевизионного эфира «Момент истины», а с должности президента телекомпании ТВ Центр Олега Попцова. Нельзя сказать, что Георгий Валентинович Боос был категорически неправ. Очень много просчетов в программе Караулова подметил точно.

Кстати, в телевизионном мире название передачи «Момент истины» нередко усекают на первый слог. «Мент истины». Хотя и звучит несколько обидно, но применительно к очень многим «разоблачениям» журналиста — точно. К тому же, прав Боос, Андрей никогда не дает своим собеседникам высказаться до конца, постоянно перебивает их, обрывает, и это неуважение идет в эфир без монтажа.

Я сказал Боосу, что намек на мое возможное отстранение от руководства телекомпании ТВ Центр воспринимаю не то чтобы спокойно, а почти с удовлетворением. Потому как сам готов все послать «к чертовой матери», а не гробить на канале свою жизнь, тратить ее на политические интриги, выстраивание отношений с прогнившей, насквозь проворовавшейся властью.

— Страну уничтожают, — сказал я. — Криминал всевластен, а власть, по сути, бессильна и в силу удручающего непрофессионализма, алчности, и потому, что она — часть этого самого криминала. Я не хочу присутствовать на похоронах своей страны.

На эту тираду Боос ответил:

— Вы зря кипятитесь. Если Лужкову перекроют субвенции, вас не станет.

— Вы это уже говорили, Георгий Валентинович, — заметил я и пожал плечами. — Может быть, не стану спорить. Если ему надо приблизить час самоуничтожения, он поступит именно так. — И добавил: — Не надо заблуждаться. Правительство и президент, как и его окружение, играют в разные игры. Хотя, можете быть уверены, я не ищу у кого-то защиты. Я делаю то, в чем убежден. Эфир с Карауловым и всей громадной палитрой его изъянов лучше, чем эфир без Караулова. А что касается Германа Грефа, я готов пригласить его в эфир ТВЦ вместе с вами. И пусть он будет вашим визави.

А вообще-то Герман Греф, в то время исполнявший должность министра экономического развития и торговли РФ, обиделся, что мы выдали в эфир историю его заместителя, который возглавлял туристическую фирму «Нева» и «приторговывал» «девочками» в Финляндии. Финны сделали на эту трогательную тему часовой фильм. Министра возмутил не факт отвратительного прошлого его заместителя, который, конечно же, сказал, что его оболгали. А то, что этого человека представили как «заместителя Грефа». Ко времени эфира программы «Момент истины» его в правительстве уже не было. Логика претензий федеральной власти была проста: если «поклепы» не прекратятся, мы будем считать, что их санкционирует Лужков.

А в среду, 16 апреля того же, 2003 года я встречался с заместителем Юрия Лужкова Владимиром Ресиным, и он мне вкратце пересказал полемику, которая произошла в Ярославле. Там тот же самый Алексей Кудрин вновь «атаковал» Лужкова. При разговоре, кроме Ресина, присутствовали полномочный представитель Президента РФ в Центральном Федеральном округе Георгий Полтавченко. Вице-премьер РФ говорил мэру Москвы: «Закройте передачу Караулова и отстраните от руководства телеканалом ТВ Центр Попцова».

Все повторяется. В прошлом с 1991-го по 1996 год, в пору моего руководства ВГТРК, я чуть ли не каждый день слышал требования закрыть ту или иную программу. И снимали меня с должности примерно раз в неделю. Не привыкать.

ДЕТСКАЯ ИГРА ДЛЯ ОЧЕНЬ ВЗРОСЛЫХ

17 апреля 2003 года, четверг. Ехал в машине, когда по радио «Эхо Москвы» сообщили: только что на улице Свободы в столице (это Тушино) стреляли в депутата Госдумы Сергея Юшенкова. Депутат ранен. Спустя минут пять последовало уточнение: Сергей Юшенков убит.

Его убили в день, когда партия «Либеральная Россия», к которой он принадлежал, была зарегистрирована в Министерстве юстиции РФ. Об этом Юшенкову сообщили утром. А между 18 и 19 часами его убили. Кто? Зачем? Почему?

Надо рассуждать. А сил нет. Я знал его с первых дней нашего общего депутатства. Полковник. Человек, крайне неподходящий для армии. А, может быть, время было такое — офицеры пошли в политику и устроили в ней настоящий армейский бунт? Сергей Юшенков совсем не из тех дисциплинированных государственников. Он как раз из «противоположных», «беловоронных», «пеннодемократических». Немножко с упрощенным чувством юмора, любил анекдоты, хотя рассказывать их не умел, и поэтому смеялся всегда первым, опережая слушателей, которым и был адресован анекдот.

Удивительно добрый, искренне оппозиционный к власти, не лидер по существу, но до невероятности подходящий на роль сопредседателя партии, каковым и был. Говорил совершенно искренне: «Ну, какой из меня лидер, вы же понимаете? А партии лидер нужен. Где его взять?!» На роль лидера партии «Либеральная Россия» претендовал Борис Березовский. Не обязательно официального. Его устраивал и теневой пост.

Березовского можно понять. В 2000 году он поддержал идею выдвижение Путина в качестве преемника Ельцина. Затем, с «подачи», да и соответственно не без вложений Березовского было создано движение «Единство». И оно, бесспорно, остановило «нарастающую угрозу» усиления влияния в политике России Евгения Примакова и Юрия Лужкова. Помню, как Примаков «сходил с дистанции». Его признание было лаконичным: «Я не привык проигрывать. Я не в том возрасте, чтобы довольствоваться 3–5 %. Важен не результат, а процесс. У движения «Отечество» нет шансов. 14 % на парламентских выборах для движения, которое претендовало на 30, не могут рассматриваться как успех. Административный ресурс расколоть не удастся. Если бы вы видели, с каким количеством предательств я столкнулся!» Разговор проходил в предвыборной штаб-квартире Е. М. Примакова. Основной удар движение получило от губернаторского корпуса. Я заметил: «Губернатор — всегда прагматик». «Согласен с вами, — ответствовал Евгений Максимович, — Его, губернатора, не интересуют идеи. Его интересует, какая доля налогов останется в регионе». «Вот именно, — поддержал я разговор. — А средства от поступления налогов распределяет по регионам федеральная власть».

Примаков плюс Лужков — слишком сильный для ее безопасности тандем. Он не устраивал правых, он не устраивал олигархов, его страшилась Семья. Управленческая успешность мэра Москвы раздражала федеральную власть, и она искала случая, чтобы ее пресечь.

ЛОХОТРОН

Все — впереди. А пока о событиях весны 2003 года. Их так много, что есть из чего выбирать, чтобы подытожить выбор словами: тихий омут — тоже стабильность, но в нем водятся черти.

300-летие Санкт-Петербурга. Празднование юбилея и Международный экономический саммит в «одном флаконе». И в своей северной столице. Владимир Путин, как говорится, на коне.

Затем саммит в Эвиане, во Франции. И снова очередной успех: Россия помирилась с Америкой. И уже не понять, кто против кого дружит?

Вопрос: насколько правилен этот выбор? Мы их или они нас должны признать? И в каком качестве? Как равного, как зависимого, как сырьевой ресурс, как конкурента на рынке совершенных технологий, качественных товаров? Как и кто будет делать нашу страну востребованной ими?

В своем послании Федеральному Собранию в 2003 году президент Путин произнес одну, на мой взгляд, ключевую, хотя вполне умеренную, почти безобидную фразу. Говоря о знаковых представителях бизнеса, он сделал некое смысловое уточнение. «Надо быть попатриотичнее!» Всего три слова. Но они отражают суть главного конфликта в обществе. Новый класс, точнее сословие олигархов так и не стал носителем объединяющей государственной идеи. И это при колоссальном социальном разрыве в достатке бедного и богатого, что всегда уподоблено горящему фитилю под пороховой бочкой.

В этой идиоме «быть попатриотичнее» все: и про отмывание капитала в офшорных зонах, и лоббирование интересов западных производителей в собственной стране, и пренебрежение к социальным нуждам населения.

Начиная с горбачевских времен, всякая приходящая власть объявляет себя реформаторской. Это стало неким тестом на право быть властью. С той же последовательностью власть следующая объявляет непродуктивными, тупиковыми реформы предыдущей. Что это: российская ментальность, безграмотное реформирование или некое свойство власти, строящей свое будущее на фундаменте неблагодарности к предшественникам? Скорее всего, это и то, и другое, и третье. И, пожалуй, Путин первый, кто не стал следовать подобной логике.

Вспоминаю свою первую встречу с президентом Белоруссии Александром Лукашенко. Мы встретились в 1995 году. Прошел первый год со времени его вступления в должность. Вот что он мне рассказал. «Вы знаете, что перед президентством я директорствовал в крупном белорусском совхозе. И жена моя решила остаться там. И вот я настроился съездить в свое хозяйство, навестить своих уже совсем в другой роли. Приезжаю туда вечером. Ищу свой дом. И верите, не могу найти. Я, знаете ли, растерялся. Что за нелепость?! Еду по знакомой улице, а дома нет. Хотя я точно знаю, что он был. И тут только я сообразил, что к чему. Оказывается, вокруг моего дома, прежде открытого всем ветрам, построили высоченный забор. И сразу вся улица, не то, что дом, стала неузнаваемой. Я подзываю своих помощников, делаю им разнос: Кто позволил? Зачем вы это сделали?! А глава президентской администрации мне отвечает: «Александр Григорьевич, так надо!»