Истребитель снайперов - Иван Стрельцов

— Ну что же, решил выйти из войны, это похвально, — кивнул майор и пристально взглянул на собеседника из-под густых темных бровей. — Давно воюешь?

— Вторая война.

— Убивал?

— Стрелять стрелял, но пленным головы не резал, — не моргнув глазом, соврал Саламбек.

— Значит, придется пойти под суд, — задумчиво произнес майор. Снова оглядел боевика и спросил: — Или рассчитываешь на помилование?

Тот утвердительно кивнул. Теперь разговор должен был вступить в активную фазу. Молодой спутник майора расчехлил фотоаппараты и сфотографировал сперва самого боевика, потом его уже в компании майора. Первый раз для того, чтобы попытаться выяснить, кто же такой гость с гор, другой — в случае измены отправить боевикам, чтобы те могли покарать иуду. После пластической операции Саламбек нисколько не боялся, что его смогут опознать, у федералов не было ни его фотографий, ни отпечатков пальцев. А когда все будет закончено, он ужа будет в списках «мертвых». Единственная зацепка — это Ашот, но пока армянин не продаст его, а дальше…

— Ты в чьем отряде состоишь? — наконец начал деловой разговор Нияз Куралов.

— Вхожу в одну из боевых групп эмира Шамиля, — последовал четкий ответ.

— Одноногого? — Глаза майора вспыхнули алчным огнем. Речь шла об одной из самых одиозных фигур обеих чеченских кампаний. Взять его — значит повесить на грудь Звезду Героя.

— Да, — признался Саламбек. — Но мы его уже давно не видели, он общается с нашим командиром только по рации. Да мы сейчас практически и не воюем, — Саламбек продемонстрировал свои руки без следов порохового нагара. — Отсиживаемся.

— Ну, дорогой, за то, что ты готов сдать свою группу, помилование не полагается. Минимальный, но все равно срок ты получишь, — подвел итог Нияз Куралов.

— А если я сдам Руслана Калгаева?

Пробный шар попал в «десятку». Конечно, это не Шамиль Одноногий, но бандит еще тот, один из самых непримиримых. Воевал даже во времена перемирий, коварный и злобный, не гнушался ничем. Такого нейтрализовать, что бешеного пса убить.

— Говори, — приказал майор.

— Слышал я от нашего командира, на днях Руслан должен напасть на какую-то важную колонну.

Чекисты переглянулись. Вчера вечером действительно был совершен налет на колонну, охранявшую секретную боевую машину. Все сходилось, теперь следовало узнать, куда бандит уползет зализывать раны.

— Ну? — только и смог произнести Нияз.

— В поселке Краснокирпичном его лежбище. Почти в каждом дворе схрон, там и врачи, и склады с оружием, — на одном дыхании выпалил Саламбек.

Это вполне могло оказаться правдой. Небольшой поселок всегда сохранял нейтралитет, его обходили сепаратисты, да и у федеральных войск ни разу не было повода провести зачистку. Неудивительно, что «бешеный» Руслан чувствовал там себя в безопасности.

— Если это окажется правдой, — задумчиво произнес Куралов, не сводя с боевика темно-карих глаз, — считай, что помилование ты заслужил. Сделаем тебе новые документы, уезжай и живи где хочешь в России.

— Не хочу в Россию, — вдруг взбрыкнул Саламбек. — Помогите выехать в Азербайджан. Там у меня живет дядя, уважаемый человек, обещал и меня устроить.

При упоминании дяди Нияз вдруг вспомнил своего родственника и внезапно сообразил, что боевик дает повод для своей эксплуатации. Чего же не воспользоваться такой возможностью?

— Для этого одного Руслана мало. Нужно что-то более весомое.

— Весомое? — с кажущимся недоумением переспросил Саламбек. Все-таки мать-природа не зря дала ему светлую голову, он все смог продумать. И получается, как он и задумывал. Этот шакал Руслан Калгаев позарился на награду банкира Гергадзе, приказал своим людям убить его, Саламбека Дайшанова, теперь пришла его очередь оплатить старый долг. И главное, он сам подвел чекистов к тому, чтобы те вели себя как ручные…

— Весомое? А если я помогу вам уничтожить отряд «Белые колготки»?

Ошеломленные такой неожиданной удачей, чекисты переглянулись.

— Снайперши? — не удержался от вопроса молодой чеченец Асвад.

— Да, — кивнул боевик. — Последнее время они несут значительные потери, и теперь решили нашу группу прикрепить к ним в качестве огневого прикрытия…

Мужчины расстались, весьма довольные друг другом. Первыми ушли чекисты, затем через пролом в стене на другую улицу выбрался Саламбек. Сейчас ему следовало пробираться в Шатой. Командование отдало приказ проучить слишком расщебетавшихся журналистов, и пока он не мог саботировать подобные распоряжения.

Долго хозяйничать на чужой территории никто не позволит, этот закон уличных драк вскоре пришлось вспомнить зондеркоманде майора Москвитина. Диверсионной группе удалось уничтожить два каравана с оружием, пробиравшихся от границы, потом на их пути встретился небольшой отряд моджахедов, уходящих на отдых за границу. Бой был коротким, но жестоким, взрывы нескольких осколочных мин направленного действия смешали отряд в общую массу, потом со всех сторон обрушился шквал огня, завершившийся точечным снайперским отбором, и наконец последовала полная зачистка ножами.

На этом флибустьерское счастье зондеркоманды иссякло. Уже на следующий день идущий, как обычно, впереди дозором Седой наткнулся на «секрет» моджахедов.

Диверсионный отряд подходил к невысокой горной гряде, поросшей густой растительностью. Дозорный шел, бесшумно ступая по молодой траве. Впереди он уже видел стену серо-коричневых скал, дикий, почти девственный лес, где-то в стороне слышался шум горной речки…

— Эй, — неожиданно для разведчика раздался голос. Стараясь не делать резких движений, он медленно повернул голову на звук. Его правая рука осталась лежать на ствольной коробке автомата, а левая автоматически опустилась к ноге, туда, где висел стреляющий нож разведчика.

С правой стороны от него раскинулось сломанное ураганом большое дерево, возле которого, как будто из-под земли (а так оно и было), появились трое бородатых чеченцев в «мохнатых» камуфлированных костюмах. У двоих были «семьдесят четвертые» «калаши», они грозно смотрели в грудь незнакомцу. Третий опирался на снайперскую винтовку, как первобытный человек на дубину. Все трое, несмотря на настороженные взгляды, улыбались незнакомцу.

Только сейчас Седой сообразил, почему его еще не убили. Пересекающая лоб зеленая повязка смертника с черной вязью арабского письма, наткнись он на группу федерального спецназа, могла стоить ему жизни, но в данном случае она как раз сохранила ему жизнь.

— Салам, — натянуто улыбнувшись, произнес Седой, вскидывая будто для приветствия руку с зажатым в ней «НРСом», развернутым рукояткой в сторону боевиком, Бородачи заметно расслабились, опустив стволы автоматов вниз.

До чеченцев было не более пятнадцати метров, поэтому задуманное вполне могло осуществиться без особого шума.

Раздался едва различимый хлопок, и у крайнего боевика взорвался глаз, он вскинул руки и тут же повалился на спину. Второй пытался задрать ствол автомата в направлении разведчика, но тот уже перехватил нож за лезвие и почти без замаха метнул его в горло боевику, одновременно правой рукой наводя свой «АКМ» на третьего бородача.

Второй чеченец, упав на колени с пробитой шеей, умер беззвучно, но третий, не имея возможности вскинуть свою винтовку, успел закричать.

— Алла… — Короткая очередь оборвала его крик, но это уже ничего не меняло. Рядом в скале откинулся деревянный настил, выкрашенный под цвет камня, обнажая широкий пещерный зев, из которого, как саранча, выскакивали боевики в полной боевой экипировке с оружием на изготовку.

Седой, успев дать по открывшейся пещере несколько очередей, отпрянул назад. Сейчас для него было главное — увести преследование за собой, заставить моджахедов повернуться спиной к основной группе зондеркоманды. А уж свои-то не подведут…

Гряда оказалась вся изрыта подземными ходами и пещерами, откуда рвались боевики.

Под огненным валом противника оказался не только Седой, основная группа, но и арьергард. Командир группы Сергей Москвитин мгновенно сориентировался в происходящем, натянул на голову легкий кевларовый шлем со встроенным наушником и включил портативную радиостанцию. Теперь, когда зондеркоманда обнаружена, не имело смысла общаться на языке птиц и жестов. Остальные разведчики поступили точно так же, занимая оборону.

Бой принимал явно затяжной характер, и складывался он не в пользу зондеркоманды. Против отделения диверсантов действовала по меньшей мере усиленная рота, и единственное спасение было в отступлении. Закон рукопашного боя и закон разведки звучат одинаково — разорвать дистанцию, потом рукопашник получает возможность контратаки, а разведгруппа возможность отхода к своим. Но для этого необходимо противопоставить огневому валу противника свой, еще более мощный вал огня и стали.