Тень империи - Vells

— Я думаю, вы прекрасно меня поняли. Ваш род для первого и второго должен перестать существовать. Вы мнимая угроза, что стала явной и показательная жертва, которую должны убрать, как и многих других.

Но вот дилемма. Что делать? У вас есть теперь военная сила, что просто так не отнять. Есть аристократические связи в империи и за её пределами. Вы несёте победу на фронте и вселяете уверенность о победе в простой люд. Неужели вы Роман Алексеевич, думаете, что, приехав в Петербург, сможите без устранения первопричины решить проблемы?

По первой, можно подумать, что явись вы в столицу. Вы примите условия канцлера и вашего брата, и на этом вопрос будет исчерпан. Совет аристократов не даст разрешение на дуэль, а слухи об Александре опровергнут.

Однако это не так. Вы и ваша семья изначально им не нужна живыми, а теперь вы ещё слишком стали затмевать императора и канцлера со всеми их генералами, Роман Алексеевич. Им надо ваше полное уничтожение во всех сферах и оно должно быть такое, чтобы никто не смел, усомнится в их правоте.

В разгар военного времени отзывать, расформировать или распустить Романовский полк вместе с ополчением, что не сможет существовать официально без полка — это сродни измене империи. Да и Молдавия берётся неимператорскими силами, что возглавляют генералы императора. С этим тоже надо, что-то решать.

Вы сами видели захваченные бумаги у пленённых османских военных. Им докладывали о тех или иных ротах и батальонах. Численность, позиции, время наступления и прочее, вплоть до задержки боеприпасов. Османской армии сдавали на убой неугодных вашему брату и канцлеру с их шайкой аристократов, что вставали во главе этих отрядов, обречённых на смерть.

Но вернёмся к сути Роман Алексеевич. Более вероятный план канцлера таков. Время для удара таким способом по Александре было выбрано не случайно, как я и говорил. Через вашу дочь, что якобы уличили в любовных связях с османской знатью, хотят сделать более сокрушающий ход. Вас, как я думаю, обвинят в сговоре через Александру с османским руководством и выставят предателем перед народом, а ваши победы в Молдавии хитрым планом врага по заманиванию основной армии императора в ловушку.

Тогда-то можно без опаски и по закону уничтожить Романовский полк, а вместе с ним и ополчение. Войти в Молдавию, и придумав себе пару громких побед. Вы же станете изменником перед лицом народа империи, а император героем войны. И если это так, то ваша поездка в Петербург закончится вашим арестом с последующей казнью, а вслед за вами умрут и ваши дети. Ведь вы не удосужились умереть с половиной грехов войны, как от вас требовалось.

Романин стоял столбом и глазел на меня, а на его лице пролетали разные эмоции.

— Если это так Григорий, — Романин тяжело дышал, явно подбирая слова, осмысливая услышанное. — Неужели мой брат с канцлером не задумывались, что я могу повернуть против них войска.

— И что с того? — без эмоций произнёс я. — Так им даже легче. Вы подняли не с того не с его бунт. Да когда? В разгар войны. Вы предатель родины. Сразу же все предприятия, что с вами связаны, будут захвачены и остановлены, а вы будете лишены поддержки аристократов и народа. Окажетесь зажатым между османами и полками вашего брата. Если переметнётесь к врагу. Вы Роман Алексеевич сразу же подтвердите клевету на вашу дочь, и всё то, что я говорил ранее. Войдёте в лобовую против брата, вас сметут, ибо неоткуда будет взять боеприпасов и пополнять потери личного состава.

— Григорий, — сжимал зубы князь имперской крови. — Я не могу так просто сдаться! Я понимаю, что я для вас сейчас дамоклов меч. Но… Но… — Словно стал ломаться изнутри Романин.

— Роман Алексеевич, — взяв кружку со стола, я шагнул к князю имперской крови, протягивая её князю Романину. — Помните наш самый первый разговор. Я сказал вам. Какую цену вы готовы заплатить за то, чтобы вы и ваши дети остались живы и, взять за это ответственность, а так же смогли отомстить своим врагам.

— Да. Я помню, — принял кружку из моих рук Роман. — Любую ответственность и цену.

— Тогда нам вновь надо обсудить детали, — сделал я шаг к дверям кабинета. — Но сперва я наведаюсь к высокопоставленным пленным, пока у меня ещё есть немного времени здесь перед отъездом в Петербург.

Князь Романин непонимающе провожал меня взглядом до дверей, где я остановился и, повернувшись к аристократу, произнёс:

— Да, кстати. Вы ведь в тот день задали мне вопрос. Каково моё беспокойство вопросом, что привёл той ночью вас в мой дом. Знаете Роман Алексеевич. Я пересмотрел свой ответ.

Романин оставшись один в кабинете и, залпом осушив содержимое кружки, подошёл к столу, дабы наполнить свою тару коньяком и увидел на столе рядом с бутылкой искорёженную железную кружку Григория.

Наступившее пятничное утро в Петербурге, началось с бурных обсуждений нового выпуска газеты, что несла на своих страницах ошеломляющие новости. Город Былрад был взят Ораженым и Романиным при поддержке войск князя Долженского. Граница же Молдавии полностью была взята под контроль штурмовой пехотой ополчения, и укреплена третьей армией империи.

Угнетённая законная власть молдавской изъявляет желание вступить в союз с князем Романеным, что освобождает страну от османского гнёта.

Османские военные формирования, отрезанные от основных сил под натиском штурмовых рот Оражена и Романина при полной поддержке батальонов Долженского, массово начинают сдаваться в плен. При взятии Былрада был захвачен в плен Румин Дув-паша и его приближённые людьми.

На фоне такой информации не только Петербург, но и вся империя стояла на ушах, обсуждая невероятные новости с фронта. Ведь прошла всего ничего после взятия Романиным и Ораженым города Галец.

На фоне же очередных радостных новостей с фронта, мало кто из жителей Петербурга замечал, как в город начали прибывать люди, что небольшими группами вливались в поток населения и растворялись в городе.

А вечером город вновь забурлил. Газета, выпускаемая издательством Оражена, вновь появилась с новым выпуском на улицах городов, с весьма будоражащими новостями.

— Молния! — орали люди на каждом перекрёстке, иногда даже перекрикивая друг друга. — Во дворце Былрада найдены военные документы! В империи может быть предатель!

В этот же время практически в центре города к одному из зданий начали стягиваться люди. Гостей выбранного места было немного, но каждый из тех, кто откликнулся на неплановое приглашение, был весьма значимой фигурой Петербурга и империи, в частности, что принимал у себя граф Рощинский, являющийся правой рукой Григория.

Главная царская канцелярия.

Дверь в кабинет канцлера слегка сотряслась нервным стуком, после чего сразу же открылась, а в помещение, в котором уже сидело несколько высокопоставленных лиц страны, чуть ли не ворвался генерал от инфантерии.