Сияние базальтовых гор - Федор Кабарин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через минуту на поверхности воды забурлили воздушные пузырьки, и стеклянный купол всплыл почти до половины. Сидевший в нём человек не отрывал глаз от берега. Чуть покачиваясь, купол вошёл в узкий коридор прибрежных зарослей.
На берегу его уже поджидала группа автоматчиков.
* * *Открыв журнал наблюдений, Владимир Петрович сделал первую запись:
«19 июня 19… года. Багряный закат заволакивается плотной пеленой испарений. Ложные отражения окрестностей поминутно меняют формы своих очертаний. Температура плюс сорок градусов. Лёгкое движение раскалённого воздуха юго-западной четверти…»
Закрыв журнал, он погрузился в раздумье. На улице стояла гнетущая тишина: не слышно голосов, лая собак — точно всё живое вымерло. И люди передвигались как-то осторожно, крадучись — так угнетала эта нестерпимая жара, не спадающая ни днём, ни ночью вот уже второй месяц. Глубоко вздохнув, охваченный размышлениями, Владимир Петрович сказал про себя:
— Да-а. Засуха несёт неурожай… Попробуем завтра прогнать этот палящий зной…
За его спиной скрипнула дверь и послышался мягкий женский голос:
— Владимир Петрович, чайку попейте.
— Спасибо, хозяюшка, иду.
Перед окнами, поднимая тучи пыли, остановился вынырнувший, точно из-под земли, райкомовский «газик». Секретарь райкома партии Василий Ефимович шепнул что-то шофёру и ловко выпрыгнул из машины.
Спустя минуту он уже был в горнице. Владимир Петрович встретил его приветливо и сразу же поинтересовался:
— Ну, как там в зоне, всё готово?
— Всё в порядке. Начальник охраны проверит посты заграждения, проинструктирует охрану и подъедет сюда.
Он посмотрел в сторону степи и добавил:
— Вот он уже пылит за склоном…
Открытый газик выбежал на холм, развернулся на скрещении дорог и стремительно покатился к селу. Минуты через три, поравнявшись с домом, машина остановилась. Начальник охраны, козырнув по привычке, доложил:
— В зоне без происшествий, Владимир Петрович. Охрана на местах. Укрытия надёжны.
— Мои замечания насчёт скирд соломы и крыш учли?
— Так точно. Вызваны пожарные машины. Сейчас поливают последнее гумно.
— Тогда идёмте чаёвничать. В двадцать два часа нужно быть у аппаратов. Предупредили ваших людей, чтобы до сигнала ракеты не курили?
— Самым категорическим образом.
— Ну, заходите в комнату.
Входя в комнату, подполковник наклонился к секретарю райкома.
— Пограничники задержали неизвестного. Приплыл по реке в гондоле, под прикрытием камышей намеревался высадиться. При задержании оказал вооружённое сопротивление. Повидимому, не один. Никаких документов. Назвался Карлом Януш.
— Вот и хорошо. Завтра с ним разберёмся.
ГЛАВА XI
В САМГУНИ
Антон Савельевич возвратился из «Долины архаров» в приподнятом настроении, довольный успешным завершением испытаний. В квартире всюду были свежие букеты цветов, разносился вкусный запах печёного. На кухне Лукерья Ивановна вынимала из духовки пирог.
— Недаром вкусным пахнет… Поздравляю, мамочка, с днём рождения…
— А ты думал, мать забыла, что ей сегодня 60 лет исполнилось. Нет, сынок, не забыла. Ой, да ты не так усердно обнимай…
— Что ж, мамочка, гостей звать нужно. Сейчас иду на совещание. Часа через два прибудем.
— Э, за два часа не управлюсь… Приезжайте к пяти.
— Хорошо. А к закускам что-нибудь полагается?
— Это уж мужское дело, сынок. Распорядись сам.
Антон Савельевич умылся, аппетитно позавтракал и ушёл на совещание.
К пяти часам вся семья была в сборе. Женщины, закончив сервировку стола, прихорашивались перед зеркалом. Первым приехал генерал Прозоров с супругой.
А через полчаса гости уже сидели за столом.
В самый разгар непринуждённой беседы зазвонил телефон. Споряну взял трубку.
— Я вас слушаю…
Встретившись взглядом с Галаджи, Споряну утвердительно кивнул головой, ответил в микрофон:
— Передаю трубку…
Галаджи поздоровался с кем-то, не назвав имени, и стал слушать, нетерпеливо повторяя: «Так, так!.. Дальше!..» Потом улыбнулся одними уголками губ. «Хорошо, молодцы!.. Нет, через час — полтора». Положив трубку, он подсел к наблюдавшему за ним Дмитрию Дмитриевичу и поделился новостью: «В районе зоны испытаний задержан неизвестный. Арестован при выходе из гондолы. Видимо, приплыл издалека. Надо полагать, с «деликатным» заданием…»
Галаджи говорил это подчёркнуто спокойно, но Дмитрий Дмитриевич по еле заметным ноткам речи и блеску глаз генерала догадался, что тот сказал не всё.
Встретившись взглядом с Ирой, Дмитрий Дмитриевич незаметно подал ей знак начинать танцы. Ира включила радиолу. Антон и Зина закружились в вальсе. К ним присоединилась Елена Савельевна с Бакановым. Дмитрий Дмитриевич кивком головы подозвал к себе Галаджи. Генерал понял его вопросительный взгляд и сказал тихо:
— Ничего особенного. В гондоле было двое. Пограничники ищут второго. От места высадки до площадки испытаний двое суток ходьбы. Доступ в зону закрыт. Для беспокойства нет оснований.
Сидевший рядом с Дмитрием Дмитриевичем Прозоров уловил отрывки фраз и начал намеренно громко рассказывать профессору последние новости о «летающих тарелках». Дмитрий Дмитриевич подсел к ним и вступил в разговор:
— Любопытно услышать ваше мнение, Пётр Кузьмич. Газетное описание «летающих тарелок» имеет что-то общее с теми небесными пейзажами, которые воспроизводятся вами.
Пётр Кузьмич откинулся на спинку дивана, разделил бороду на две половины, как бы собираясь с мыслями, и ответил с расстановкой:
— «Летающие тарелки» — одна из разновидностей массового психоза, насаждаемого в народе врагами мира. Это просто очередная газетная утка, далеко нацеленный шантаж… Наша авиация не производила, насколько нам известно, полётов над Соединёнными Штатами и не собирается этого демонстрировать. Для испытаний различных технических новинок у матушки-России хватает своих просторов.
— Каков же вывод, Пётр Кузьмич?
— Повторяю, это самая неуклюжая газетная утка, рассчитанная на усиление атомного психоза в народе.
Галаджи украдкой посмотрел на часы. Профессор заметил это и запротестовал.
— Нет, нет! Оставьте и думы об этом — никуда не уйдёте.
— А я и не собираюсь, Пётр Кузьмич, — отшучивался Галаджи, переглядываясь с Дмитрием Дмитриевичем и рассчитывая на его поддержку.
Но Дмитрий Дмитриевич отрицательно покачал головой и закружился в танце. Генерал Галаджи, постояв полминуты, снова опустился на диван рядом с Прозоровым и Кремлёвым, о чём-то оживлённо беседовавшими. Однако вечер для него уже был испорчен. Он шутил, рассказывал анекдоты, что особенно забавляло профессора, но сам был мысленно далеко-далеко отсюда. «Как там в зоне, — упорно думал он, — поймают ли?»
ГЛАВА XII
«ЛЕСНАЯ КАРАВЕЛЛА»
«Итак, снова в «Лесную каравеллу», — думал Ярусов, покачиваясь на заднем сидении быстро мчавшейся легковой машины. — Сумел ли Энрике Томмах сохранить к себе доверие, узнать людей, работающих на барона фон Бретт, каналы его связи с Самгунью? Жаль паренька, если заподозрят его в двойных связях… Да и моей карьере конец, а, может, и жизни…»
Обстоятельства требовали: узнать всех людей, с которыми связан барон, кто, кроме Кинга, Таберидзе и Галкина-Ковальчука, работает на разведцентр «ОСТ»? Кому, помимо адмирала Ландэ, служит барон фон Бретт?
Последнее было срочным заданием разведцентра «ОСТ», под предлогом которого Ярусов считал вне подозрений поездку в «Лесную каравеллу» с заданием Галаджи.
Развив большую скорость, шофёр будто слился с баранкой руля. Он не отрывал взгляда от полотна шоссе, убегающего под колёса машины. И пассажир, и водитель, казалось, не замечали друг друга.
Вначале Ярусов никак не мог отделаться от ощущения возможного столкновения со встречной машиной или настигнутым на повороте фаэтоном, то и дело попадавшимися на пути. Но потом, вспомнив, что в этой маленькой стране ездят, подражая американцам, по левой стороне, успокоился.
Через три часа машина заметно увеличила скорость, начались петли спусков и подъёмов. Для того, чтобы подняться на один километр, приходится здесь огибать около 30 километров гор и проезжать несколько коротких тоннелей. Шофёр одел цепи, опробовал тормоза. Он долго ходил вокруг машины, словно не решаясь сесть за руль. Трудно сказать, что руководило его сознанием: чувство трусости или предусмотрительность. Он долго и протяжно сигналил. Наконец, сел за руль и поехал на первой скорости.
На горном плато начались густые леса. Сначала встречался клён, дуб, платан, затем пошли хвойные массивы: ель, пихта, лиственница, сосна и тысячелетние кедры-великаны. Если спилить такой кедр, то на его пне свободно уместится легковая машина. По сравнению с этими гигантскими деревьями сосны, толщиной в обхват, кажутся тоненькими прутиками.
