Второй шанс - Аргус

Когда ты так неожиданно исчез, четыре года назад, наша жизнь с папой закончилась. Ты всегда был и оставался единственным смыслом нашей жизни. Наш папа не выдержал переживаний и через год умер от инфаркта.

Да, сыночек, я осталась совсем одна. И все равно тебя ждала. А полгода назад, у меня обнаружили рак, и сейчас я медленно умираю. Это очень больно, родной мой, но я терплю. Ну а как же, я ведь жду. А вдруг ты постучишь в дверь и тебе некому будет открыть. Но видно, я тебя уже не дождусь. Прости меня за это, сынок.

Если же не свидимся, когда ты вернешься, и прочитаешь это письмо, может найдешь немного времени, чтобы навестить наши могилки, на кладбище. Ты знаешь где. Мы с папой будем лежать рядом и ждать, когда ты придешь. Квартал тридцать семь, третья могила от угла.

Если у тебя нет денег, используй те, что я вложила в конверт. А если есть, то поставь скромный памятник, чтобы наша могилка не затерялась. Так ты и сам сможешь и с внуками нашими, которые у тебя обязательно появятся, нас иногда навещать. Заранее спасибо.

Прощай, сыночек, прости за все. Мы так с папой тебя любили. Как ты теперь будешь совсем одни на этом свете? Не забывай о нас.

Всегда безгранично любящая тебя мама.

2 августа 1966 года.»

Ничто не шевельнулось в очерствевшей душе Владлена. Нет, одна мысль его всё-таки посетила: «Старая дура, не могла меня дождаться, а теперь я без квартиры: без своего угла и крыши над головой. Неудачники! Только ныть и умели! Гроша ломаного за душой не было! Тьфу!»

Ни на секунду не задумавшись, он разорвал письмо, даже не стараясь запомнить адрес родительской могилы. Идти туда, а тем более ставить памятник, он не собирался. Воспитанный эгоистом до мозга костей, он не умел чувствовать. В этой жизни был только один человек, которого он любил — он сам.

Открыв чемодан, он увидел аккуратно с любовью сложенные мамой его детские рисунки, поделки, которые они делали с отцом, альбомы с семейными фотографиями, награды родителей и две сберкнижки. Жадно схватив их, он увидел, что оформлены они на имя отца и мамы, а к ним было написано завещание на его имя. На отцовской книжке было триста рублей, а на маминой всего двести.

«Проклятые нищеброды! — он был раздражён. — Ничего от них не осталось!»

Он порвал и выбросил свои рисунки и поделки, на ближайшей помойке, но вот фотоальбомы взял с собой. Не подумайте только, что ностальгии ради. Нет! Не хотел он, чтобы его физиономия где-либо засветилась. Переложив альбомы в свой чемоданчик, старый он тут же отправил следом за рисунками и поделками. Ну вот и все. Больше его тут ничто не держало. Отряхнув руки и даже не оглянувшись на дом, в котором провёл детство и юность, решительным шагом, он направился прочь.

Его главной целю был тайник. Да-да, тот самый, что он бережно создал когда свалил тогда пять лет назад, чтобы залечь на дно. Вот только найти бы сейчас эту заброшенную деревеньку за чертой города с ветхими полуразвалившимися избами.

Он сел на нужный автобус и через пятнадцать минут оказался на месте. Первый шок, который его ждал, был конечный пункт маршрута. А если точнее, то отсутствие нужной остановки, что когда-то была конечной. Уже когда автобус тронулся дальше, спохватившийся мужчина, подскочил со своего места и попросил водителя тормознуть.

Он вышел, и, не закрывая распахнувшегося рта, осмотрелся и обалдел. Вместо поля, за которым когда-то начиналась деревня, перед ним простирался жилой микрорайон застроенный новыми пятиэтажками. Выйдя из оцепенения, он тяжело сглотнул и, подхватив чемодан, быстрым шагом, направился к бывшей деревне. На месте той самой трухлявой покосившейся избы, красовалась детская игровая площадка. Старой халабуды не было и в помине.

«Что делать?» — он был готов ко всему. Что сменилась власть, сам город ушёл под землю, Луна сменила орбиту… но не к этому. Избушки, в которой хранилось его обеспеченное будущее, нет! Выронив чемодан из рук, несколько долгих минут, он пытался прийти в себя и успокоиться. В какой-то момент, он заметил одиноко стоящую избу, последнюю оставшуюся от бывшей деревни. Он вспомнил, что там жил скупщик краденого, некий Петрович, которого он часто навещал вместе со своими подельниками, братьями Копыловыми.

Нервно протирая лицо трясущимися ладонями, он схватил чемодан и торопливым шагом проследовал именно к нему.

Подойдя к старой калитке, возле старого покосившегося частокола, он ненадолго притормозил и нерешительно толкнул воротину. Крыльцо под его весом жалобно скрипнуло, но это его не остановило. Подняв руку, он принялся энергично колотить кулаком в дверь.

— Кого там черт принес?! — раздался старый дребезжащий противный голос.

— Свои, Петрович! Открывай!

— Какие свои? Свои все по тюрьмам сидят, да по могилам лежат, — ответил старик своей любимой присказкой, но дверь открыл.

— Привет! Узнал? — спросил Владлен хозяина.

— Узнал! Чего же не узнать. А я думал ты уже давно в земле лежишь, где-нибудь в лесу, — проскрипел старый барыга. — Что прикопали тебя братцы Копыловы, упокой Господь их многогрешные души.

— А я живой. Пустишь перекантоваться? — спросил Владлен с нескрываемой надеждой. — А то мою хату отжало государство.

— Чего не пустить. Пять рублей в день и живи, ни в чем себе не отказывай.

— Ты чего, Петрович? Пять рублей — это номер люкс в интуристе и то столько не дерут.

— Чего же ты не идешь в свой интурист? М? — ехидно спросил старик. — То-то же. Но если ты не хочешь, так я силком не тащу.

— Хорошо! Черт с тобой, —