Обитель Варн - Райдо Витич

градусов. Руководил своими мыслями, телом, окружающими предметами. Летал по

ночам и наслаждался полетом. Мог не спать, не есть — забыть о том, и не

чувствовал дискомфорта. Отец, единственный, кто не заметил перемен во мне, он

вообще ничего не заметил. Я сам пришел к нему в лабораторию, чтоб сказать все,

что о нем думаю. Меня уже ничего не сдерживало, я помнил о долге, уважении к

родителям, но не понимал смысла в том. Отец был возмущен и попытался поставить

меня на место обычной оплеухой. Зря. Его нектар был противен и скуден, но я не

побрезговал им. Слуги и гости разбежались, как только обнаружилось тело хозяина

замка. В замке стало пусто и тесно. Я попытался возродить маму, но ее тело уже

истлело. Единственное, что меня еще держало в замке, это надежда увидеть Софи.

Роберт мне уже многое рассказал, многому обучил, и я понимал, что надежда тщетна,

но человеческое упрямство еще не выветрилось из меня. Я ждал, искал и нашел.

Ничего в том существе, что встретил, не напоминало о хрупкой, милой Софи. Она

превратилась в злобное, тупое животное. Мне пришлось убить ее, как и

предсказывал Роберт. Это было единственно верным шагом. Лучше умереть, чем жить

в таком низком, отвратительном состоянии. Тогда я и поклялся, что найду Юзифаса,

и отомщу за то, что он погубил юную красавицу, невинную девочку… Потом наш

замок забрали за долги, и Роберт привел меня сюда. Я часто бывал в родных краях,

бродил по залам, в которых вырос. Долгое время замок пустовал, о нем шла дурная

слава, и люди боялись его занимать. Но пришло время, его реконструировали,

превратили в музей.

— Скучаешь?

— Нет, — засмеялся Бэф. — Я так понимаю, ужинать мы сегодня не будем,

насытимся мемуарами?

— Нет! — взлетела Лесс, — Хочу есть!

И полетела к окну, слыша за спиной беззаботный смех Бэфросиаста:

`Обожаю, когда ты смеешься'.

`Только не улетай далеко, а то смех сменится рычанием'.

Лесс беспечно рассмеялась и направилась к лабиринтам городских улиц.

Охота была удачна. Сородичи задиристы и насмешливы.

Обычный день канул в бездну времени столь же неприметным, как и множество других

дней.

Лесс вылизала ноготки, сыто щурясь на вожака, прижалась к его груди, уткнувшись

носом в шею, и засопела. Покой, рожденный близостью Бэф, моментально сморил ее.

— Игнат, ну, Игнат… — подгоняла телефонные гудки Алиса, зорко поглядывая

вокруг. Свободная минутка, что выдалась на ее счастье, имела относительное

значение: в любой момент мог нарисоваться Тропич и дернуть курсантку на

очередное занятие.

Нет, она не против, но ей очень, очень хотелось услышать голос Игната. За два

месяца в учебке она так ни разу и не смогла дозвониться до него, и сильно

скучала. Эту вполне понятную тоску не выветривали даже жесткие системы

прохождения тоннелей, стрельбы и увечья от занятий по овладению приемов ближнего

и дальнего боя. Сержант крепко взялся за нее и прессовал сильней Стокмана, но с

умом и для ума. За то Алиса на него зла и не держала, слушала и безропотно

выполняла его порой глупейшие приказы. Она научилась владеть собой, сдерживать

эмоции, но чувства к капитану, как назло, не поддавались контролю.

— Черт! — увидев Тропич, скорчила несчастную рожицу девушка и пригнулась,

почти сровнявшись в своей зеленой форме с кустами за столовой. Но смысл —

сержант по зоркости глаз и нюху любому ирокезу фору даст, да еще и лекцию

прочтет. Наставник!

Тропич остановился спиной к кустарнику и девушке и обычным ровным голосом робота

— переводчика приказал:

— Курсант Лиса, ко мне.

Алиса вздохнула, мысленно послав сержанта вслед за телефонными гудками, и сложив

трубку, сунула ее в карман, шагнула к Тропич.

— Курсант Лиса прибыла по вашему приказу, — вытянулась перед служакой,

скопировав его невозмутимо-равнодушное выражение лица.

— Время?

— 9.14, - хорошо запомнила, который час высветился на дисплее телефона.

— Что у вас назначено на это время?

— Стрельба.

— Начало занятий?

— 9.15.

— Почему вы еще здесь?

— Оправлялась.

— В следующий раз придумайте более правдоподобную ложь. До ангара бегом ма-арш!

— Есть! — чтоб тебя!

Сталеску развернулась и трусцой направилась к тиру. Тропич понес свое

невозмутимое лицо за девушкой, шаг в шаг с ней переставляя свои крепкие ноги.

Бум-бум — забились ботинки о посыпанную гравием дорожку — еще один раунд

учебного процесса, еще один круг адских тренировок.

`Ничего, ничего, пройду, выдержу, и мы встретимся, Игнат', - заверила то ли его,

то ли себя Алиса.

Стрелять с двух рук не то, что с одной. А стрелять с двух рук в полумраке

помещения по двойным мишеням, под лихую ламбаду, и при этом отвечать на вопросы

сержанта и не отвлекаться на периодические вспышки световых мин и грохот шумовых

эффектов — это не просто трудно, а еще месяц назад было фактически невозможно

для Сталеску. Но она закалилась, научилась раздваивать, растраивать сознание,

расчленять разум и тело, и волей держать под контролем все органы чувств. Сбоев

фактически не случалось, и она шла по спец курсу, за месяц, вырвавшись далеко

вперед. И очень надеялась, что не зря муштрует себя, что в этом стахановском

прорыве есть смысл: хотя бы тот, что ею могут гордиться и сержант, и… Игнат.

Наверняка он в курсе ее успехов, не может быть не в курсе.

— Гнездо.

— Кукушка.

— Калигула.

— Рим.

— Венеция.

— Гондола.

— Наска.

— Пустыня Перу.

— Имя.

— Нарицательное.

— Болюс.

— Красная глина.

— Червень.

— Июнь.

— Антропомаксимология.

— Наука о резервных возможностях человека.

— Параван.

— Тип трала.

— Отступление.

— Ретирада.

— Штауббах.

— Водопад.

— Стефани.

— Водопад.