Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры - Владимир Владимирович Пименов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Социальный смысл всех этих рассказов совершенно ясен. В своеобразной и яркой форме до нас дошли отдельные эпизоды широко развертывавшегося в ту пору процесса развития феодальных отношений на Севере, выразившегося, в частности, в захвате монастырями крестьянских земель и образовании монастырского землевладения. Эта сторона вопроса историками разработана вполне убедительно. Гораздо меньше внимания обращено на другую его сторону, а именно на то, что указанный процесс в данном случае имел ту особенность, что происходил в своеобразной этнической среде, и это-то обстоятельство и донесли до нас рассмотренные выше источники. Упоминания в них Чуди, т. е. вепсов, не пустой звук, не общая стереотипная риторическая фигура, потребная для обрисовки образа того или иного «подвижника», а отражение реального процесса расселения заметных групп вепсского населения, что подтверждается рядом весьма веских этногеографических данных.
В середине XVIII в. долго живший в России шведский горный мастер Шёнстрём свидетельствовал, что близ Каргополя жители говорили на «испорченном финском» языке (на это свидетельство ссылается и Д. В. Бубрих). В «Списках населенных мест» Олонецкой губернии население вокруг оз. Водлозера в Пудожском уезде и в северо-западное прибрежье оз. Лача (около Каргополя) названо «обруселой Чудью», что дало основание В. А. Гаврилову даже включить последнюю территорию в число местностей, заселенных вепсами в конце 20-х годов. Конечно, к этому времени ассимиляция здешних групп вепсов уже вполне завершилась, но это нисколько не умаляет значения обоих фактов для реконструкции прошлого.
Но особенно важен аргумент, вытекающий из обитания в бывшей Исаевской волости (теперь Чернослободский сельский совет Вытегорского района Вологодской области, расположенный на границе с Каргопольским районом Архангельской области) группы теперь уже обрусевших вепсов. Эту группу обнаружил Ги Базилье, побывавший здесь в 1887 г. Спустя 75 лет, в 1962 г., нам также удалось побывать в Исаеве и установить, что многое в сообщении Базилье заслуживает полного доверия. Жителей Исаева до сих пор иногда называют кайбанами, а прежде звали и чухарями, как и других вепсов. Наиболее глубокие старики знают, по рассказам своих отцов и дедов, что в одной из деревень волости — в дер. Угол (сейчас там остался лишь один дом, в котором живет приезжая старуха) — говорили «по-чудски». В одном только Базилье ошибся: в утверждении, будто бы вепсы были там поселены по приказу какого-то помещика. Действительно, бытует предание, относящееся к соседней русской деревне Холуй, теперь уже не существующей, о том, что первые ее жители были куплены в Белозерщине «на вывод», но в других деревнях население решительно заявляет, что жило здесь «вечно».
В свете сказанного вопрос о расселении вепсов в восточном Обонежье, по-видимому, можно считать решенным. Положительный ответ на него вселяет надежду на то, что и следы продвижения вепсов еще дальше к востоку и северо-востоку также окажутся достаточно отчетливыми и достоверными.
Отдельные ручейки вепсского колонизационного потока растеклись, можно думать, по всему необъятному пространству Заволочья. Однако документальные свидетельства этого процесса концентрируются в сравнительно немногих пунктах. Если все эти указания на проживание здесь Чуди-вепсов расположить в хронологическом порядке, то общая картина будет выглядеть следующим образом. Наиболее раннее упоминание о Чуди в этом районе фиксирует житие Варлаама Важского, где особенно подчеркивается древность и аборигенность чудского населения. Анонимный документ конца XVIII в., пересказывающий какой-то более ранний источник, повествуя о возникновении г. Шенкурска, также говорит о ранних чудских насельниках здешних мест.
Историчность Чуди подтверждают беломорские, точнее ладомские грамоты XVI в. Из этих грамот видно, что местные власти (по причинам, для нас пока не ясным) на путях проезда Чуди из их охотничьих угодий в Новые Холмогоры (Архангельск) учредили специальные постоялые дворы, взимая для их содержания с местного населения особый побор — «чудской постой». Характер более поздних упоминаний о Чуди существенно меняется, отражая процесс ее интенсивной ассимиляции русскими переселенцами. Уже в начале XVII в. в их сообщениях явственно слышится мотив об исчезновении Чуди, хотя еще недавно, как отмечают источники, она здесь жила. Таково известие Ричарда Джемса (1618—1619 гг.), о том же говорят и другие документы XVII в.
Таким образом, вся громадная область расселения Чуди-вепсов подразделяется как бы на три ареала. Один из них тот, который находился в Межозерье — основная территория расселения, на которой вепсы живут и по настоящее время; другой захватывал восточное Обонежье, где ассимиляция вепсов шла сравнительно медленными темпами, так как, вероятно, связи с основной территорией оставались достаточно прочными, да и количество время от времени переселявшихся групп было значительным; наконец, третий — глубинное Заволочье, куда проникали лишь отдельные небольшие контингенты переселенцев и где обширные необжитые пространства, на которых они разобщенно расселились, лишали их необходимой этнической устойчивости. Интенсивность и характер упоминаний о Чуди-вепсах источниками, относящимися к различным ареалам, неодинаковы. Легко заметить, что из восточных районов, особенно из восточного Обонежья, происходят яркие и красочные житийные характеристики, в то время как к основной территории расселения относятся бледные, мало выразительные свидетельства писцовых книг. Жития «святых» ничего не сообщают о Чуди-вепсах Межозерья. Это обстоятельство можно объяснить как чисто случайными причинами, так и действием известной закономерности. Отсутствие упоминаний о Чуди-вепсах, например, в житии Кирилла Белозерского, в котором такое упоминание было бы естественно ожидать, видимо, связано с тем, что его автор, серб Пахомий Логофет, просто не был достаточно осведомлен обо всех деталях жизни «подвижника». Молчание об этом ряда вологодских житий и даже жития Александра Свирского, надо полагать, объясняется тем, что вепсы, жившие в тех районах, о которых авторы указанных житий имели возможность получать информацию, т. е. в Межозерье, не совершали заметных акций, которые могли бы найти отражение в житийной литературе, в то время как в восточных районах вепсы совершали передвижения, имели контакты с русскими переселенцами, что и зафиксировано житиями, происходящими отсюда.
3
Хотя вепсы в течение весьма длительного времени оставались в стороне от наиболее оживленных центров общественного и
