Баба Люба. Вернуть СССР 2 (СИ) - Фонд А.

— Ну, давай считать, что мне просто скучно, — хихикнул женский голос.

— Зная тебя… — недоверчиво проворчал мужской.

— Ну ладно! Ладно! — рассмеялся меццо-сопрано, — тогда давай будем считать, что я делаю тебе услугу.

— Угу, а потом сдерёшь с меня за это в десятикратном размере! — недовольно и обличающе пророкотал бас.

— Ну… тут уже как получится, — мурлыкнул женский голос.

— И что ты намерена сделать?

— Оу! Тебе понравится! Более того, обещаю, ты будешь в восторге!

— Ох, что-то не нравится мне всё это, — задумчиво протянул бас, — ты её хоть убивать не собираешься?

— Я? Убивать? — с откровенно фальшивым изумлением сказал женский голос. — Как ты мог так подумать?

— Ну…

— Хотя… откуда я могу знать, как оно всё в результате получится? Но могу пообещать, что лично я ничего такого делать не буду. Моё слово подойдёт?

— Даже и не знаю… Но пари мне нужно выиграть! Ты понимаешь⁈ Это однозначно и не обсуждается!

— Тогда что тут думать! Решайся!

— Да что тут решаться? У меня и вариантов других нету.

— Вот и чудненько… Вот и чудненько… Значит, договорились! — тихим серебристым колокольчиком рассмеялся женский голос, пока не стих где-то высоко-высоко…

А теперь, наконец, эпилог

«И сно-ова седа-ая ночь… и то-олько ей доверяю я-а-а-а…» — надрывались колонки. Я немножко отодвинулась от них подальше, а то так за вечер и оглохнуть можно. Хотя выпускникам всё нипочём. Знай себе танцуют.

Я смотрела на ребят, которые танцевали на школьном дворе. Точнее танцевали некоторые девочки. А остальные вообще не умели, и просто суетливо двигали руками и ногами, пытаясь хоть примерно попасть в такт музыке.

Дети. Такие дети…

Я улыбнулась и отыскала взглядом Анжелику. Она танцевала с каким-то высоким чернявеньким мальчиком в сером с искрой костюме, с явно с чужого плеча. Мальчик лелеял жиденькие усики над верхней губой, и восторженно поглядывал на Анжелику, страшно гордясь собой. А та млела и таяла. Вот и хорошо, лишь бы про своего художника Андрейку забыла. А мальчики — это мальчики. Завтра поступят в разные техникумы и всё, сердечные чувства заменятся новыми, более интересными, впечатлениями.

Анжелика была в светло-розовом атласном платьице, таком коротком и воздушном, что это делало её похожей на розовый колокольчик. Платье мы заказали у знакомой закройщицы, и оно обошлось нам очень даже недорого. А вот туфли. Белые лакированные туфли на каблуках и с огромными пряжками из искусственного жемчуга, они достались нам у перекупщика, и я отвалила за них изрядную сумму денег. Туфли были узкими и сильно жали Анжелике, но она стойко терпела ради красоты.

Ну ничего, пусть главная пара танцев закончится, и я ей тогда предложу босоножки. Я тихонько похлопала по сумочке — правильно, что прихватила незаметно из дома. Самые обычные, без каблучков, с чёрными старенькими ремешками. Зато удобные. А то, что чёрные, так ничего, при земле не особо и видно. Зато она сможет в них продержаться до утра. Потом ещё и спасибо скажет. А то в этих новых туфлях её надолго не хватит.

Я удовлетворённо хмыкнула и мысленно ещё раз похвалила себя.

Вот такая вот я молодец.

Я сегодня тоже приоделась. Причём неожиданно так, что привлекала завистливые взгляды мамаш выпускников, едва ли не больше, чем к самим выпускникам. А всё дело в том, что я вытащила платье из той, китайской клетчатой сумки, с которой я так неудачно угодила сюда, в 1992 год. Честно скажу, трогать ту сумку я не любила. Брала оттуда вещи лишь в случае самой крайней необходимости. Так что вещей там ещё было полно. Но это не от жадности, нет. Просто, когда я знала, что рядом со мной сумка с вещами из моего мира, я как бы оставалась сама собой. Где-то на дне души слабенько тлел уголёк надежды, что вот, вдруг я раз — и вернусь обратно, в свой мир, в тот день, когда я только вышла из дома и торопилась в родную «Пятёрочку» на работу.

Я возвращалась домой, уже было почти одиннадцать. Это молодёжи хорошо, им до утра гулять положено. А мне, в моём возрасте, встречать рассветы лучше в мягкой постельке. Хотя зачем я сама себе вру? В последнее время, а особенно после того, как я привезла Изабеллу, я помолодела. Причём довольно значительно.

Ушли большие морщины на лице, мелкая сеточка вокруг глаз и губ почти разгладилась. Уродливых пигментных пятен на руках и шее больше не видно. Так, есть ещё кое-что по мелочи, но я всегда была не идеальна. И главное — волосы. Изменилась структура волос, они стали упругими, живыми.

Так что сейчас я очень довольна собой и своим внешним видом. Если мне еще сбросить килограмм пять (а лучше восемь), то я буду прямо красотка-красотка.

Мои мысли прервал знакомый голос:

— Добрый вечер, Любовь Васильевна, — с лавочки поднялся… Игорь (!).

Честно говоря, я сильно удивилась:

— Игорь? Добрый вечер. А вы тут что…?

— Да, я вас жду.

— А что случилось? — перепугалась я. — Я на выпускном у Анжелики была. Могла же и до утра там оставаться.

— Да ничего особенного, не волнуйтесь. А ваши привычки я уже знаю. Вы бы точно до утра не остались бы. — махнул рукой Игорь и сел обратно на лавочку, — вы не будете возражать, если я закурю?

— Кури, конечно, — машинально ответила я и спохватилась, — постой. Ты же не куришь?

— Не курил, — кивнул Игорь и глубоко затянулся, — а вот теперь курю.

— Что произошло? — я уселась рядом на скамейку, — Рассказывай.

— Ничего особо ужасного, — вздохнул Игорь, — но и ничего сильно хорошего. Долго рассказывать.

— А ты постарайся. — нахмурилась я.

— В общем, если в двух словах, я месяц назад создал предприятие и начал его развивать. И мне теперь нужны деньги…

— И ты считаешь, что у меня есть столько денег? — удивилась я.

— Подождите! Послушайте! — загорячился Игорь. — Мне Олег рассказывал, как вы…

— Вот гад, убью! — покачала я головой и грустно добавила, — болтун — находка для шпиона.

— Вы на него не сердитесь, Любовь Васильевна, — сказал Игорь. — Он просто видит, что всё то, что я с таким трудом создал, может пойти в разнос, если не провести модернизацию оборудования и не расширить площади. Это моё детище. Моя мечта. Понимаете?

— Игорь. Я понимаю, — я еле-еле сдерживала недовольство на Олега (если бы он мне сейчас попался — ей-богу побила бы). — Если он тебе рассказал о поступлениях, то там совсем небольшие деньги. Считай, копейки. Кроме того, во-первых, если дети не поступят, их придётся вернуть. И у нас с Олегом может остаться на руках по сто долларов. Это тебе не поможет для модернизации. Даже если мы скинемся. А ждать, как я поняла, ты не можешь.

— Не могу, — вздохнул Игорь и закурил следующую сигарету прямо от старой.

— А во-вторых, — продолжила я, — пойми и ты меня. Да, ты очень мне помог. Прямо очень. Но даже если мне удастся немного подзаработать, то это доллары. И они уйдут на дорогу в Америку.

— Зачем вам в Америку? — удивился Игорь.

— Нужно найти маму Анжелики, Ричарда и Изабеллы, — уклончиво ответила я. Не буду же я ему рассказывать всю правду, всё о моей миссии и о надежде вернуть Пашку.

— Ничего себе! — присвистнул Игорь и закашлялся от сигарет.

— Бросал бы ты! — посетовала я, — всю жизнь не курил, так и сейчас смысла нет. Не твоё это.

— Угу-м, — затянулся Игорь сигаретой.

Я вздохнула. Ну вот что ему говорить?

— Любовь Васильевна, — опять завел старый разговор Игорь, — я не потому к вам подошел. Сам знаю, что там копейки. И они мне не помогут. Я из-за другого пришел.

— Ну ты же знаешь, что все деньги за дом отца я вернула покупателям, — торопливо сказала я, — и я никогда не буду выгонять старика на улицу, чтобы продать дом.

— Да погодите вы! — воскликнул Игорь и опять закашлялся.

Я подождала пока он откашляется и выбросит недокуренную сигарету:

— Вы правы, — нехотя признал Игорь. — Курить — явно не моё.