Прорыв осады - Огай Игорь Владимирович

Дождь едва слышно шуршал по хвое. Угли едва слышно потрескивали. Лес не спал, лес жил своей потайной ночной жизнью, не обращая внимания на человека и позволяя тому не обращать внимания на себя. Безумные, убивающие себя и своих жителей города были далеко, да и существовали ли вообще? Дороги и машины, поезда и самолеты… Этот лес знать не желал о всякой там цивилизации. Отторгал ее, одним своим существованием демонстрируя всю тщету суеты двуногих прямоходящих.

И Павел почему-то вдруг по-новому взглянул на приевшуюся гиперборейскую «разумную ткань Мироздания»… И еще на сытый желудок отчего-то потянуло не в сон, а на размышления. Может, и зря. Непривычно и даже как-то неуютно… Но ведь нужно хоть иногда?

В завтрашней победе он не сомневался. Да, краснокожий умеет стрелять, как и любой из касты высокорожденных. Может быть, даже лучше многих. Но одно дело – упражнения в тире, тренаж на манекенах полигона или спортивная дуэль на солнечной поляне под силовым полем при минимальной мощности луча. И совсем другое – тайга. К тому же правила инка определил сам: никаких «к барьеру», стреляет тот, кто первым обнаружит врага. Значит, с этой точки зрения все в порядке, и тяжелый камень на душе предстоящая схватка никак не объясняет. Ну разве что легкий приступ боевого азарта к утру…

Совесть? Полноте. Совесть может быть спокойна – умрет не беззащитная овечка. И даже не вражеский солдат, который виновен лишь в том, что правительство отправило его на войну… Сгинет вероломный угнетатель и рабовладелец, ни в грош не ставящий жизнь любого, кто хоть немного отличается цветом кожи. Причем громкие эпитеты не ради красного словца – лишь скромная попытка описать неизлечимую кастовую гниль. В общем, дрянь человек – туда ему и дорога… Вроде бы так?

Павел вдруг обнаружил, что именно эти слова лучше всего выражали его нынешнее отношение к послу, теперь уже, без сомнения, бывшему. Былая ненависть ушла, осталось брезгливое равнодушие как к не слишком чистой, но необходимой работе. А раз она необходима – значит, будет сделана. Только вот откуда тогда сомнения и тяжесть на сердце?

Глубже копать? Дальше заглядывать? Гиперборей, что ли, со своим прорывом Хаоса засадил все-таки занозу в мозг? Это он может, что ни говори… А главное – неужели все-таки прав? Действительно ведь как-то все очень уж… Как из рога изобилия. Даже при Ассамблее такого не было. Или было, а теперь просто кажется, что тогда все легче?.. Время ведь прошло, подзабылось…

Багровое пятно костра перед глазами расплывалось все сильней. Павел моргнул, поворочался, устраиваясь поудобней. Мягкий, так и не промокший толком ковер хвои под плащом, теплые угли под боком, развилка корней в изголовье. И абсолютная уверенность в завтрашнем дне. Что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить утро?..

Ветки над головой встряхнулись, осыпая подножье елки дождем крупных капель. Захлопали чьи-то крылья, удаляясь в ночную тьму. Павел беззлобно матюгнулся вслед и перевернулся на другой бок – спина пускай тоже погреется.

Спасибо тебе, птица – лишние мысли из башки вон. Спать до утра. Спать… Только вот как бы умудриться не прозевать рассвет?

Птицы не пели. Какие, к черту, птицы рядом с проклятым местом? Зверь тоже не тревожил, недаром все-таки говорят якуты, что олень и волк кратер за три дня пути стороной обходят. Только вот сова ночью какая-то залетная… Но и та упорхнула подальше от дыма.

А жаль. Тишина этим утром была абсолютно неуместной. Дождь и тучи ушли, ветер так и не начался, и звучать в этом лесу оказалось просто нечему. Плохо, теперь каждый шорох будет выдавать индейцу присутствие землянина…

А солнце-то уже вот оно. Еще не первый луч и даже не светлеющий горизонт за полным его отсутствием. Просто в восточной части крохотного пятачка неба, доступного для обзора из-под вековых крон, вроде бы бледнее стали звезды…

Павел вскочил. Быстро присел пару раз – затекшие с непривычки мышцы отозвались сладостной разминочной болью. Ничего, сгодится. Он встряхнул ветви над головой, подставил лицо дождевым каплям. Вытерся рукавом. И вовсе хорошо!

Не съеденный вчера ломоть хлеба оказался в самый раз вместе с последней парой глотков лимонной воды. Плащ он оставил под елкой. Пока что не пригодится, а как понадобится, можно будет вернуться. В чем-то же надо будет из тайги выбираться, в самом деле.

Гранаты он вытащил из-подсумка, зацепил скобами за пояс. Рядом привязал коробочку силового поля, проверил – в досягаемости ли кнопка. Нормально, в досягаемости. Лучемет в кобуре проверки не требовал, нож на заднице тоже никуда не делся. Над трофейной «Береттой» Павел поразмышлял секунд пять. Во-первых, тяжелый, во-вторых, патронов запасных нет, в-третьих… В-третьих, попросту слабоват для предстоящего. Но, с другой стороны, 15 лишних выстрелов – это 15 лишних выстрелов… Пистолету нашлось место за спиной под ремнем, рядом с ножом. Выпадет – и черт с ним. А нет – вдруг пригодится?

Для полного парада не хватало только тюбика с зеленой краской для лица. Рэмбо, блин…

Павел мысленно усмехнулся, разворошил для порядка так и не прогоревшие до конца угли и двинулся вверх по склону. Пока еще не кратера – сопки, на которой тот вырос. Пять-семь минут до подножья, если срезать все вчерашние кренделя. Вот только прямо к подножью не стоит. Метров за десять до камней лес кончался, дальше – голый подъем. Лучшего места для засады не придумать. И черт с ним, с первым лучом солнца, главное, кто первым выпустит луч из ствола…

Когда он обошел стороной примерно четверть основания громадного конуса, небо уже прилично посветлело. Не заря и не рассвет – утро. Примерно сейчас у инка должны начать сдавать нервы. Если он в засаде – то скоро поднимется и пойдет искать. Если уже ищет – начнет торопиться и шуметь.

Павел еще сбавил темп, старательно минуя особо густые заросли трескучего подлеска, тщательнее глядя под ноги и по сторонам. Ночевка индейца – точка отсчета. Дальше по следу. В лес пошел инка или в кратер – не важно. Избалованный городской жизнью высокорожденный наверняка способен оставлять следы даже на камнях, особенно на таких, из которых сложены склоны.

– Го-оло-ови-ин!..

Павел замер с поднятой ногой.

– Выходи-и!..

– …подлый трус, – подсказал Павел, тверже вставая на почву. Оглянулся – чисто на всякий случай – пусто, конечно.

Индеец, оказывается, даже не собирался прятаться или выслеживать. Он, оказывается, честно ждал… Да, наверное, в самой маковке кратера. Примерно так и должен звучать его окрик, преодолевший вал и сотню метров тайги.

– Ну, погоди, Леопольд, – выдавил Павел. – Я уже иду…

Он повернулся и беззвучно побежал в сторону кромки леса. Посол успел окликнуть его еще три раза, и с каждым раз окрик звучал все громче. Потом вроде как охрип и замолчал. Как раз в это время Павел попрал ногой подножье исполинской насыпи.

– Еще чуть-чуть… – выдохнул он. – Погоди еще малость… Я уже…

Вверх. Быстро, но осторожно – в мертвой тишине кратера любая осыпь загремит горным обвалом. Треснул камень под ногой, зашуршал щебень… Проклятье! Может, все-таки помедленней?

Павел замедлил шаг, но угадать совершенно бесшумный маршрут было невозможно. Все здесь держалось на соплях – тронь, и посыплется… Слава богу, что пока мелочь. Задень валун покрупнее и…

– Голови-ин!..

Близко. Вот теперь уже действительно. Последние десять шагов до гребня – на карачках, ловя на лету рассыпающиеся булыжники…

Перед тем как выглянуть промеж камней, Павел перевел дух и тиснул кнопку защитного поля. Моргнул пару раз, настраиваясь на голубой оттенок окружающего мира. А что, даже где-то красиво… И только после всего этого приподнялся на локтях.

Посол империи стоял прямо на вершине холма, оглядывая гребень окружающего его вала. Вот медленно повернулся, скользнул взглядом по валунам. Павел рефлекторно вжался в грунт. Не заметит, конечно, – далеко, да и щель мала. Но как-то все-таки… А вот уже и отвернулся.