Дом 1000 дверей - Ари Ясан

От досады В. чуть не плакал. Единственный шанс выбраться на волю! Какого же дурака он свалял! Безмозглый идиот! Надо же, ему так повезло с этим Пантоном, и в результате что? Он так и останется тут подыхать, тогда как Пантон мог, если и не вытащить В. из этой передряги, то хотя бы подсказать, что можно предпринять. Какая бездарная, бесконечная, беспредельная глупость!

И так В. кори?л себя еще незнамо сколько времени, пока наконец не смирился с тем, что упустил свой единственный шанс на спасение и что Пантон уже не вернется, а он сам никогда не выйдет из этой комнаты. В. еще долго морщился при виде бутылочных осколков на полу, представляя, какая чудесная прохладная жидкость наполняла эту разбитую тару. Вода с высокогорья! О, В. запретил себе даже думать об этом и в конце концов он замел осколки бутылки в самый дальний угол, чтобы они не попадались ему на глаза. Он упал на диван в смятении, разочаровании и тревоге и долго ворочался, прежде чем провалился в черное небытие.

Глава двадцать вторая. Ничто не имеет границ

Тягостно было засыпать, но еще тягостнее было просыпаться. В. открыл глаза и ему показалось, что за ночь веки налились бетоном. Он долго не мог встать. Но тут ему вспомнилось вчерашнее приключение с Пантоном и досада придала? ему сил. Он встал с дивана и принялся ходить по комнате, вспоминая все подробности вчерашнего появления Пантона и ругая себя на все лады. В. называл себя и «дураком», и «придурком», и «дуралеем» и еще многими другими «ласковыми» прозвищами. Но это занятие не приносило ни успокоения, ни удовлетворения, и В. в конце-концов оставил его.

Он постарался придать своим мыслям иное, более позитивное направление и подумал, что все же визит Пантона многому его научил. Ведь В. видел, что делал Пантон! Почему бы ему самому не попробовать сотворить нечто в том же роде? Чем он хуже этого долговязого чудика? Разве что волос на теле у него меньше.

В. вышел на середину комнаты и развел руки так же, как вчера это делал Пантон. Он попытался представить, как раздвигаются стены, как они гнуться под давлением силы его мысли. Или не мысли, а воли. Или не воли, а желания. В. не знал, что здесь нужно задействовать, но попытался на всякий случай приложить и то, и другое, и третье. Он пыжился как мог, но опять ничего не произошло. Стены даже не покачнулись. Без особой надежды В. прошел в прихожую и там попытал счастья в материализаци две?ри. Но и тут его постигла неудача.

На В. опять накатило уныние. А чего он ждал? Даже Пантон, очевидно, поднаторевший в здешних порядках, и то не смог ничего сделать! Что уж говорить о В.! Еще не так давно он и не представлял, что существуют люди, раздвигающие стены руками или что есть стены, которые можно пошатнуть силой мысли. Что он там говорил вчера, этот Пантон? Игра? Хорошенькая игра! Кто-то славно повеселился, играя в эту игру, но только не В.

В. ничего другого не оставалось, как подобно призраку, который не смог обрести упокоения, бродить по квартире. Еле переставляя ноги, он шатался из угла в угол, потом падал без сил, опять каким-то чудом поднимался на? ноги, чтобы снова идти. Идти и идти, бесцельно, бессмысленно. Из кухни в комнату… из комнаты в кухню… и обратно. Опять и опять по тому же пути, который никуда не вел.

В. все глубже погружался в омут уныния. Что ему делать? Он не может больше бороться, у него нет сил. Он догадывался, что, возможно, подобен мухе, которая бьется о стекло рядом с открытой форточкой, но ничего не мог поделать. Он не мог ходить, не мог сидеть, не мог стоять, он не мог даже видеть этот треклятый диван. Он рухнул на? пол и уставился в потолок. Он лежал так долго, очень долго. Лежал недвижимо и бездыханно. Он почти умер. И вдруг…

Сероватый потолок замерцал и превратился в сизый туман, или сизые облака, которые тут же расступились. За ними была чернота. Бескрайняя, бездонная чернота с яркими точками звезд. Ночное небо, такое знакомое, такое близкое и родное, и в то же время такое новое, интригующее и неизведанное открылось взору В. Прохладный воздух овеял лицо. Тишина… темнота и тишина, какой покой они несут с собой. Там вверху все безмолвно и недвижимо, но полно? жизни. Звезды мерцают, словно дружелюбно подмигивают В.

Небо раскрыло ему свои объятия и В. погрузился в них, погрузился в небо… Как тихо и спокойно. В. вдыхал свежесть, темноту и тишину, вдыхал покой, и с каждым вдохом его кровь замедляла свой бег и сердце реже отмеряло удары. Воздух вдруг стал вязким и словно наполнился некой субстанцией, которая струилась волнами оттуда, из глубины неба. Волны входили в В. и проходили через него.

Что-то в нем вдруг расправилось и развернулось туда, в бесконечность, словно В. раскинул могучие крылья, о существовании которых он не подозревал до сего момента. Он не знал силы этих крыльев и не знал их пределов и потому он только позволял им разворачиваться вслед за струящимися волнами. И они все расправлялись, пока В. не понял, что у них нет пределов, что они бескрайни. Как удар ножа сознание В. прорезала внезапная мысль: это все Я. Это и есть Я. Я бесконечность!

В. еще не верил самому себе, но вскоре он принял это новое знание целиком и полностью. Да, он бесконечность. Ему не нужны доказательства, не нужны слова, ему не нужно убеждать самого себя в том, что сейчас предстало перед ним с такой ясностью и простотой. Он никогда не был кем-то, он всегда был бесконечностью. Ничто не имеет границ и он тоже не имеет границ. Смешно, неужели он думал, что заперт за стенами, что стены ему мешают? Теперь все преграды пали. Какое блаженство. Словно он был ребенком, которого качала в звездной колыбели сама Вселенная.

В. чувствовал огромную силу, заключенную в черной бездне. И он знал, что вся эта сила принадлежит ему. Ему так же естественно было чувствовать силу бесконечности в себе, как человеку естественно ощущать силу своих мышц. Не осталось никакой неясности и неопределенности. Ничего, что люди называют проблемами. От смятения и отчаяния всегда поможет одно и то же лекарство: нужно вспомнить о беспредельности своего Я. Но люди всегда забывают, в этом их беда.

В. знал, что это произойдет и с ним: он снова станет самим собой, снова станет обычным человеком. И тогда вернутся боль и страх. В. не хотел забывать. Не хотел возвращаться. Не хотел снова становиться несчастным и одиноким. В. вспомнил, что в Оттяге им владело чувство потери. Он так страдал, потому что утратил связь с самим собой. Он забыл о том, что было самой его сутью, потерял то единственное, что имело смысл, источник своей жизненной силы. Кто-то сделал это с ним, сделал и с другими людьми, наверно, тоже. Их лишили связи с Бесконечностью, с Богом, с Отцом, назовите как хотите то, что не имеет ни названия, ни формы, ни физических границ, ни зримого образа, но то, без чего человек ничто.

Только сейчас, взаперти, всеми брошенный и позабытый, ограниченный во всем, разрушенный до самого основания, только сейчас, когда он потерял все, В. обрел себя настоящего. Он понял, почему раньше был так беспомощен. Он искал утраченную опору в том, что не может быть опорой никогда – в людях, в вещах, созданных людьми, или в человеческом знании, таком ограниченном и эфемерном. Только умозрительно эти подпорки были хороши, но на деле с первых же шагов ломались, погребая В. под своими обломками.

Но теперь он знает, где тот приют, в котором он обретет покой и утешение. Он нигде и он везде. Он в ночном небе и он в самом В. Для того, чтобы попасть сюда, не нужно быть умным или глупым, добрым или злым, сильным или слабым, нужно только помнить. Помнить, что ты – Бесконечность. Это просто, но невыносимо сложно. Удастся ли это В.? Вряд ли. Он уже чувствовал, что теряет эту связь, чувствовал, что забывает. Сейчас ему так хорошо, так спокойно. Но он устал, он хочет уснуть. Он не может, не может спать, потому что если заснет, то все забудет. Но ему не избежать этого, не избежать… Все проходит, все прошло… Только тишина и покой… Все прах и суета…. И В. уснул.

Глава двадцать третья. Двадцать три исчадия ада

- Я тебе башку проломлю!

- А-аа, не трогай меня, не трогай! Мамочка, мама!

- Ну-ка иди сюда, на вот тебе, и еще на, получи, придурок!

- Нет, не надо, не бей меня! Аа-а-а-а!

- Мальчики не ссорьтесь, давайте лучше любить друг друга, дай я тебя поцелую!

- Отстань, слюнявый! Получи и ты тоже!

- Ой! Зачем дерешься? А впрочем, шлепни меня еще разок!

В., кажется, снилось, что несколько детей ссорятся из-за ерунды. Или нет, это не сон! Кто-то ругался и спорил прямо у дивана, на котором лежал В.! Какие еще дети, что это? В. открыл глаза и в первую минуту не понял, что происходит. Комната была переполнена людьми, которые толпились здесь, как стая пингвинов, налетая друг на друга, сбивая друг друга с ног. Прямо около В. трое затеяли свару. Один из них был настроен исключительно враждебно и постоянно давал тумаков двум другим. Второй только причитал, плакал и звал маму. По причине его беспомощности ему больше всего доставалось от забияки. Третий то ли пытался помирить этих двоих, то ли хотел сам поучаствовать в выяснении отношений, было непонятно. Он не плакал и не задирался, но глаза его нехорошо блестели, он напоминал сильно выпившего человека.