Трансперсональный проект: психология, антропология, духовные традиции Том I. Мировой трансперсональный проект - Владимир Козлов

Здесь уместно напомнить, что еще Григорий Палама, великий реформатор исихазма XIV века, в своих «Триадах» проводил мысль, что если бы духовное совершенство не было предзаложено, если бы Божественная природа как энергия уже не содержалось бы в человеке, его достижение было бы невозможно. Никакое духовное развитие не было бы возможно, если бы семя его уже не присутствовало бы в нас. Это глубокое православное откровение, которое, кстати, совсем иное, нежели в западном христианстве. Там концепция духовного пути – это концепция лестницы Иакова: есть первый класс, потом второй, третий, четвертый, пятый, шестой – ты уже босс, потом дальше и дальше, ты все умнее и умнее, духовнее и духовнее. Если следовать такой концепции, то духовный путь – это дурная бесконечность. Нет конца у лестницы Иакова, человек никогда не достигнет духовной реализации. Глубокие мистические школы прекрасно понимали, что мы не развиваем в себе нечто, а открываем в себе то, что уже есть. И то, что называется зарождением духа, или инициацией, – это первое прикосновение к тому, чем мы уже обладаем.

Таким образом, грофовская картография и мир его не только структурируют мир практической трансперсональной психотерапии, но и содержат в себе онтологию познания, связанную с продвижением по стадиям самосовершенствования. Когда ближе знакомишься с этим миром, он оказывается настолько необычным, настолько отличающимся по своей психотопологии от мира обычного, в котором мы живем, что больше похож на мир сказочный. Когда занимаешься эмпирической психотерапией, работаешь в необычных состояниях сознания, в новых интенсивностях, оказывается, что порой, чтобы попасть из точки А в точку В, нужно идти не прямо, а в противоположную сторону, иначе, если пойдешь прямо в точку А, она всегда будет от тебя удаляться на бесконечное расстояние. Например, если мы будем идти в основанной на опыте ординарного сознания, стратегии Фрейда, в конечную причину наших неврозов в настоящем, некоторый травмирующий опыт и максимально артикулировать ее, то чем точнее мы будем определять данную ситуацию, сидя на традиционной психотерапевтической кушетке, тем более жесткой, ригидной и более пустынной будет наша жизнь в настоящем.

Кажется, что в мире души, в мире психологии действует тот же самый закон соотношения неопределенностей, который В. Гейзенберг открыл в мире квантовом. Чем точнее мы определяем координаты события, тем более неопределенным становится наше знание о том, что же действительно произошло. Если мы пытаемся идти дальше биографических травм, то за этими травмами разворачиваются перинатальные травмы. Но, пережив перинатальные травмы, оказывается, мы можем пережить множество других событий, трансперсональных травм. И Гроф описывает, в частности, ситуации, когда то, что можно назвать исцелением, наступало только тогда, когда человек переживал события, которые не происходили с ним, в его биографии, не случались при его рождении, а которые относятся к чисто трансперсональной мистерии. Например, он участвовал в ситуации заклания древних ацтеков, и его пронзали ножом и вырывали сердце, и после того, как он это пережил, боли в сердце исчезли. Или кто-то был Прометеем, и орел рвал его печень, и после этого переживания, симптомы, связанные с печенью, у него также исчезают. Или симптоматика может принимать иное направление. Оказывается, существует некая бесконечность перспективы, и то, что вырисовывалось как самоочевидное в гуманистической психотерапии, в психоанализе, в трансперсональной психотерапии вводит нас в совершенно новую перспективу и подразумевает иную стратегию работы.

Чем дольше мы преподаем холотропное дыхание, трансперсональную психологию, обучаем профессионалов, тем больше мы понимаем, что пути терапии бывают столь же неисповедимы, как и пути Господни. Что нет никакого метода, нет никакого сценария, алгоритма, по которому мы могли бы из состояния страдания, нездоровья попасть в состояние исцеления или другого расширенного самочувствия. Тут действуют другие законы.

Гроф лаконично формулирует это так. Каждому из нас присуще врожденное стремление к целостности, к счастью, к тому, что называют холотропным целостным состоянием. При энергизации нашей психики, когда взбадривается наше спящее латентное состояние, когда расправляется то, что спит в нас, когда расправляются наши возможности восприятия переживаний, когда мы находим все эти метафоры, через которые я пытаюсь прокоммуницировать с вашим опытом, когда мы входим в расширенные необычные состояния сознания, в новые интенсивности, мы попадаем каждый в свой мир необычных переживаний [59]. Как будто бы существуют записанные на нас узоры власти, я так бы назвал, прутья клеток, ментальные, эмоциональные, физиологические циклы. Психологические и философские барьеры, которые через описание тела, описание эмоций, через привычки, через броню, через характерную броню, как говорил Вильгельм Райх, указывают нам на всех уровнях, кто мы есть, и поддерживают нашу самоидентичность.

В нас существуют всевозможного рода напряжения. По сути дела, то, что мы называем своим «Я», есть фокус в центре этих напряжений. Привычный взгляд изнутри на наше психологическое, психосоматическое самоощущение и самочувствие. Для того чтобы поддерживать эти напряжения, нам необходимо постоянно затрачивать энергии. Каждый носит в себе целый склад нереализованных надежд, клеток и напряжений, которые мы называем психологическими травмами, своей структурой, структурой своего характера, своими особенностями. Что же происходит с нами, когда мы пытаемся выйти за пределы данной клетки?

Представьте себе не очень красивый образ нас, как некоторую дырявую бочку, в которую под давлением начинают закачивать воду. В тот момент, когда бочка наполнена, из всех дыр начинает хлестать вода, и у нас впервые появляется возможность видеть все свои дырявые места. Нечто подобное происходит с нами при сеансах эмпирической психотерапии и на сессиях холотропного дыхания, когда наш энергетический потенциал за счет того, что мы дышим, получаем больше праны, активизируем себя, взбадриваем себя, за счет того, что мы наполняем себя энергией и нас начинает прорывать, и прорывать именно в тех местах, где у нас дыры, где у нас что-то не заделано, где всегда в обычных состояниях мы теряем энергию через наше эмоциональное отождествление, через нашу защиту, через наши напряжения. Или, допустим, мы сидим в клетке, а потом выходим наружу, первым, что мы начинаем ощущать, это свои барьеры, прутья клетки давят на нас, давят, как физические давления, как напряжения в теле, как боль, как тоска или что-то еще или какие-то иные привязанности, к приятным состояниям. Такие вещи мы начинаем ощущать в процессе интенсивной терапии.

Для понимания механизмов этого удобно ввести гипотезу голографичности человека. Голографичность означает, что в нас содержится возможность всех знаний, и в каждом из нас присутствуют уникальные способы обретения собственной целостности. Если смотреть на нас таких, какими мы являемся сейчас, как на некий осколок целой голограммы.

В цикле «Янтарные хроники» американского фантаста Р. Желязны есть представления об Образе и его всевозможного рода отражениях, и можно путешествовать по отражениям, как это делали герои-рыцари. Но все отражения существуют благодаря тому, что есть некоторый первообраз. И если бы не было голографического первообраза совершенного человека, никакое просветление, никакое исцеление, никакое обретение, никакое развитие не было бы возможно. В силу того что каждый из нас имеет свой уникальный первообраз, который опять-таки совмещен на другом уровне с универсальным человеческим первообразом, каждый из нас имеет уникальные пути интеграции приобретения собственной целостности.

Нет универсального рецепта для всех. Поэтому максимально эффективны те стратегии, когда, как в холотропном процессе, мы следуем за энергией и за тем, что появляется. Потому что здесь мы следуем как раз по тем путям интеграции, которые оптимальны. И конечно, нельзя ограничивать себя представлениями об интеграции как о взаимодействии каких-то выделенных сторон процесса переживания.

Если помыслить до конца эту старую мистическую идею об интеграции, то получится, что, работая над собой, мы неизбежно работаем одновременно со всем миром, потому что мы – это поля, поля энергии, поля мысли, которые принимают такую квазизаконченную форму. Мы постоянно общаемся, нам нельзя уйти от своей полевой природы, нельзя спасти что-то внутри себя, нельзя добиться здоровья исключительно в этом теле. Хороший целитель знает, что давание милостыни ребенку, уход за больной собакой, сострадание, проявленное к чему-то, – это часть его работы как целителя. Невозможно исцелить себя, если ты постоянно не находишься в этом поле и не осознаешь такого рода закон. Достаточно вслушаться в эти слова: