Бременский Адам и др. Славянские хроники - Адам Бременский

И вот муж, на вечные времена заслуживающий памяти за проявленную им верность Богу и государям, был убит язычниками, которых он старался обратить в веру. Но на этом «еще не наполнилась мера беззаконий аммореев»273, не «пришло время помиловать» их274. Еще надлежало, чтобы пришли разномыслия и искусные были открыты275. Погиб же этот второй Маккавей276 в городе Леонтии, что иначе называется Ленчин, в седьмые иды июня277, вместе с пастырем Эпо, заколотым у алтаря, и многими другими как светскими, так и духовными лицами, которые претерпели различные мучения во имя Христа. Монах Ансвер и с ним другие были в Ратцебурге побиты камнями. Мученическая смерть их наступила в иды июля278. «Говорят, что Ансвер, когда пришел на мученическую казнь, требовал от язычников, чтобы сначала были побиты камнями его товарищи, так как боялся, чтобы они не отпали от веры. Когда же они были увенчаны [мученическим венцом], он сам с радостью преклонил со Стефаном колени»279.

«Епископу Иоанну, старцу, схваченному с другими христианами в Магнополе, то есть в Микилинбурге, жизнь, была сохранена для торжества [язычников]. За свою приверженность Христу он был [сначала] избит палками, потом его водили на поругание по всем славянским городам, а когда невозможно было заставить его отречься от имени Христова, варвары отрубили ему руки и ноги, тело выбросили на дорогу, голову же отсекли и, воткнув на копье, принесли ее в жертву богу своему Редегасту в знак победы. Все это происходило в столице славян, Ретре, в четвертые иды ноября»280.

«Дочь датского короля была выгнана нагой с другими женщинами из Мики-линбурга, города бодричей. Она, как мы сказали выше, была женой князя Готшал-ка. От нее он имел сына Генриха281, от другой [жены] родился Бутуй282, и каждый из них был рожден на великое истребление славян.

Славяне, одержав победу, разрушили мечом и огнем всю гамбургскую землю. Почти все штурмары и гользаты были или убиты, или уведены в плен. Крепость Гамбург была разрушена до основания, и в насмешку над Спасителем нашим даже кресты были изломаны язычниками»283. «В это же время неожиданным набегом славян до основания был разрушен Шлезвиг», который иначе называется Хедебю, «город за Эльбой, расположенный на границе Данского королевства, богатейший и многолюдный»284. «Исполнилось над нами пророчество, гласящее: «Господи, пришли язычники в наследие твое, осквернили святой храм твой», и иные, в которых пророчески горько оплакивалось разрушение города Иерусалима. Виновником этого бедствия был, говорят, Блюссо, имевший женой сестру Готшалка, но и он, вернувшись домой, был умерщвлен. Таким образом, все славяне, объединенные общим движением, снова отпали в язычество, умертвив тех, которые твердо стояли в вере.

Герцог Ордульф в течение тех 12 лет, на которые он пережил отца, нередко и тщетно сражался против славян, но не смог одержать победы и столь часто был побеждаем язычниками, что был осмеян даже своими»285.

Происходило это движение в славянской стране в 1066 г. от рождества Христова, на 8-м году правления Генриха IV286. И опустела Ольденбургская кафедра на 84 года.

После смерти Готшалка, мужа доброго и почитателя Бога, княжество его перешло по праву наследования к сыну его Бутую. Те, которые убили его отца, боясь, чтобы сын не стал когда-нибудь мстителем за смерть его, подстрекали народ к восстанию, говоря: «Не он должен господствовать над нами, но Крут, сын Грина287. Ибо чем поможет нам то, что, стремясь к свободе, мы убили Готшалка, если он унаследует княжескую власть. Он еще больше будет нас притеснять, чем отец, и, пристав к народу саксонскому, навлечет на страну новые беды». И тотчас же, сговорившись между собой, они возвели Крута на княжество, обойдя сыновей Готшалка, которым власть принадлежала по праву. Младший из них, по имени Генрих, бежал в Данию, так как происходил из королевского рода данов. А старший, Бутуй, удалился к бардам288, прося помощи у саксонских князей, которым отец его был всегда предан и верен. Они, отплачивая благодарностью за дружественное отношение, начали ради него войну, и после многих утомительных походов восстановили его положение. Однако оно оставалось все время непрочным и не могло полностью укрепиться, так как, рожденный от христианина-отца и друг князей, он считался у своего народа предателем свободы. Ибо после той победы, когда, убив прежде всего Готшалка, они разрушили нордальбингскую землю, славяне сбросили вооруженной рукой иго и с таким упорством старались отстоять свою свободу, что предпочитали лучше умирать, чем снова принимать христианство, и платить дани саксонским князьям. Такое злополучие навлекла на саксов, конечно, их несчастная жадность. Будучи до сих пор в расцвете сил, славясь частыми победами, они не признавали, что война - от Господа и от Него же победа, и обложили славянские народы, которые они войнами и соглашениями себе подчинили, столькими данями, что горькая необходимость побудила тех противиться Божеским законам и игу князей. За эту вину поплатился Ордульф, герцог саксонский, который в течение всего времени, на какое пережил отца, не смог, покинутый Богом, ни одной победы одержать над славянами. И так случилось, что сыновья Готшалка, возлагая надежды свои на герцога, опирались, оказалось, на тростниковую, и притом, сломанную палку.

После смерти Ордульфа власть унаследовал сын его Магнус, рожденный от дочери данского короля289. И тотчас же, с самого начала своего правления, он направил [все свои] помыслы и силы на усмирение восстаний славян, к чему подстрекал его сын Готшалка, Бутуй. Но они единодушно начали ему сопротивляться, руководимые Крутом, сыном Грина, который был враждебно настроен по отношению к христианству и герцогской власти. И прежде всего они изгнали Бутуя из его страны и разрушили крепости, в которых он находил убежище. Видя, что его лишили княжеской власти, он бежал к герцогу Магнусу, который пребывал тогда в Люнебурге, и обратился к нему со следующими словами: «Известно твоему сиятельству, величайший из мужей, как верно управлял всегда отец мой, Готшалк, к чести Господа и деда твоего славянскими землями, не спуская им ничего, что по праву касалось служения Богу и верности князьям. Я же, стараясь сравниться с отцом в покорности, верно и преданно содействовал всем распоряжениям князей, подвергая себя бесконечным опасностям, чтобы мне хоть одно пустое честное звание досталось, вам же плоды. Ни для кого не составляет тайны, какая награда постигла меня и отца моего, ибо у него жизнь, а у меня отечество отняли враги наши, враги, говорю, не только наши, но и твои. Итак, если ты хочешь позаботиться о своей чести и о спасении твоих, тебе следует применить силу и оружие. Жребий наш достиг последнего предела, и надо спешить [действовать] раньше, чем двигающиеся вперед враги используют нордальбингскую землю». Выслушав это, герцог ответил: «Я не могу в этот раз сам выступить, так как меня задерживают важные помехи, но я дам тебе бардов, штурмаров, гользатов и дитмаршей, с помощью которых ты сможешь задержать на время продвижение врагов. Я же, если в этом будет необходимость, спешно за вами последую». Выступить в настоящее время мешал герцогу день его свадьбы.

Взяв храбрейших бардов, Бутуй перешел Эльбу и поспешил в землю вагров. Послы же герцога пробежали всю нордальбингскую землю, побуждая народ выйти для оказания помощи Бутую, которого одолевают враги. А он, стоя во главе 600 и более вооруженных мужей, пришел к крепости Плуне290 и нашел город сверх всякого ожидания открытым и пустым от людей. Когда он вошел туда, одна тевтонская женщина, которая там оказалась, сказала ему: «Бери все, что найдет рука твоя, и как можно скорее уходи, так как это из хитрости сделано, что город оставлен открытым и без стражи. Услышав о твоем приходе, славяне завтра вернутся с большим войском и обложат город осадой». Ничего не ответив на сказанное, он остался в этой крепости всю ночь. А город этот, как это можно и теперь видеть, окружен со всех сторон весьма глубоким озером, и [только] очень длинный мост обеспечивает приходящим доступ к нему. На следующий день, когда рассвело, бесчисленные полчища славян, как и было предсказано [накануне] вечером, обложили город осадой, позаботившись о том, чтобы на всем острове нельзя было найти ни одной лодки, при помощи которой осажденные получили бы возможность уйти из города.

Из-за голода Бутуй и его товарищи с большим трудом выдерживали осаду. Получив это несчастное известие, храбрейшие из гользатов, штурмаров и дитмаршей поспешили, чтобы освободить город от осады. Придя к реке по названию Свала291, которая отделяет саксов от славян, они выслали вперед [одного] человека, знавшего славянский язык, чтобы он высмотрел, что делают славяне и как они готовятся к приступу на город. Посланный своими товарищами, этот человек пришел в славянское войско, которое, заняв все пространство поля, готовило разные машины, нужные для приступа. И он обратился к ним с такими словами: «Что делаете, о мужи, осаждая город и людей, дружественных князьям и саксам? Во всяком случае эта попытка не пойдет вам на пользу. Герцог и другие государи приказывают вам как можно скорее снять осаду. Если вы этого не сделаете, то через короткое время почувствуете их месть». Когда они со страхом спрашивали, где находится герцог, он ответил, что он находится очень близко и с бесчисленным множеством войска. Тогда князь славян, Крут, отведя посланца в сторону, расспрашивал его об истинном положении дел. На что тот сказал: «Что дашь мне в награду, если открою тебе то, о чем ты спрашиваешь, и сделаю так, что ты овладеешь, согласно своему желанию, этим городом и теми, которые в нем находятся?». И он договорился [дать] ему 20 марок. Тотчас же после того, как обещанное было подтверждено, этот предатель сказал Круту и товарищам его: «Герцог, которого ты боишься, еще не перешел берегов Эльбы, задержанный серьезными препятствиями, одни только штурмары, гользаты и дитмарши выступили в небольшом числе. Их я легко, одним лишь словом, отведу и заставлю вернуться на места свои». Промолвив это, он перешел мост и сказал Бутую и товарищам его: «Позаботься о спасении своем и мужей, которые с тобой, так как саксы, на которых ты возлагаешь надежду, не придут на этот раз помочь тебе». Тогда, упав духом, тот воскликнул: «О, горе мне, несчастному, за что оставлен я друзьями? Как благороднейшие саксы покинут в беде просящего у них и нуждающегося в их поддержке? Как же зло я обманут! Всегда питая к саксам большое доверие, теперь в этой крайней нужде я ими погублен». На что тот сказал: «Раздоры наступили среди этих народов, и, возмутившись друг против друга, они вернулись каждый в дом свой. Таким образом, тебе следует принять другое решение».